Владимир Шатов - Между жизнью и смертью

Через несколько минут путник всё-таки выбрался на противоположный бок неласковой балки. Там дело пошло веселее, утрамбованная до состояния льда снежная дорожка, даже не думала таять.

- Ага! Кажись прибыл. – Григорий незаметно для себя вошёл в грязный рабочий посёлок, притулившийся на самом верху прыщеватого холма. - Только бы он был дома.

Он взглядом выискивал знакомые ориентиры крытого соломой небогатого домика Хрущёвых, куда он впервые попал почти год назад. Тогда знакомца Кошевого дома не оказалось.

- Никита ищо служит в Красной Армии. – Сообщил его отец, назвавшийся Сергеем Никаноровичем.

- Жаль.

- Осенью обещали демобилизовать.

- Видать не судьба.

- А тебе, зачем мой сын?

- Его сослуживец по Царицынскому фронту привет передал.

- Тогда лады, - хмуро сказал он. – А то шляются кто не попадя.

Спросив напоследок, где работает гость, пообещал сообщить, когда Никита демобилизуется. Недавно получив с оказией, случайную весть о возвращении того домой, Григорий в первое же свободное воскресение отправился в соседнюю слободу Александровка.

- Хотя толку никакого. - Шелехов подошёл к цели своего похода. - Чем он мне поможет теперь? Я устроился, работаю… Ну да ладно. Раз пришел, узнаю. Может зять, Михаил прислал письмо с новостями?

Григорий кулаком пару раз стукнул в высокие деревянные ворота. Во дворе зло залаяла собака. Тут же, словно давно ожидая некоего сигнала, всё собачье племя посёлка отозвалось разноголосым хором. В низкое, хмурое небо взлетали отрывистые звуки скуки и звериного нетерпения.

- Кого там принесла нелёгкая? – поинтересовался скрипучий голос из приоткрытой двери дома.

- Я в прошлом годе к вам заходил.

Григорий, нервно переминаясь с ноги на ногу, дождался, когда со скрипом открылась входная калитка тёмных от времени ворот. Старший Хрущёв коротко поздоровался и провёл гостя в низенькую комнату, где за небогато накрытым столом сидело несколько человек.

- Здорово! Проходи, садись. – Сидящий за скромным праздничным столом сын хозяина дома поднялся навстречу вошедшему Григорию, который несколько поспешно поздоровался:

- Здорово бывали!

- Проходи не стесняйся, у нас застолье.

Он крепко, по-пролетарски, пожал протянутую руку гостя и назвал себя:

- Никита Хрущёв.

- Григорий… - тот невольно замешкался в ответ. - Шелехов. Знакомый Вашего сослуживца Михаила Кошевого…Инородец из Вёшенской станицы.

- Это ты брат брось. – Засмеялся Никита.

Улыбка очень шла к его широкой крестьянской физиономии. Небольшие глаза, близко посаженные на курносом лице, хитро заблестели.

- Нет больше инородцев, казаков, дворян. Теперича все товарищи... Не для того мы с тобой кровь на фронтах проливали, чтобы церемонии разводить… - Аль не так?

Никита, уже не улыбаясь, строго посмотрел на Григория, ожидая ответа. Тот смутился и сказал:

- Проливали…

- Где служил?

- Служил командиром эскадрона в Первой конной армии товарища Будённого. - Он не знал, что известно Хрущёву о его прошлом. - Бился с белополяками, неоднократно ранен…

- Вот видишь! – Никита опять заулыбался. - Служили одному делу… Да ты садись, чего стоишь?

Мать Никиты, которую он представил, как Ксению Ивановну подала гостю чистую тарелку и вилку. Во главе стола торжественно восседал отец семейства, с которым Григорий познакомился в прошлый раз. Он немедленно налил в тёмные гранёные стаканы мутного самогона.

- Давай выпьем по случаю праздника! – Никита кивнул головой в сторону тихо сидящего, светловолосого мальчика. - Сынишке, Лёньке, шесть лет исполнилось.

- Моему семь...

Выпили дружно и также рьяно закусили. Разговор, потревоженный нежданным приходом гостя, вновь вернулся в первоначальную колею. Мать и порядком захмелевший отец Никиты громко обсуждали что-то с его сестрой Ириной. Григорий, пересев поближе к младшему Хрущёву, вёл с ним сытую беседу:

- Недавно со службы?

- Вернулся прошлой осенью в Юзовку, со службы в политотделе Девятой армии и поступил комиссаром на Рутченковский рудник. Работал заместителем управляющего, да… - Никита разгорячённый спиртным, расстегнул ворот поношенной украинской вышиванки. - Но, понимаешь, не моё… Знаний не хватает. Я ведь что кончал? Два класса и три коридора… А тут производство, шутишь!

- А когда нам с тобой было учиться? – горячо поддержал его Шелехов. - С детства работали, как проклятые, потом война.

- Вот-вот! – обрадовался поддержке Никита. - Я, правда, на империалистическую не попал, как шахтёр имел бронь, но с восемнадцатого как вступил в партию, всё время на фронтах гражданской. Поэтому и говорю, учиться надо!

На кончиках его оттопыренных ушей заблестел пот. Он наполнил стоящие перед ними стаканы и махнул из своего, не закусывая.

- Трошки поздно учиться, староват я. - Не согласился гость.

- Учиться никогда не поздно! – Набычился неуступчивый Никита. - Сколько тебе?

- Двадцать восемь.

- А мне двадцать девять, ровесники почти. – Он задумчиво помолчал, а потом убеждённо закончил. - Я вот поступил на рабфак Донтехникума и тебе советую. Знания нам нужны, чтобы строить новую страну. Такая жизнь настанет, только держись... Мы ещё таких дел наворотим, вот увидишь!

- Ох, куда хватил! – Григорий понемногу пьянел и, теряя природную осторожность, зло выкрикнул. - На чёрта мне сдалась твоя новая страна… Я спокойно жить хочу, понимаешь! Чтоб меня никто не чапал и я никого не буду... Понимаешь?

Шелехов тряхнул коротко остриженной, по городской моде, упрямой головой и отрезал:

- Не согласен.

- От чего же?

- Я таких делов наворотил, вовек не расхлебаешь! – на его припорошенных ранней сединой висках заблестел пот горячего спора. - Работать буду, к тому же теперича семья у меня…

- Ладно, ладно, разошёлся! – пошёл на попятную Никита. - Тише ты… Горячий какой! Как знаешь, не пожалей потом…

- Не пожалею. – Примирительно произнёс Григорий. - Жизнь она всё по своим местам расставляет…

Молча выпили и закусили остатками немудрёной еды. Дети Никиты, именинник Леонид и бойкая Юлька, на год старше брата, отправились спать. Ксения Ивановна услышав краем уха о недавней женитьбе гостя, начала привычно пилить сына:

- Непутёвый ты!

- С каких делов?

- Когда ты уже приведёшь в дом хозяйку? – она горестно всплеснула артритными руками. - Три года как померла Фрося…

- Моя первая жена Евфросиния Писарева. – Пояснил Никита гостю. - Умерла от тифа в двадцатом.

- Дети сиротами растут! – причитала пожилая мать. - Всё воюешь глупые, никак не навоюетесь…

Она бы ещё долго причитала, но находчивая сестра в шутку предложила познакомить брата со своей новой знакомой Ниной Кухарчук. Никита с радостью и готовностью согласился. Сергей Никанорович вытащил из комода потёртую гармошку и в скудно обставленной комнате Хрущёвых зазвучали звуки заразительного гопака.