Шарль-Альбер Коста-Де-Борегар - Роман роялиста времен революции :

Какъ Анри и предвидѣлъ, эта нерѣшительность должна была спасти многихъ несчастныхъ, а съ ними и его жену, и его дѣтей.

"Начинало свѣтать, — пишетъ m-lle де-Вирье, — со всѣхъ сторонъ раздавалась пушечная пальба, и мы съ сестрой раздѣляли всеобщій ужасъ. Въ это время къ вамъ явилась Софи, горничная нашей матери; Софи велѣла вамъ надѣть по двѣ пары чулокъ, по двѣ рубашки, по два платья одно на другое. На головы она намъ надѣла ситцевые чепчики и мы вышли безъ всякаго другого багажа. Всякій узелокъ обратилъ бы на себя вниманіе. Въ такомъ видѣ мы отправились къ нашей матери, въ Сенъ-Жюстъ, гдѣ, по словамъ Софи, она нашла себѣ пристанище въ крестьянскомъ домѣ.

"Поднимаясь по новой дорогѣ, мы шли вмѣстѣ съ отрядами революціонернаго войска, которые входили.

"Мы не видѣли регулярнаго войска, но просто толпу вооруженной черни, одѣтой не по военному, которая позволяла себѣ всякія неблаговидныя шутки съ прохожими, стремившимися, подобно намъ, бѣжать изъ города. . . . . . . . . . . .

"Если я буду жить сто лѣтъ, то и тогда не забуду выраженія глазъ матери при встрѣчѣ насъ. Въ этомъ выраженіи было столько скорби, что мы обѣ онѣмѣли и замерли, мы, которыя такъ радовались ее увидѣть. Она наканунѣ разсталась съ отцомъ. Ужасное предчувствіе заставляло ее сознавать, что она не увидитъ его болѣе.

"Въ ужасномъ безпорядкѣ, который царилъ повсюду, мы рѣшительно не знали, куда намъ дѣться. Сама мать наша не знала, на что рѣшиться, когда мы увидали служанку нашего доктора Эгони.

"Она направлялась въ Форезъ, въ свою семью, и пришла, чтобы помочь бѣжать вамъ съ нею.

"Эта пожилая дѣвушка наводила ужасъ своимъ безобразіемъ. Черная, какъ сажа, и блѣдная, какъ смерть, вся изрытая оспою, съ рѣзко выдѣляющимися бѣлками, она была страшна когда сердилась, и въ состояніи была навести страхъ на самихъ членовъ Конвента — и вотъ ей-то суждено было быть нашею избавительницею.

"Мать надѣла на себя, какъ могла, платъе этой служанки и взяла съ собой только то, что могла надѣть на себя.

"Мы отправились всѣ пѣшкомъ: мать, Софи, Туанонъ, сестра и я.

"Ни у кого изъ насъ не было никакого пакета, чтобы не имѣть вида бѣгляновъ. Мать моя была такъ слаба, что мы не могли идти далеко и такъ печальна, что мы всѣ были подавлены ея грустью и смотрѣли на нее, ничего не рѣшадсь ей сказать. Тѣмъ не менѣе, мы были такъ довольны, что выбрались изъ подвала на свѣжій воздухъ, на солнышко, что, вѣроятно, разрывали сердце матери нашею радостью. Мы не видѣли ни одного солдата, но толпу мужиковъ въ большихъ шляпахъ, которые имѣли видъ людей, идущихъ на ярмарку".

Вѣроятно, это были тѣ самые мужики "auvergnats", o которыхъ упоминаетъ m-lle де-Эшеролъ, спѣшившіе въ Ліонъ верхомъ безъ сѣдла, съ огромными пустыми мѣшками черезъ плечо, на обѣщанный грабежъ, забавный авангардъ мрачныхъ побѣдителей!

"Первую ночь, — я продолжаю разсказъ m-lle де-Вирье, — мы провели у одного крестьянина. У него была всего одна маленькая комната и сѣнной сарай, гдѣ мы и размѣстились.

"Мать не могла уснуть отъ безпокойства; она сѣла во дворѣ и читала библію при свѣтѣ луны.

"Это обстоятельство чуть было не погубило насъ. Одинъ сосѣдъ замѣтилъ, что мать читаетъ и рѣшилъ, что разъ она умѣетъ читать, она, безъ сомнѣнія, аристократка. По счастью, нашъ хозяинъ успокоилъ его, что мать истая гражданка. Я думаю, что изъ милосердія одинъ солгалъ, а другой повѣрилъ, потому что мать не могла скрыть присущаго ей изящнаго вида, по которому было легко догадаться, что она была путешественница иного сорта, чѣмъ Туанонъ Трико.

"На слѣдующій день, несмотря на страшную усталость, пришлось идти дальше. На наше счастье, днемъ намъ повстрѣчался мужичекъ съ осломъ. Туанонъ подрядила его для моей сестры, которая, болѣе слабая чѣмъ я, очень изнурилась за время осады и едва тащила ноги. До этихъ поръ всѣ большіе несли ее по очереди на рукахъ, но она была слишкомъ тяжела для бѣдныхъ, измученныхъ женщинъ… Ее посадили на осла, а на другой вьюкъ положили кой-какіе пожитки, которые мы спасли и которые были для насъ настоящею обузою.

"Мы прибыли въ Дюэръ [88] Мѣстечко по дорогѣ изъ Ліона въ Монбразонъ. , тамъ мы остановились въ трактирѣ, хозяинъ котораго велѣлъ намъ отправиться къ мэру.

"Мэръ этотъ получилъ строгое предписаніе относительно ліонскихъ бѣглыхъ и, чтобы не подпасть самому подъ подозрѣніе, исполнялъ это предписаніе съ трескомъ и шумомъ. А потому онъ повелительнымъ тономъ потребовалъ отъ матери ея паспортъ, угрожая ее арестовать. Туанонъ, замѣтя ея смущеніе, не дала ей времени отвѣчать и, принявъ на себя роль представительницы всей честной компаніи, отрапортовала, что она дѣйствительно изъ Ліона, отправляется же съ своими кузинами въ Сенъ-Жерменъ-Лаваль въ Форезѣ и что никто не имѣетъ права ее задерживать. Вотъ такимъ-то образомъ мы узнали, куда лежалъ нашъ путь…". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Всѣ эти препирательства Туанонъ казались безконечными бѣглянкамъ. Но, покуда она вела переговоры съ мэромъ, жена этого гражданина, казавшагося столь грознымъ, который въ сущности старался всячески быть полезнымъ изгнанникамъ, пробралась къ m-me Вирье и шепотомъ сказала ей нѣсколько словъ утѣшенія.

Были еще, значитъ, и въ то время люди съ сердцемъ, которые имѣли состраданіе…

Письмо Жавога Робеспьерру. — Встрѣча графини Вирье. — Имя Анри. — Прибытіе въ Сенъ-Жерменъ-Лаваль. — Жилище для торговцевъ свиньяни. — Страхи и надежды. — Приключеніе съ ткачами. — Фуше въ Ліонѣ. — Онъ совершенствуетъ гильотину. — Гражданка Баленкуръ. — Уроки цинизма. — Письмо маркизы де-Шоланкъ. — Анри быть можетъ въ Швейцаріи. — Садовникъ изъ Пудеваса. — Отъѣздъ графини въ Лозаннъ. — Она застаетъ тамъ только аббата де-Вирье. — Съ горя не умираютъ. — Письмо къ графу де-Вирье Бовуаръ. — Маленькій Айнонъ у Рюбишона. — Онъ эмигрируетъ. — Онъ прекращаетъ свое incognito. — Рюбишонъ возвращаетъ ребенка матери. — Попытки розыскать Анри. — Еще "Воспоминанія" m-lle де-Вирье. — Картина Ліона. — Эмиграція маленькихъ дѣвочекъ въ Швейцарію. — Свѣдѣнія о послѣднемъ сраженіи. — Вдовья матерія.

"Жавогъ, комиссаръ Конвента, Робеспьерру.

"Изъ главной квартиры 10 окт. 1793 г.

"Гражданинъ коллега!

"Осада Ліона, наконецъ, окончена… Мятежники, чувствуя давленіе съ одной стороны войска Республики, съ другой — цѣлаго народа, питающагося овсомъ уже 18 дней… рѣшились сдѣлать вылазку…

"Они обогнули Монъ-Доръ черезъ Сенъ-Сиръ и направились въ горы, пройдя черезъ бывшій Бажоле. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

"Едва они вышли изъ предмѣстья (Веза), какъ ихъ нагнали. Началась битва.

"Битва была ожесточенная. Мы потеряли массу людей, у непріятеля тоже легло триста человѣкъ.