Владимир Москалев - Гугеноты

— Господь да руководит смелым! — воскликнула герцогиня и добавила, сложив руки на груди крестом и опустив голову: — Да будут с вами силы небесные! Fiat voluntas tua, Deus! [71] «Да будет воля Твоя, Господи!» (лат.).

Этим же вечером Матиньон после изрядной дозы вина, выпитого в кругу друзей, обхватив за талию одну из девиц, с которой он уже успел обо всем договориться, потащил ее на сеновал, устроенный в замковой риге. Оба, пошатываясь, дошли уже до самых дверей, как вдруг Матиньон почувствовал, что кто-то тянет его за рукав камзола. Он обернулся. Перед ним стоял слуга из дома герцогини, простой парень в рубахе, куртке и штанах.

— Простите меня, ваша милость, — заговорил он, стараясь ладонью приглушить звук собственного голоса, — но у меня есть к вам дело.

— У тебя? Ко мне? — Матиньон расхохотался. — Уж не хочешь ли ты спросить меня, с какой стороны тебе подходить к кобыле? А может быть, — он кивнул в сторону девицы, — ты желаешь встать в очередь?

— Прошу вас, ваша милость, не смейтесь, — настаивал парень. — Это очень важно.

— А другого времени ты не нашел, мерзавец?

— Ваша светлость, — взмолился парень, — речь идет о вашей жизни и смерти; вашей и ваших друзей, гугенотов. Вам нельзя терять времени, может быть поздно.

Матиньон оторопело уставился на него, потом с сожалением оглядел нагую красавицу, подошел к ней и поцеловал ручку:

— Прости, моя прелестница, придется отложить наше свидание до другого раза.

Сопровождаемый недовольным ворчанием обманутой в своих ожиданиях девицы и тяжело вздохнув по этому поводу, Матиньон вышел из сарая. Парень ждал его там же.

— Ну! Теперь говори! Но если то, что ты скажешь, окажется не стоящим оставленной мною дамы моего сердца, клянусь, я тебя так поколочу!

Парень согласно кивнул. Они отошли в сторону, и он быстро вполголоса заговорил:

— Вы протестант, я знаю. И его светлость господин принц тоже: я видел вместе. А нашу королеву Наваррскую я сразу же узнал.

— Нашу? Ты что же, гугенот? — спросил Матиньон.

— Да, ваша светлость.

— Продолжай.

— Я хотел сказать об этом господину принцу, но ведь меня не допустят к нему, да еще и, чего доброго, палками изобьют. Поэтому я и решился поговорить с вами.

— Говори, да поживее.

— Совсем недавно госпожа герцогиня заперлась с наваррской королевой у себя в спальне. Уж не знаю, о чем они там говорили, только из соседней комнаты, что рядом со спальней герцогини, вышла служанка, огляделась по сторонам и быстро отправилась туда, куда ушли ночевать Ее Величество королева и Его Величество король…

— Ну и что же? — спросил Матиньон, пожимая плечами.

— А то, что она подслушивала!

Матиньон сразу же протрезвел. Одним движением руки он сгреб куртку на груди работника:

— Ты это точно видел?

— Да, ваша светлость, как вот и вас сейчас.

— Быть может, тебе померещилось? Говори же, чертова душа!

— Нет, ваша милость, не померещилось. Она увидела меня, когда я стоял к ней спиной. Когда я обернулся, она уже удалялась в ту сторону, куда я вам сказал.

— И у нее не возникло подозрений в отношении тебя?

— Вряд ли. Мы целыми днями ходим по коридорам и постоянно видимся друг с другом. В той комнате, откуда она вышла, — спальня. Смотреть за постельным бельем — ее обязанность.

— Что же тебя насторожило в ее поведении?

— Да только то, что она пропадала в этой комнате битых полчаса.

— Это все?

— Нет. Она вышла и быстро, будто боясь, что за ней погонятся, пошла по коридору, все время оглядываясь. Так не ведут себя, когда застелят белье в одной спальне и идут за новым бельем для другой. А если вспомнить, что рядом беседовали две женщины, герцогиня и королева Наваррская…

— Черт возьми! — пробормотал Матиньон и нахмурился.

— Но это еще не все, ваша милость, — продолжал слуга.

— Как, еще не все?

— Как только она скрылась, я зашел в ту спальню, откуда она вышла. Я прошел в глубь комнаты, и там я увидел… приоткрытую дверь в соседнюю комнату. Ее легко было обнаружить, стоило только отодвинуть в сторону драпировку. Такая же драпировка висит и с другой стороны, поэтому Ее Величество и госпожа герцогиня не видели полуоткрытой двери. Я подошел и прислушался. Они разговаривали; было отчетливо слышно каждое их слово! Эта служанка услышала все тайны, и она побежала сообщить их… кому, не знаю, но, верно, не гугенотам, потому что она католичка.

С минуту Матиньон молчал, потрясенный, не шелохнувшись. Потом, опомнившись, быстро спросил:

— Кто эта служанка? Ты ее знаешь?

— А как же! Ее зовут Барбетта. Дрянь, каких мало. С ней никто не заигрывает, зная ее сволочной характер.

— Где ее комната, ты знаешь?

— Конечно.

— Хорошо. Ты покажешь мне эту особу, а потом ее комнату, понятно тебе?

— Да, ваша милость.

— И не вздумай никому рассказывать об этом, если дорожишь собственной жизнью. Вот тебе пистоль за труды.

Слуга покосился на двойной испанский эскудо, блеснувший в руке Матиньона, и с достоинством ответил:

— Я рассказал вам это не из-за денег. Мне дорога судьба моей родины.

— Чего же ты хочешь?

— Справедливости и воздаяния за грехи тем, кто этого заслуживает.

— Они получат за свои злодеяния сполна. Как тебя зовут?

— Антуан.

— Ты честный малый, Антуан, наша вера сильна такими, как ты, и потому я верю тебе. Но все же возьми монету, считай, что это дар от Бога.

— Хорошо, ваша светлость, — он положил пистоль в карман куртки.

— А теперь ты покажешь мне то, о чем я тебя просил.

— Приказывайте.

— Тогда идем.

Какой-то человек неторопливо прохаживался по коридору, где находились комнаты слуг. По виду дворянин: в шляпе, при шпаге. И, должно быть, богатый. Казалось, он кого-то поджидал.

Служанка Барбетта, открывая дверь своей комнаты, с любопытством посмотрела на него, стараясь поймать его взгляд. Наконец он обернулся. Это был Матиньон. Она кокетливо состроила ему глазки, улыбнувшись как можно обворожительнее.

— Не ко мне ли вы, сударь? — спросила она.

— К тебе или еще к кому, велика ли разница, — совсем негрубо ответил дворянин. Потом прибавил многозначительно: — Может быть, и к тебе.

Она хихикнула и вошла, но дверь не закрыла. Он направился следом. Служанка закрыла дверь, зажгла свечу и только тут вволю смогла наглядеться на бравого дворянина в фиолетовом камзоле с разрезными рукавами и с широкими буфами на плечах, с которым, и она уже заранее трепетала от этой мысли, ей доведется провести ночь.

— Тебя зовут Барбетта? — спросил Матиньон.

— Да, сударь, откуда вы знаете?

— Подойди ко мне, моя милая, мне хочется обнять тебя и шепнуть кое-что на ушко.

Она немедленно подошла, готовая к ласкам, но он вместо этого одной рукой цепко ухватил ее за шею и стал сжимать пальцы.