Шарль-Альбер Коста-Де-Борегар - Роман роялиста времен революции :

Вотъ онъ. Отчаянная стрѣльба, которая доносится изъ Croix-Rousse, возвѣщаетъ ліонцамъ, что крансейцы тамъ на вышкѣ имѣютъ намѣреніе прорвать ихъ линію обороны.

Крансейцы бросаются очертя голову на эти пушки и штыки, защищающіе редутъ Пантодъ…

Отпарируетъ самый отважный батальонъ Преси, батальонъ Port-du-Temple.

Начинается огонь въ упоръ между редутомъ и осаждающими. Обороняющіеся обкладываютъ себя трупами, но осаждающіе идутъ по трупамъ къ своей цѣли.

Ихъ еще разъ оттѣсняютъ. Наконецъ, оставшись безъ провіанта, Ліонцы послѣдній разъ открываютъ огонь и со штыками у пушекъ прорываются въ кровавую пробоину непріятельскихъ рядовъ.

Къ несчастью, этому примѣру не послѣдовала артиллерія Гранналя. Они не могутъ провести пушекъ. Они ихъ заклепываютъ по мѣрѣ того, какъ выбываетъ прислуга.

Наконецъ непріятель завладѣваетъ редутомъ, потому что для защиты не остается ни одной пушки, ни одного живого человѣка,

Генералъ Гранналь, который всю ночь командовалъ въ Croix-Rousse, убитъ, ему пулею раздробило бедренную кость.

Его уносятъ.

Но какъ оставить этихъ героевъ-солдатъ безъ начальника? Гранналь призываетъ Вирье, который съ утра дрался неподалеко отъ него съ ружьемъ въ рукѣ, и завѣщаетъ ему командованіе, которое затѣмъ все время уже и остается за Анри.

Портретъ Анри. — Его первая размолвка съ Преси. — Его планы окончательно отвергнуты. — Г-жа Вирье и ея дочери во время бомбардированія. — Голодъ въ Ліонѣ. — Массонскіе призраки. — Эпизоды героизма во время осады. — Переписка Анри съ его женою. — Вещи становятся дорогими друзьями. — Мистическія витанья. — Блокада сдвигается. — Сраженія учащаются. — Маленькій Аймонъ-де-Вирье. — Прибытіе генерала Доппе. — Измѣны — Битвы подъ Перашемъ, въ Братто, въ Saint-Just. — Кутонъ.

При Вирье въ качествѣ адьютанта, въ Croix-Rousse, состоялъ молодой дофинецъ, по имени Шевалье.

Шевалье, по протекціи Анри, попалъ въ Версали въ пажи за нѣсколько мѣсяцевъ до октябрскихъ событій. Такъ какъ весь штатъ короля былъ распущенъ, былъ отпущенъ и онъ; печальный онъ отбылъ въ Гренобль и пришелъ въ себя только при осадѣ Ліона; какимъ образомъ онъ встрѣтился съ Вирье въ Croix-Housse — трудно сказать. Но съ этихъ поръ онъ не разстается съ нимъ и благодаря ему можно воспроизвести здѣсь портретъ Вирье какъ живого:

"Во всякое время дня или ночи, едва раздавался пушечный выстрѣлъ, мы отправлялись на него, Вирье впереди, я за нимъ. Казалось, его притягивалъ къ огню какой-то неотразимый магнитъ. Могу сказатъ, чтоопасность придавала ему силы, лицо его сіяло во время сраженья. Я никогда не видалъ его ни при какихъ другихъ условіяхъ такимъ красивымъ, такимъ спокойншсъ. Среди стычки онъ не терялъ изъ виду самыхъ мельчайшихъ подробностей. Онъ бывалъ также спокоенъ, какъ въ то время, когда чертилъ планъ сраженія въ нашемъ маленькомъ домикѣ…

"На это Вирье употреблялъ тѣ немногія минуты отдыха, которыя намъ оставляли патріоты. Онъ постоянно утверждалъ, что для насъ успѣхъ возможенъ только въ открытомъ полѣ. Лучше умереть отъ пули подъ открытымъ небомъ, чѣмъ съ голоду и лишеній за стѣной… Отчего не хотѣли ему вѣрить?.."

Въ этомъ послѣднемъ размышленіи есть точно упрекъ Преси. Въ немъ чувствуется то искреннее сожалѣніе, давно ставшее острымъ у Вирье, объ упорствѣ генерала не покидать стѣнъ.

Увѣренность въ томъ, что его взглядъ въ настоящее время раздѣляла вся армія, вѣроятно, побудила Анри согласиться взять на себя командованіе, которое ему завѣщалъ Гранналь и въ которомъ Преси поспѣшилъ его утвердить.

Быть можетъ, Вирье надѣялся, какъ генералъ, повліять на рѣшенія, которыя теперь надлежало принять. Быть можетъ, онъ думалъ, что насталъ моментъ развернуть его знамя.

Роялистское направленіе проявлялось въ Ліонѣ такъ энергично, что Преси могъ публично принимать въ городской ратушѣ посланнаго графа д'Артуа.

По этому поводу у Анри вышла съ его генераломъ ссора, изъ-за которой несогласіе превратилось въ печальное недоразумѣніе.

Преси пригласилъ посланнаго графа д'Артуа на одно военное совѣщаніе, въ которомъ должны были обсуждаться разные планы сраженія.

Ознакомившись съ положеніемъ вещей, этотъ посланный высказался за атаку, которая вынудила бы всѣхъ мятежниковъ оставить Ліонъ.

Чувствуя себя счастливымъ, что такимъ образомъ формулировался его собственный взглядъ, Анри сильно стоялъ за офицера-эмигранта [84] Его звали Терассъ де-Тессоне. и указалъ на горы Форезъ, какъ на самую желанную цѣль стремленій. Онъ мечталъ создать тамъ новую Вандею. У него это даже сорвалось съ языка.

На это Преси замѣтилъ съ презрѣніемъ, что Ліонъ ни въ чемъ не похожъ на Вандею, и что отнюдь не слѣдуетъ предоставлять несчастнаго города въ руки республиканской мести разъ, что онъ даже не подъ защитою обыкновенныхъ военныхъ законовъ.

"Не все ли это равно? — воскликнулъ внѣ себя Анри. — У меня самого въ немъ все, что у меня есть самаго дорогого, тѣмъ не менѣе, я считаю дѣло, которое мы отстаиваемъ, выше всѣхъ другихъ личныхъ интересовъ"…

И Вирье защищалъ свое мнѣніе съ такимъ жаромъ, что генералъ заставилъ его замолчать.

Анри замолкъ. Но, возвращаясь въ Croix-Rousse no этимъ опустошеннымъ улицамъ, при видѣ этихъ разрушенныхъ домовъ, этого населенія въ безъисходномъ положеніи, въ постоянныхъ поискахъ себѣ пріюта, онъ проклиналъ упрямство того, который, изъ-за неумѣстнаго состраданія, заставлялъ свою армію крошиться за заставами и вынуждалъ геройскій народъ погибать подъ развалинами.

Быть можетъ, онъ имѣлъ въ виду своихъ дѣтей, которыхъ не зналъ гдѣ искать, такъ какъ подъ дождемъ пуль, который разразился надъ Ліономъ, на долго не было ни одного безопаснаго жилища.

"Мы перемѣнили семь или восемь разъ квартиру, вѣчно гонимые пулями, вѣчно гонимые бомбами, — разсказывала m-elle де-Вирье.

"Одна изъ нашихъ послѣднихъ квартиръ была въ четвертомъ этажѣ одного дома, довольно непрочно построеннаго, въ концѣ Chemin-Neuf. Въ нашей комнатѣ было набито всякаго народа, между прочимъ, была одна дѣвочка нашего возраста, съ которой мы отправлялись вмѣстѣ на прогулки, не заботясь о гранатахъ".

Развѣ могли дѣти бояться гранатъ, если ихъ посылали даже въ самый огонь подбирать пули, годныя еще въ употребленію.

M-me Вирье не разъ говорила, что, зайдя навѣстить дочерей, она узнавала, что ихъ употребляли на такое дѣло.

"Хозяйкѣ нашей, однако, такъ надоѣла наша возня, — продолжаетъ m-lle Вирье, — что, однажды вечеромъ, въ 9 часовъ, она насъ выгнала отъ себя. Приставленная къ намъ бѣдная Шинаръ не знала просто, куда насъ дѣть.

"Мы стучались во многія двери. Намъ иногда отворяли, но не соглашались насъ пріютить.

"Наконецъ насъ приняли въ одномъ домѣ, въ "Maison Savy" у подошвы холма Фурвьеръ. Можно сказать, что наше несчастье спасло намъ жизнь. Въ эту самую ночь бомба попала въ домъ, который мы только что покинули, и разрушила всѣ этажи.