Шарль-Альбер Коста-Де-Борегар - Роман роялиста времен революции :

Принцессы Аделаида и Викторія были здѣсь не изъ послѣднихъ. Въ то время это были двѣ старыя принцессы, изысканныя и ворчливыя, въ ихъ кружкѣ группировались не только прежнія, добродѣтельныя оппозиціи, но всѣ самолюбія озлобленныхъ обманутыми надеждами людей. Дѣйствительно, въ политикѣ не везло принцессамъ. Когда умерла m-me де-Помпадуръ, онѣ мечтали о женитьбѣ ихъ отца на m-me де-Ламбаль. Но ихъ мечта не осуществилась, и m-me дю-Барри смѣнила m-me де-Помпадуръ.

Наконецъ, насталъ часъ, когда принцессы могли дать исходъ своимъ добродѣтелямъ, подавлявшимся такъ долго. Сдѣлавшись королемъ, тотъ, отца котораго онѣ такъ нѣжно любили, не могъ ни въ чемъ отказать имъ въ память праха, который онѣ тревожили. И такимъ образомъ онѣ навязывали Людовику ХѴІ людей близкихъ себѣ…

Такимъ манеромъ графъ де-Морепа сдѣлался первымъ министромъ. Морепа былъ нѣчто въ родѣ политическаго Анакреона, хитрый, умный, но затхлый, сохранившій въ дѣлахъ только рутину. Король относился къ нему совершенно безразлично, и въ ту минуту, когда онъ сдался на просьбу своихъ тетокъ, бумага о назначеніи графа де-Машо уже лежала у него на столѣ. Говорятъ, Людовикъ XVI только перемѣшлъ конвертъ, но не безъ вздоха, эхо котораго явилось крикомъ тріумфа въ Бельвю.

Дѣйствительно, "mesdames" этимъ партійнымъ маневромъ взломали двери королевскаго совѣта; и всѣ непризнававшіяся благія намѣренія, всѣ добродѣтели, доведенныя до отчаянія, въ сопровожденіи всѣхъ лицемѣрныхъ честолюбій вторглись туда за ними. Замокъ Бельвю, который былъ пожалованъ имъ королемъ въ даръ, сдѣлался преддверіемъ всѣхъ милостей.

Дворъ и городъ постоянно стекались туда. Въ немъ перебывали и герцогъ д'Эгиньонъ, и принцъ Конде, и графъ де-Мюи; были въ немъ и Вержень, канцлеръ Мопу, Террэ, Тюрго, чтобы попасть въ министры. Между тѣми, кто искалъ себѣ протекцію въ Бельвю, не обрѣталось никого, кто бы дѣлилъ позоръ прежняго двора. Каждый разсуждалъ о нравственности, проповѣдывалъ догматы, восхищался своею добродѣтелью и старался устроить себя или кого-нибудь изъ близкихъ. Однимъ словомъ, то было время, когда Людовикъ XVI, по словамъ Крейцера, датскаго посланника, "устроилъ себѣ баррикаду изъ честныхъ людей".

Интересуясь происшедшей перемѣной событій, Анри поспѣшилъ вернуться изъ Германіи. Онъ засталъ всѣхъ своихъ друэей въ милости, и самъ, благодаря всемогущей протекціи принцессы Викторіи, былъ сейчасъ же назначенъ полковникомъ въ полкъ старшаго брата короля.

Ему тогда едва минуло 25 лѣтъ.

Нѣсколько мѣсяцевъ раньше чинъ полковника вполнѣ удовлетворилъ бы всѣ честолюбивые замыслы де-Вирье, но послѣ поѣздки въ Германію они нѣсколько измѣнились подъ вліяніемъ неопредѣленныхъ, туманныхъ теорій, какія ему пришлось тамъ усвоить. Анри, точно какимъ-то психологическимъ чудомъ, вернулся къ себѣ на родину съ прежними чувствами, очищенными отъ всего условнаго, что на нихъ было навѣяно двадцатью годами жизни среди людей. Въ немъ воскресъ поэтъ первыхъ его лѣтъ, съ прежнею безпечностью, мечтательностью, и восторгами, а также и со всѣми отчаяніями и слабостями натуры, сотканной изъ контрастовъ, и потому чрезвычайно привлекательной для всѣхъ женщинъ.

Женщина съ нѣжною душою любитъ поэта за сходство съ собою. Женщина сильная любитъ его изъ чувства сознанія своего превосходства. Вотъ отчего на жизнь Анри имѣла одннаковое вліяніе привязанность двухъ женщинъ совершенно противоположныхъ по ихъ душевнымъ свойствамъ. Одна изъ нихъ, герцогиня де-Роганъ, любила его потому, что она властвовала надъ нимъ; другая, о которой сейчасъ будетъ рѣчь, любила его не менѣе нѣжно за то, что Анри былъ для нея олицетвореніемъ, отраженіемъ ея собственной души.

Итакъ, онъ снова вернулся къ теоріямъ своей первой молодости. Менѣе чѣмъ когда нибудь являлось ему семейное счастье въ образѣ дѣвушекъ аристократической среды, которыхъ онъ встрѣчалъ въ салонахъ герцогини.

Однѣ изъ нихъ казались ему честолюбивыми, другія пустыми, и всѣ онѣ одинаково требовали отъ жизни того блеска, котораго для него не существовало.

Развѣ это не было то время, когда женились обыкновенжо ради приличія, часто изъ честолюбія, иногда изъ бѣдности, и никогда по любви?

Но вотъ однажды Анри встрѣтилъ въ домѣ графа д'Альберъ де-Ріонсъ, начальника эскадры королевскаго флота, сироту изъ хорошаго семейства, но безъ всякаго положенія въ Парижѣ.

Все въ прошломъ этой молодой дѣвушки являлось какъ бы рамкою къ взглядамъ Анри на бракъ. M-lle Элина де-Дижонъ не знала почти свѣта, слѣдовательно, она не могла въ немъ ничего особенно ни любить, ни желать, ни о чемъ нибудь сожалѣть.

Отецъ ея, графъ Жакъ де-Дижонъ, умеръ молодымъ. На другой же день послѣ его смерти, съ которой такъ преждевременно кончилась ея счастливая жизнь, вдова его, Сусанна де-Нарбонъ Пеле, переселилась въ старый замокъ Пуденасъ, недалеко отъ Бордо, и тамъ, въ совершенномъ уединеніи, всецѣло отдалась заботамъ о своихъ дѣтяхъ, сынѣ и трехъ дочеряхъ.

Хотя Елизавета и не была старшею, но она забрала въ свои руки всѣ обязанности, и никто изъ окружающихъ не былъ на нее за это въ претензіи. Ея умъ, доброе сердце, привѣтливость сдѣлали изъ маленькой дѣвочки любимую повелительницу дома. Надо сказать правду, что она не жалѣла себя, чтобы поддержать свою власть.

— Послушайте, Жанно, — объявила она однажды въ Пуденасъ старому садовнику, вѣчно пьяному: — вы очень безобразны, но если бы вы перестали пить, я бы васъ поцѣловала.

Удивленный Жанно далъ слово перестать пить и такъ честно сдержалъ его, что черевъ два мѣсяца могъ подставить свою старую, морщинистую щеку подъ поцѣлуй ребенка. Милая дѣвочка съ такимъ добродушіемъ приложилась къ ней своими розовыми губками, что Жанно возобновилъ свою клятву и ужь не измѣнялъ ей до своихъ послѣднихъ дней.

Тутъ уже чувствуется то всесильное вліяніе, подъ которое долженъ былъ такъ незамѣтно подпасть Анри. Уже ребенкомъ она рѣшила, что непремѣнно выйдетъ замужъ за героя. Сдѣлавшись женщиной, увы! она познала, что значитъ связать свою судьбу съ существомъ, отмѣченнымъ печатью героизма.

M-lle де-Дижонъ унаслѣдовала отъ матери вмѣстѣ съ благородствомъ, съ величіемъ души и то обаяніе, какое на первыхъ же порахъ очаровало Анри. Но графиня де-Дижонъ умерла, когда дочери ея было около двадцати лѣтъ. Эта двадцатилѣтняя дѣвушка являлась обузою для дальнихъ родственниковъ, которые и поспѣшили ее сдать на руки, подъ предлогомъ окончанія воспитанія, m-lle Леметръ, воспитательницѣ, бывшей въ то время въ большой моды; въ Парижѣ. Занималась ли m-lle Леметръ устраиваніемъ браковъ, случайно ли встрѣтилъ де-Вирье m-lle Дижонъ у графа де-Ріомса? Объ этомъ исторія умалчиваетъ. Извѣстно только то, что Анри и m-lle Дижонъ, познавъ другъ друга по душевнымъ признакамъ, наткнулись вдругъ на своемъ пути на напреодолимое препятствіе.