Николай Данилов - Кордон

Арбузов сел. Завойко смотрел на командиров. Минутное замешательство прошло. Однако лица не были похожими на те, которые он видел до появления в канцелярии фельдфебеля. В них губернатор по-прежнему не заметил испуга, но появилось нечто другое — сосредоточенность, серьезная озабоченность. Губернатор решил не терять времени.

— Вижу, господа, по вашим мужественным лицам решимость подтвердить славу русского оружия, — торжественно произнес он. — При ветре не далее как часа через полутора неприятель можеть объявиться в Авачинской губе. Верю, достойно встретим врага, какова ни была бы его сила. У нас ныне достаточно пушек и зарядов к ним. Под ружье в порту собирается девятьсот человек. А храбрости и отваги русским людям не занимать.

В ответ уверенные кивки, одобрительные взгляды. Губернатор закончил совещание спокойным тоном, словно отправлял командиров на очередные учения:

— Прошу разойтись по местам и приготовиться к обороне. С Богом, господа офицеры!

В помещении остались Арбузов, поручик Губарев и отец Георгий. Завойко, уверенный, что священник задержался, чтобы осведомиться о церковной пропаже, обратился к нему первому:

— Не нашли, батюшка, пока злоумышленников. Но господин Губарев на чей-то след напал. Даст Бог, возвратим ценности в храм божий.

Священник отрицательно помотал головой:

— Нет, сын мой, не за тем я в горький час к тебе обращаюсь. Бада великая к нам подходит. Хочу спросить: какую службу божью я сумею сослужить, коль битва кровавая разыграется?!

Губернатор, не ожидая такого оборота, удивленно посмотрел на хилую фигуру священника.

— Ваше оружие, отец Георгий, слово божье, — нашелся Василий Степанович. — Им и вдохновляйте воинов на ратные подвиги в сражениях жарких.

— Благодарствую! — Священник, видимо, только и ожидавший от губернатора такого совета, низко поклонился. — И мной оказанное ободряющее слово поможет матросикам и солдатикам драться с ворогом не жалея живота своего. Премного благодарствую!

Духовный отец, пятясь и кланяясь, вышел из помещения.

— А у вас что за вопрос, Михаил Дмитриевич? — обратился Завойко к полицмейстеру, чтобы потом наедине поговорить со своим помощником.

— О семьях, ваше превосходительство, надо побеспокоиться, — высказал предложение Губарев.

— Да, конечно, — сразу согласился губернатор. — Женщин, детей, стариков нужно незамедлительно отправить в безопасные места, согласно нашему прожекту. Для этой цели, как говорили, используйте казенные и обывательские подводы. Полагаю, помимо прочих селений, несколько семей можно разместить за Сероглазкой, в хуторе Авача. Впрочем, на ваше усмотрение. Распоряжайтесь!

— Слушаюсь! — Губарев козырнул и проворно исчез за дверью. Он понял главное: семью Завойко и близких к губернаторской семье надо немедленно отправить в хутор Авача. Это в двенадцати верстах от порта.

Арбузов приблизился к столу.

— Ваше превосходительство, — начал неторопливо он. — Я внимательно выслушал ваш прожект обороны города. Вы нигде не упомянули моей фамилии. В сложившейся ситуации получается, что я, как священник Георгий, не знаю куда теперь приобщиться.

— У вас на руках есть мое предписание, — сухо ответил Завойко. — Выполняйте его.

— Положение, ваше превосходство, у меня ныне должно быть иным, — возразил Арбузов. — Как я могу покинуть порт в такое время?

— Не сейчас бы вам заводить пустой разговор, — сказал губернатор и поднялся из-за стола. — Выполняйте то, что вам предписано.

Арбузов стоял обескураженным. Оскорбленный и униженный, он не находил слов, чтобы доказать, как неправ и несправедлив к нему губернатор. А Завойко, держа фуражку в руке, ждал когда освободит помещение его помощник.

— Честь имею! — козырнул Арбузов и удалился. С минуту постояв в раздумье у угла губернской канцелярии, он снова вернулся в помещение и почти столкнулся с Завойко.

— Извольте выслушать, — настойчиво сказал Арбузов.

— Постарайтесь изложить коротко, — предупредил губернатор. — Я спешу.

— При исключительных обстоятельствах, — произнес Арбузов, — ввиду угрожающего противника, применяясь к точному смыслу военного закона…

— Что вам угодно? — не выдержал Завойко.

— Я капитан 1 ранга, — нервно заявил Арбузов, — ваш помощник, капитан над портом и командир флотского экипажа. Военный закон гласит, что всякий служащий при исполнении возложенных на него обязанностей должен исполнять их по точной силе и словам закона…

— Ну-с?

— Далее в законе говорится, что капитан над портом под страхом смертной казни не оставляет своего поста…

Завойко предупредительно поднял руку.

— Не затрудняйтесь, господин Арбузов, перечислять все пункты военного закона, — хмуро сказал он. — У меня нет времени, но вам одну минуту уделю. С вашим прибытием в Петропавловск слышу от своего помощника только жалобы. Вы умеете превосходно канючить и ныть. Вы недовольны всем и вся. Вместо того, чтобы заняться в порту делом, распускаете вздорные слухи, говорите людям скабрезности. Вы ставите под сомнение честность вполне порядочных людей, за глаза мажете дегтем руководство губернии. Это гнусность! Непристойно при вашем положении утверждать, что в порту якобы насаждается негодная система управления.

— Откуда все это вы взяли? — вспыхнул Арбузов, — Вам наплели вздор! Это навет!

— Пользы от вас никакой не предвижу, — заявил губернатор, не беря во внимание возражения. — А посему отрешаю от всех возложенных на вас должностей.

Арбузов начал хватать ртом воздух.

— Как отрешаете?! — вскричал он. — Я назначен сюда высочайшим приказом по флоту…

— Я вас не задерживаю, — нарочито пониженным голосом произнес Завойко.

То, что произошло между губернатором Камчатки и его помощником, удивит многих. Истинная причина их резкого разрыва останется загадкой, скрытой временем, над которой потом будут долго ломать головы историки, психологи, литераторы, но к общему мнению так и не придут. Однако факт остался фактом — Завойко и Арбузов поссорились между собой надолго и всерьез, поссорились в самый неблагоприятный момент для тех, кто в августе 1854 года готовился к обороне Петропавловска. Нудная, навязчивая настырность одного и упрямый характер другого сделали свое неблагородное дело. Генерал-губернатор и капитан 1 ранга разошлись в трудный час как недруг с недругом…

В половине первого часа пополудни с дальнего обсервационного поста подали еще один условный сигнал: «Вижу корабль». Это сбило петропавловцев с толку. Был уже сигнал: «Вижу эскадру». Какой считать правильным? Явная путаница!

С Сигнальной батареи громыхнуло крупнокалиберное орудие, извещая окрест о приближении неприятеля. По распоряжению губернатора в порту ударили тревогу. На кораблях зазвенели колокола громкого боя, засвите-стели боцманские дудки, зазвучали горны, на берегу дробно забили барабаны. Минутами позже над Петропавловском разнесся тревожный звон церковного колокола.