Наталья Иртенина - Нестор-летописец

Захарья побоялся признать, что Истратовы челядь и дочки смеются не только над Несдой.

Назавтра, с раннего утра, он велел сыну надеть суконные порты, рубаху с вышивкой, шапку и сапоги. Свои наряды отрок позабыл бы в Киеве при внезапном бегстве, но Захарья обо всем помнил.

— Пойду тебя в люди пристраивать, — сказал отец. — Хватит, набаловался бездельем.

Конь у них был один на двоих, потому пошли пешком — до окольного града, а там до детинца, где стояли княжий двор и усадьбы ближних бояр. Однако иметь дело с княжьим тиуном Захарья не решился и постучал в ворота воеводы Яня Вышатича. Перед крыльцом терема они долго ждали, когда выйдет дворский тиун. Под неприветливые взгляды кметей с непривычки опасливо наблюдали за жизнью усадьбы. По двору сновали холопы, торопились или, напротив, не спешили дружинные отроки. Прошмыгивали девки с ведрами, перинами и корзинами стиранного тряпья. Конюх прохаживал коней и подмечал, какого надо перековать.

— Эй, ты, что ли, меня спрашивал?

Захарья обомлел, увидав перед собой вчерашнего толстого мужа, торговавшего Несду.

— Я…

— А, это ты, — узнал его муж, оказавшийся дворским управителем боярина Яня Вышатича. — Надумал мальца продать?

— Сын это мой, — повторил Захарья словно бы униженно и подтолкнул Несду вперед. — Я сам купец. Ныне в тяжком положении пребываю. Отрока хочу в дружину отдать, чтоб при деле был.

— Маловат твой отрок для дружины, — с сомнением сказал тиун. — Годов сколько?

— Тринадцать.

— Маловат, — причмокнул дворский и, сунув большие пальцы рук за пояс, стал прохаживаться туда-сюда. — Воеводе такая мелочь не надобна. — Он еще походил немного и крикнул молодому кметю: — Эй, Улар, дай-ка мальцу меч.

— Не надо, — затряс головой отец. — Не нужно меча. Не привычен он к оружию.

— Совсем интересно, — удивился тиун. — Что ж ему в дружине делать? Ты зачем меня морочишь, купец?

— Прошу, — угрюмо твердил Захарья, — возьми отрока в дворскую службу. Он разумен, книжную грамоту знает. В обучение при Святой Софии в Киеве ходил. Хоть мятельником служить будет.

— Ну так и веди его на княж двор! — тиун нетерпеливо взмахнул руками. — Там этих бездельников-мятельников довольно, еще одного никто и не заметит. А не то милостником определи к князю — будет работать как холоп, зато свободный. У воеводы и своих книгочеев хватает. Боярин Янь Вышатич сам книги уважает. Вот ты мне ответь, купец, кто за твоего отрока меч держать будет? Слыхал ли, как в Писании о дружинниках сказано? Не напрасно носят меч, ибо они отмстители в наказание творящим зло. Апостол Павел изрек. Так что давай, купец, иди со двора. Без тебя дел много.

— Он научится, — неуверенно пообещал Захарья. — Если уж в Писании сказано… не посмеет не выучиться.

И ткнул сына в затылок, чтоб подтвердил. Несда сжал губы. Он не хотел быть дружинником, ни библейским, ни обычным.

— Говорю же тебе, — проревел дворский, потеряв терпение, — не нужен боярину твой разумный отрок. Нужен холоп в поварню, котлы мыть! Ключник давно просит. Хочешь — продай мальчишку, не хочешь — с глаз долой иди.

— Да какие котлы… — недоумевал Захарья. — В обучение же ходил… при владычном дворе… И с этим на поварню?..

Он повернулся в поисках тиуна, но увидел лишь его спину в сенях хором.

Захарья на деревянных ногах пошел к воротам. В этот день он не стал больше пытать удачу, стучась в другие боярские усадьбы. Они вернулись в Истратов дом, получили на ужин долю с купецкого стола и занялись каждый своим делом: Захарья отрешенно смотрел в слюдяное окошко, Несда гадал по Псалтыри.

Назавтра отрок исчез. Суконные порты, вышитая рубаха и сапоги остались в клети. Пропала также котомка с книгой. Ни к обеду, ни к вечере он не вернулся. Захарья взволновался. Расспросил челядь, обыскал двор и амбары, в сумерках обошел ближние улицы и заросший берег речки Стрижени. Отправился за советом и помощью к Истрату. Тот был занят подсчетами. Не поднимая головы, сказал, что мальчишку, когда вернется, надо высечь. Попросил не сбивать ему счет.

Ночь спустя в клеть к Захарье забрела младшая Истратова дочка по прозванию Кубышечка. Надувая пухлые щеки, трехлетняя матрона поманила к себе ладошкой Захарью и прошептала на ухо:

— Недя казал, стоб ты не селчал. Он усол к боялину, какому с тобой ходий. Высатисю. Казал, сто насовсем усол. В хойопи.

— Когда он тебе это сказал? — Захарья вцепился в Кубышечку и затряс ее, будто настоящую кубышку с монетами. Бубенчики на поясе жалобно заплакали.

— Всела, — скуксилась она и заревела. — Пусти-и. Бойно!

Захарья побежал во двор, поседлал коня и поскакал к воеводе. По пути он пытался понять, какую дурь сотворил с собой Несда.

Дворского пришлось ждать долго. Все это время сердце в груди стучало как копыта коня по мостовой.

— Пришел проведать, как устроен твой сын?

Захарье почудилось, что тиун говорит с усмешкой.

— Где Несда? Что с ним сделали? — он рванулся к управителю, но кмети осадили его.

— Твой отрок и впрямь разумен. Он пришел ко мне сам и назвал свою цену. Недорого — гривна кун. Сейчас он на поварне.

— Позови его, — крикнул Захарья. — Я хочу его видеть! Он сделал глупость, я исправлю ее.

— Никаких глупостей, — тиун оставался невозмутим. — А исправить ты ничего не можешь. Все сделано по закону. Купля совершена при послухах, и отрок видел, как я заплатил ногату княжьему ябетнику.

— Я выкуплю у тебя моего сына!

— А я не хочу его продавать.

Кмети удержали Захарью, вывернув ему руки.

— Не от хорошей же жизни отрок ушел от тебя в холопство, — глумясь, сказал тиун. — Думаю, ты сам вынудил его к тому, а теперь жалеешь, оттого что отрок продешевил. Да к тому же не отдал тебе и эту гривну кун. Сомневаюсь, что он и видеть тебя захочет.

— Позови его! — взмолился Захарья.

— Я не ключник и рабами в доме не ведаю. Да и с какой стати отрывать холопа от его работы? Отец для раба — его господин, ты же ему отныне никто.

— Я пойду к князю! — безнадежно пригрозил Захарья.

— Хоть к митрополиту.

Захарья разразился бессильной бранью.

— Гоните его со двора, — распорядился тиун.

— Дай хотя б одним глазом увидеть сына, — надрывно попросил Захарья.

Кмети потащили его к воротам.

— Кирик! — раздался сзади властный голос. — Кто этот человек и что ему надо?

С крыльца хором спустился седой дружинник. Росту в нем было много, и стать он имел еще крепкую для своих лет, а взгляд острый, даже из-под полуопущенных век. Одет был по-простому, будто только что почивал на ложе и вышел по нужде, враспояску. Из-под распяленного ворота рубахи вылезал вспученный, совсем свежий рубец. Угадав в этом муже воеводу, Захарья извернулся в руках кметей и крикнул: