Виктор Соснора - Властители и судьбы

— Эй, отец Крон! — гудит вседержатель. — Заставил я тебя отрыгнуть моих братьев и сестер?

— Заставил! — быстренько отзывается Крон из ущелья.

Смрад в ущелье.

На длинных осклизлых стеблях качаются над ущельем гигантские головы змей. Их раздвоенные языки, как две руки, пошевеливают пальцами.

Пауки пританцовывают в ущелье; их туловища громоздки, как у гиппопотамов, сквозь слюдяную кожу просвечивают кровеносные сосуды.

Есть и жабы, но жабы на дне, их не видно, жабы оживленным копошащимся ковром заполнили дно и ворочают жабрами, не квакая.

На краях ущелья восседают весельчаки циклопы.

У них один глаз посередине лба, нежно-зеленый, разграфленный, как арбуз. Циклопы разрывают баранов, пожирают их с шерстью, кишки только швыряют вниз — пища поверженным титанам, соратникам Крона.

Прошла власть титанов.

Властвует Зевс. Помогли тучегонителю захватить власть циклопы.

— Так веселитесь! — гудит циклопам Зевс.

Циклопы веселятся, пожирая баранов. Другая форма веселья им неизвестна.

Черные крабы поднимают клешни над бездной, клешни позванивают, как поднятые пилы.

— Эй, отец Крон! — гудит Зевс.

Обрюзгший, заплесневелый Крон. На левой ноге обрывок ремешка перегнившей сандалии. Лязгая тремя обломками передних зубов, вылезает Крон и бреет эгидодержавного сына, бреет благоговейно, из уголков рта до земли тянутся слюни, прямые, как струны.

Хорошо Зевсу.

Он получил все подтверждения полноты своей власти и полезности этой власти для богов, народов и рас.

Боги, народы и расы передают легенду о Зевсе из уст в уста.

У Медеи белое лицо и продолговатые глава египтянки, ибо племена, предваряющие колхов, явились из Египта и Малой Азии.

Сестры Медеи похихикивали за глаза: двадцать четыре года девице, а не сумела еще познать мужчину и материнство. В данном возрасте женщины-колхи умудрялись обзавестись десятком детей, овдовев трижды. Медея не дразнила царей обещаньями. Но, если отваживались цари предлагать себя, отвергала непреклонно.

Похихикивала и Халкиопа, обленившаяся тупица, вечно что-то пережевывающая кобыла. Она многообещающе зазывала мужчин во дворец, никого не обижая. О том, как невинна Халкиопа, весьма подробно известно было мужской части населения Колхиды.

Муж Халкиопы, Фрикс, умер десять лет назад. От малярии. Не исцелили Фрикса лекарственные растения, от растений лицо Фрикса иссохло и почернело, как египетский пергамент.

Когда Фрикс умер, когда был тщательно выполнен обряд похорон, когда в гробницу загнали двенадцать лошадей и трех рабов-киммерийцев, когда возле тела Фрикса положили меч в золотых ножнах и серебряную вазу, когда тело Фрикса было уложено в глиняный кувшин и перевернуто в кувшине на левый бок, когда рабы взвыли над гробницей Фрикса и принялись аккуратно колоть собственное тело ножами, размахиваясь беспредельно широко, будто с целью самоубийства, когда Халкиопа, выражая соболезнование самой себе, легонько царапала щеки и, запуская пальцы в прическу, делала вид, что волосы вырывает, — Медея убежала во дворец, а в толпе осуждали: до чего неотзывчива девчонка.

Медея прибежала во дворец и приказала рабу принести медный ящик, зеленый уже. Ящик принадлежал Фриксу, — несколько дощечек, навощенных, испещренных надписями.

На первой дощечке было написано какое-то число.

На второй дощечке было написано:

«Дедал богат. Зачем он прибыл в Колхиду? Зачем возводил эллинский дворец Зету? Зачем возводил храм Гекаты, святилище, подобное святилищу Дельф? Исподлобья поглядывают колхи на святилище, сплевывая втихомолку. И собственных богов колхам предостаточно. Для чего им еще боги Эллады? Зет ввел повинность: посещать святилище. Посещают. Один раз в полугодие, предварительно вливая во внутренности полкувшина вина.

Зачем Дедал прибыл в Колхиду? Недостаточно его имя прославлено в Элладе? Мало в Элладе зданий, на бронзовых барельефах которых начертано «Дедал»? Зачем Дедал привез в Элладу своего племянника Тала?

Дедал изобрел бурав и топор. Но Тал изощреннее пользовался этими инструментами. Дедал изобрел геометрический орнамент для украшения ваз, но в Греции знамениты вазы Тала с геометрическим орнаментом. Так насмехается время над механическими первооткрывателями.

Дедал — математик. Он создает скульптуры богов и героев, предварительно рассчитывая все четыре измерения каждого ноготка и ресницы. Тал вырубает скульптуры из цельной глыбы камня, скульптуры, небрежно отесанные; люди останавливаются возле скульптур Тала, по правильным же скульптурам Дедала проскальзывают безразличным глазом. Внимателен Дедал к племяннику, ибо предчувствует в нем гениального художника. Поэтому и привез Дедал юношу в Колхиду. Ведь в Элладе трудно Талу погибнуть случайно. Вся Эллада следит за Талом.

Не любил тебя Дедал, Медея. Ибо ты умна и красива. Таких не любят — никогда. Для настоящей любви вся мысль должна быть легка и подла. Твой ум и красота обрамляли бы имя крупнейшего скульптора Эллады.

Я знал, для чего привез Дедал племянника. Я наблюдал за Дедалом.

Тогда вы загорали на побережье, ты и Тал, прыгали по песку, обнаженные, боролись, дурачась. Вы были слишком молоды, эти невинные игры Дедал не мог воспринять всерьез, наблюдая из-за скалы. Но он подбежал к Талу, рыча с наигранной яростью, якобы от ревности. Он повел Тала на скалу, многословно упрекая. Он столкнул юношу со скалы.

Так умер Тал.

Дедал желал возвыситься в твоих глазах, ибо якобы из-за ревности к тебе убил Тала. Так он объяснил Зету, оправдываясь; Зет был польщен. Но ты отказала Дедалу. Не казни себя, Медея. Не из ревности убит мальчик».

Медея уронила табличку на колени.

На третьей табличке было написано:

«Сын Афаманта и богини облаков, Нефелы, я, Фрикс, родился в Орхомене, в Беотии. Но изменил Нефеле Афамант. Он женился на Ино. Возненавидела Ино пасынка.

Ничего я не сделал Ино. Разве только подарил мне Гермес золотого овна. Не срезал я шерсть с барана и не продавал, не подрывал я торговлю Ино. И не способен я к земледелию. Нравились мне предсказания и легенды; легенды я заучивал, а людям предсказывал будущее, и не было человека обиженного: Фрикс предсказал неправильно.

И я предсказал: Ино подговорит орхоменянок. Иссушат женщины семена, заготовленные для посева, прахом взойдут поля Орхомена. Разразится голод, а меня поведут на жертвенный алтарь как прорицателя. Но не заполучит Ино златорунного овна.

Как я предсказал, так и произошло.

Когда все приготовили к жертвоприношению, я, наблюдая за жрецом, определил, насколько хил и неразумен он, и сказал ему:

— Подожди минутку. Разреши мне перед смертью побеседовать с богиней облаков, моей матерью Нефелой.