Ада Федерольф - Рядом с Алей

Все эти «молодые люди» приходили к нам по праздникам, мы их встречали скромным угощением: винегретом, иногда оладьями. Сладостей у нас не было. Варенье из голубики мы варили почти без сахара, который был не по средствам, а потом его замораживали, чтобы не скисало.

Бывала и елка на Новый год, Аля писала веселые частушки, которые, к сожалению, не сохранились.

Поговаривали, что тот или иной из вновь приехавших в Туруханск сделался секретным сотрудником и пишет на нас доносы, чтобы улучшить свое положение. Но наших гостей мы начинали приглашать после длительной проверки и плохого о них не думали.

Вовке было четыре года, когда мы с ним подружились. Это был любимец и последыш наших соседей Корманов – не то немцев, не то евреев. Вовка был занятной смесью внешней некрасивости и внутренней обаятельности. Настоящий рыжий Мотэле из стихов Иосифа Уткина… Необычайно активный фантазер-изобретатель. Когда он попал в больницу с какой-то простудой, то вывинтил все гвозди и шурупы из дверец топок голландских печей и сложил в карманы своего пальто. Приведя Вовку домой из больницы, мать удивилась тяжести его пальто. По поводу целой кучи гвоздей и шурупов Вовка сказал, что в больнице они не нужны, а дома он построит из них запасную электростанцию. На следующий день прибежала уборщица и сказала, что все дверцы топок нижних печей не держатся и топить нельзя. Маргарита Петровна, мать Вовки, повела его в больницу, чтобы он показал, куда все надо ввинтить. Конечно, были неприятности, потому что Вовка забыл, откуда что вывинчивал…

Иногда я приглашала Вовку к себе, мать его до блеска вымывала, надевала свежую рубашку и с инструкцией, как себя вести, присылала в гости. Вовка приходил, чинно садился за стол, где уже стояли приготовленный винегрет (мое обычное угощение) и жареные оладьи. Сладкого, как правило, не было. Вовка внимательно смотрел на слегка приукрашенный луком винегрет и затем говорил:

– Надо сказать матери – неправильно наши винегрет дома делают. Я ей объясню.

Вел он себя за столом чрезвычайно аккуратно и все время краснел от удовольствия. После чая вставал и спрашивал:

– Что надо строить у вас? Был так хорош, несмотря на веснушки, длинный нос, большие уши, что очень хотелось его поцеловать. Кроме того, от смущения на кончике носа всегда была капелька. Я спрашивала:

– Вовочка, можно, я тебя поцелую?

Вовка отворачивался, делал длительную паузу, что-то обдумывая и нервно перебирая пальцами. Потом, не глядя на меня, становился навытяжку рядом и говорил:

– Можно. Поцелуйте! – оставаясь совершенно серьезным. А я ужасно смеялась.

Дома, придя от меня, он всегда поучал мать – как делать и ставить винегрет, как наливать чай и резать хлеб. Все это у него запечатлевалось с фотографической точностью, и все то, что в нашем доме происходило, было для него эталоном.

Иногда, возвращаясь домой, я находила Вовку сидящим на горе у начала крутого спуска, где под обрывом ютились наши домишки. Страшно картавя, Вовка предупреждал меня, что станция уже пущена в ход, прямые провода идут в дом и это опасно для жизни. Я перешагивала через какие-то веревки, обходила нагромождение ящиков с прикрепленными «вентиляторами», к великому удовольствию «строителя», все время спрашивая, где можно пройти, не подвергаясь опасности.

Когда Вовке было семь лет, я решила явиться к нему на Новый год настоящим Дедом Морозом. Сперва мы решили написать Деду Морозу письмо рукой Вовки, которой я водила по бумаге. Заказ был на пароход, паровоз и цветные карандаши. Запечатав письмо в конверт, надписали адрес, и я обещала опустить куда надо. Вовка, довольный, ушел домой. После этого я договорилась с его старшим братом, что на следующий день я ему дам знак, чтобы он ушел с собакой или спрятал ее в доме. Джек, конечно, меня узнал бы и все испортил. Аля принесла мне из клубного реквизита старую поповскую рясу и папаху, мы обшили их ватой. Я приклеила большую седую бороду с усами. Остальное было просто – валенки и рукавицы, мешок, в котором были воображаемые подарки, и торчал пук розг.

В обеденное время я подала знак Виктору, чтобы он убрал собаку и сказал матери, что Дед Мороз идет! И пошла с клюкой, мешком за спиной, розгами под мышкой к соседям…

Впечатление от моего появления было непредвиденным. Увидев розги, Вовка охнул, схватил со стола кусок хлеба и бросился под диван. Из-под дивана он подглядывал в щелочку, что происходило дальше. А дальше я измененным голосом сказала, что я, Дед Мороз, пришел по письму Вовы Кормана и мне надо узнать, как он себя ведет и учится. Мать Вовки сейчас же предложила мне тарелку щей, просила садиться, отогреться и спрятать розги, поскольку пороть будет некого. После этих слов Вовка вылез на животе из-под дивана и, сидя на полу, стал участником представления. Я произнесла какую-то назидательную речь, вытащила запакованные подарки – разные коробочки, дощечки, бумажные цветы и маленький ящик с цветными карандашами… Потом я, сказав, что мне еще предстоит много посещений, ушла. Дома я молниеносно скинула с себя все, спрятала под кроватью, надела обычное платье и стала ждать Вовку. Он явился почти тотчас же, страшно возбужденный, в ушанке, надетой задом наперед, пуговицы зимнего пальто были неправильно застегнуты. Задыхаясь от волнения, он сказал:

– Пришел! Настоящий! Не обманул! Карандаши принес! Теперь пойду искать следы – откуда, из какого леса он вышел! Кое-что нашел! – и показал мне кусочек разбитой елочной игрушки.

Я серьезно ему поддакивала, выпроводила, разрешила выпустить Джека и стала ждать прихода Али.

На следующий день Вовка на уроке в школе при словах учительницы о предстоящем Новом годе встал и сказал:

– Неправда, что все это сказка! У нас был живой Дед Мороз, я получил то, что просил по нашей переписке! – Последнее он сообщил с гордостью, с торжеством осматривая остальных школьников.

Школьники поверили. Ходили после этого по опушке ближайшего леса, отыскивали следы Деда Мороза. Даже, кажется, нашли… Я же со страхом ждала прихода учительницы и выговора за срыв идеологической работы.

После этого Вовка еще два раза порывался писать письма Деду Морозу – к дню Советской Армии и на 1 Мая. С трудом я отговорила его, убеждая, что Дед Мороз приходит только зимой…

Как-то раз мы с Алей пришли домой вместе. Когда открыли дверь домика, нас сразу поразил необычайно свежий хороший воздух. «Откуда этот «озон»?» – спросила Аля.

Мы разделись, обшарили весь дом; окна закрыты, двери заперты, и только когда решили затопить печь и открыли заслонку верхней трубы, оказалось, что у основания трубы разбит и выдвинут кирпич и именно оттуда идет свежий холодный воздух. Мы занялись привычными делами, закрыли кирпичом дыру и легли спать. Утром, как обычно, разошлись по своим работам.