В. Каргалов - Полководцы X-XVI вв.

Но после 1562 года его имя вдруг исчезает из разрядной книги. Измена князей Вишневецкого и Вельского привела к многочисленным опалам. Пострадали и князья Воротынские, они были отозваны с южной границы и заключены под стражу, вотчины их конфискованы. Александра Воротынского сослали в заволжский город Галич, «в тын», а Михаила Воротынского с семьей – в Белоозеро. Опальному «большому воеводе» было разрешено взять с собой только двенадцать слуг и столько же «черных мужиков» и «женок». Возможно, сыграла роль и близость Михаила Воротынского к Алексею Адашеву, возглавлявшему правительство «избранной рады»: падение правителя тяжело отразилось на судьбе его друзей и сторонников.

Впрочем, содержался в ссылке Михаил Воротынский в довольно хороших условиях, ему ежегодно отпускалось из казны около ста рублей, сумма по тем временам весьма значительная. В 1565 голу Михаил Воротынский получил только в счет «недодачи» за прошлый год три ведра рейнского вина, двести лимонов, несколько пудов изюма, тридцать аршин «бурской» тафты и другое добро. И, тем не менее, ссылка была тяжелым испытанием для Воротынского, потому что она означала отлучение от ратных дел, составлявших смысл жизни прославленного полководца…

К счастью, опала продолжалась недолго. Осенью 1565 года в разрядной книге появилась запись о новом назначении Михаила Воротынского и назначении высоком: «Сентября в 15 день царь и великий князь приговорил с боярами для бережения от воинских людей» быть «боярину и воеводе князю Михаилу Ивановичу Воротынскому», причем имя воеводы стояло в «росписи» вторым после двоюродного брата царя князя Владимира Андреевича, а сам он был поставлен воеводой большого полка. Ему возвратили Одоевский удел. Перед Земским собором 1566 года Воротынский вместе с князьями Мстиславским и Вельским официально руководил Боярской думой.

Возвращение Михаила Воротынского не было случайным. В 1567 году Крым и Польша заключили военный союз. Турецкий султан готовился оказать крымскому хану прямую военную помощь, планировал совместный поход на Астрахань, присоединенную к Российскому государству. Советский историк А. А. Новосельский, автор большого исследования о борьбе России с Крымом, считает, что во второй половине шестидесятых годов центр тяжести войны совершенно явно был перенесен на южный и восточный фронт. Без такого опытного воеводы, как Михаил Воротынский, на «крымской украине» было трудно обойтись.

1567 год застал Михаила Воротынского в Серпухове воеводой полка правой руки. Трехтысячная крымская орда пришла тогда на «московские украины», ограбила Северскую землю. В 1568 году Михаил Воротынский снова в Серпухове воеводой передового полка. В летней кампании этого года ему отводилась ведущая роль. В разрядной книге записано, что в случае, если «царь или царевичи учнут которые украины воевать», то против них «за реку итти боярину и воеводе князю Михаилу Ивановичу Воротынскому с товарищами по полкам», причем самому Воротынскому быть в большом полку.

Воевода Михаил Воротынский снова возглавил оборону южной границы.

1569 год принес новые военные тревоги. Семнадцатитысячная турецкая армия при ста тяжелых пушках, с многочисленными отрядами крымцев и ногайцев (их собралось до сорока тысяч человек) двинулась на Астрахань. Но все приступы турок были отбиты, «янычары с пушками» с позором отступили, немногим из них удалось вернуться в Азов. Астраханский поход провалился.

Весной 1570 года пятидесятитысячная крымская орда подступала к Рязани и Кашире. С большим трудом ее удалось отогнать и отбить полон. Михаил Воротынский находился сначала в Серпухове, затем, когда Иван Грозный «велел итти с Москвы на берег большим воеводам», в Коломне, а когда царь сам выступил в поход, «князь Михаила Иванович Воротынский с товарищами были у государя же в Серпухове».

Царский поход в Серпухов был вызван многочисленными «вестями» станичников, сообщавших, что хан с большими силами двигается к «украине», и Иван Грозный решил «искать прямого дела», то есть разгромить крымцев в решительном сражении. Для этого ему пришлось отложить уже подготовленный поход на Ревель. Время шло, а крымские татары не появлялись. А тут еще путивльский наместник Петр Татев прислал «грамоту», что по его поручению сторожевые казаки ездили в Дикое Поле и не обнаружили даже следов крымской конницы.

В Серпухове собрали военный совет, который пришел к грустному выводу (решение совета сохранилось в разрядной книге): «Царю и великому князю самому и сыну его царевичу Ивану стоять в Серпухове нечего для того, что про царя и про царевичей и про больших людей все станичники во всех местах, где, сказали, видели людей и по сакме смечали до тридцати тысяч, то солгали…»

Случай был чрезвычайный, и отнестись к нему следовало со всей серьезностью – сторожевая служба явно не справилась со своей задачей. Требовалась ее коренная реорганизация, что и было поручено самому опытному «воеводе от поля», руководителю всей обороны «крымской украины» князю Михаилу Воротынскому.

Поручение оформили специальным царским «наказом», текст которого сохранился в делах Разрядного приказа: «Лета 7079 (1571 год), января в 1 день, приказал государь и великий князь Иван Васильевич всея Руси боярину своему князю Михаилу Ивановичу Воротынскому ведать станицы и сторожи и всякие государевы польские службы».

«Наказ» дает возможность проследить всю процедур) разработки важнейшего военного документа – первого русского устава сторожевой и пограничной службы, создание которого непосредственно связано с именем воеводы Михаила Воротынского.

Михаил Воротынский начал с подробного изучения документов Разрядного приказа, касающихся пограничной службы на южной границе, «велел доискаться станичных прежних списков». Затем в Разрядный приказ были вызваны с «крымской украины» служилые люди, прежде всего те, кто имел большой опыт по охране границы, «преж того ездили лет за десять и за пятнадцать». Были привлечены к работе над уставом даже те, кто давно покинул службу по старости или увечью, но «наперед того в станицах и на сторожи езживали или в плену были, и ныне из плена вышли».

В самом начале 1571 года «из всех украинных городов дети боярские, станичники и сторожи и вожи (проводники) к Москве все съехались», и «станичных голов и их товарищей, станичников, и вожей, и сторожей велел государь распросить, а распрося, расписать подлинно, из которого города и по которым местам и до каких мест пригоже станицам ездить, и на которых местах сторожам на сторожах стоять».

Обстоятельно расспросив опытных служилых людей, «как бы государеву станичному делу было прибыльнее», князь Михаил Воротынский «приговор велел писать». Одновременно на границу были посланы «станичные головы», чтобы самолично убедиться в правильности расстановки сторожевых застав. По «украинным городам» ездили с той же целью воеводы и дьяки Разрядного приказа. Только после полуторамесячной напряженной работы, 16 февраля 1571 года был, наконец, одобрен и принят «Боярский приговор о станичной и сторожевой службе», первый в истории России пограничный устав. «По государеву, цареву и великого князя Ивана Васильевича всея Руси приказу, боярин князь Михайло Воротынский приговорил с детьми боярскими, с станичными головами и с станичниками о путивльских, и о тульских, и о рязанских, и о мещерских станицах, и о всех украинных дальних и ближних, и о месячных сторожах, из которого города к которому урочищу станичникам поваднее и прибыльнее ездить, и на которых сторожах и из которых городов и поскольку сторожей ставить, где было б государеву делу прибыльнее и государевым украинам было бережнее, чтобы воинские люди на государевы украины безвестно войною не приходили, а станичникам бы к своим урочищам ездить и сторожам на сторожах стоять в тех местах которые б места были усторожливы, где б им воинских людей можно устеречь…»