Алексей Черкасов - Хмель
- Название:Хмель
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Дрофа
- Год:1993
- ISBN:5-7107-0040-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
- Отзывы:
-
Ваша оценка:
Алексей Черкасов - Хмель краткое содержание
Перед вами первая книга знаменитой семейной саги А.Черкасова, посвященной старообрядцам Сибири. Это роман о конфликте веры и цивилизации, нового и старого, общественного и личного… Перед глазами читателя возникают написанные рукой мастера картины старинного сибирского быта, как живая, встает тайга, подвластная только сильным духом. Именно такие герои действуют в исторической трилогии А.Черкасова…
«Хмель» – первая часть популярного цикла романов об истории Сибирского края – воссоздает события от восстания декабристов до потрясений начала XX века. Всего же действие в трилогии «Хмель», «Конь Рыжий», «Черный тополь» продолжается свыше ста лет.
Хмель - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Едрит твою в кандибобер! – вернулся Головня. – Забыл ключи отдать от арестантской, – сказал он Гончарову и передал ему на веревочке три ключа.
– Ну, прощевай, Тимофей Прокопьевич! Одним моментом будем в Курагино.
IX
… Время трудное, необычное. Война еще хлещется, по всей России голод, а тут, в Минусинском уезде, готовится восстание контрреволюции. Нити заговора тянутся далеко от Белой Елани не в уездный город, а куда-то дальше.
«Надо покончить с этими волками, пока не поздно, – размышлял Тимофей. – Если здесь орудовал есаул и завезли оружие на прииски и сюда, в Белую Елань, значит, тут не все взяты волки. Пусть ЧК займется ими». Он, Тимофей, не комиссар ЧК, как о том говорил Меланье Филимон. Тимофей только чрезвычайный комиссар по продовольствию. Приехал по личному указанию Ленина. И он обещал Ленину, что из Сибири поступит хлеб в голодающий революционный Питер. И он сдержит слово. Иначе быть не может.
«Какие тугие космачи. Непроворотные, – подумал Тимофей, тяжело опускаясь на лавку. В животе у него урчало. – Надо бы поужинать, хоть с опозданием. В саквояже есть краюха хлеба. А эти там притихли что-то. Волки в такой момент не спят, выжидают. Ну, ждите!..»
X
Мозеровские часы показывали девять минут третьего. До утра еще далеко. Утро приходит с солнцем, а солнце в феврале неторопкое, ленивое, само в теплой шубе – не греет и не сильно светит. Часов в десять появится над тайгою в белесой мгле и так сгаснет потом во мгле.
Сунул часы в нагрудный карман френча, поставил себе на колени саквояж. Мужики напряженно следили за каждым движением комиссара: что он еще задумал?
Тимофей достал из саквояжа краюху хлеба, до того черную, что она смахивала на уголь. Положил на стол полотенце, а на полотенце краюху; достал армейскую обливную кружку и армейский котелок. Поискал глазами воды, но воды в ревкоме не было. Что-то вспомнил, насупился и достал из саквояжа узелочек в белом платочке. Развернул – ломоть хлеба. Не хлеб – кусок железа – Вот, поглядите, мужички! Да руками не трогайте, с платком держите: что это?
Мужики взяли на платке ломоть. Так и эдак разглядывали, а назвать ломоть хлебом не отважились.
– Продукт какой, али как?
– Глядите, глядите, вы же крестьяне…
– У нас таких продуктов не водится. Должно, в Расее произрастает?
Матрос первой статьи Егорша Вавилов ошарашил:
– В Расее! Да хлеб же это! Из земли и охвостий. Япошки в плену потчевали нас таким хлебом.
– Господи помилуй!.
– Видали? – сказал Тимофей. – Этот кусок хлеба – самый дорогой для меня, дороже золота.
Мужики удивленно уставились на комиссара.
– Али сила в нем какая, в этом хлебе? – подкатился хитрый Лалетин. – Есть, сказывают, такой хлеб, от которого будто хворый от смерти уходит.
– Вот это и есть такой хлеб! – подтвердил Тимофей, бережно завертывая ломоть в платочек и снова укладывая в саквояж. – Ты правду сказал, что он из охвостий, с землею. Да сила в нем великая. Такой хлеб сейчас едят рабочие и дети Петрограда, но все-таки духом не падают. Нет такой силы, которая бы их сломила. Это и понятно: с ними Ленин. А кто Ленин? Разве не он сказал – вся власть Советам, земля – крестьянам, фабрики – рабочим, долой войну? И наша партия большевиков прикончит войну. Или вы не сыты войной?
Мужики, понятно, сыты по горловую косточку войной и разрухой.
– Ну, а если вы будете лежать бородами поперек революции и ждать восстания контры, что же будет? Рай или ад? Кому вы помогаете? Куда тащите народ и всю Россию?
Мужики зашевелились.
Первым подступил к Тимофею бывший матрос Егорша Вавилов – прямой, высоченный, под потолок, в пестрой дохе и в поярковых пимах.
Он подошел к столу и, подкинув ребром ладони черные усы, заговорил:
– Погоди, едрена-зелена, комиссар! Ты же наш земляк. Обормотать мужика, долго ли? И на рею вздернуть можно. И утопить, как упокойных с корабля. Железяку к ногам, в мешок, и за борт к акулам. Но!.. – погрозил пальцем. – Просчет может выйти. Хлеб, он, как думаешь, с неба падает мужику? Грыжи наживали, а тут – выгребай, и баста! Шутейно ли? Жизню гребут, не хлебушко! Деревня обнищала, обезгвоздела, лишнюю подкову не сыщешь. Это как?
Переглянулся с мужиками и махнул рукой:
– Так и быть, сдам продразверстку. За три дня рассчитаюсь. Какой седне день? Пятница али суббота. Суббота? Стал-быть, в понедельник али вторник чистым буду. И мужики также. Ладно толкую?
Мужики помедлили и не дружно, но все-таки поддержали матроса.
– Дадим расписку, как и что… Али без расписки поверишь? Как другие, а я не обману.
Тимофей отодвинул свою краюху, подумал.
– Поверю на слово. Каждый пусть скажет, когда вы пезет. Ну ты сказал свое, можешь идти. Кто следующий?
Один за другим мужики подходили, называли день, когда полностью рассчитаются с продразверсткой, и уходили из ревкома.
Остался косматый старик.
– Ну, а ты как, Варфоломеевич?
Старик поднялся, погрозил Тимофею крючком пальца:
– Погоди ужо, сатапо! Недолго власть ваша удержится. Ударит колокол, ударит! Земля под ногами вашими огнем-пламенем займется. В смоле кипучей гореть будете, сатаны! Языками сковороды раскаленные лизать будете, сатаны! Праведников под замок упрятали – мученицу Дарью, мученицу Лизавету, мученицу Варвару, мученицу Пелагею. Ужо будет вам огонь, будет! Сама Дарья огненным крестом крестить вас будет, а святой Ананий на сковородке жарить будет. Ужо грядет день!..
Тимофей зажал ладонью тикающую щеку.
– Ты вот что, Варфоломеюшка: иди-ка домой да охолонись на воздухе. А завтра утром приходи, разберемся. Если ты со святым Ананием (Тимофей кивнул на дверь под замком), ну, что ж, твое дело. Пожалуйста! В тюрьму или на печку – сам выберешь. Иди!
Старик не хотел уходить, он хочет нести свой крест мученика.
– Иди, старик, иди! – погнал Тимофей. – Охолонись!
– Давай топай! – открыл дверь один из дружинников. Старик ушел.
Дружинник принес ведро воды, поставил на лавку и тогда уже, взглянув на комиссара, положил что-то на стол, завернутое в холщовое полотенце с петухами.
– Это вам, товарищ комиссар. Старый Зырян передал. От Ланюшки, говорит. И утром ждать будут в гости.
Тимофей чему-то усмехнулся – жалостливо и печально. Есть в Белой Елани семья Зырянов – приветливая Ланюшка, – которые помнят его и заботятся о нем, а он их еще ничем не отблагодарил: закружила, завертела метелица жизни!
– Спасибо, – сказал дружиннику, разворачивая сверток.
Полбуханки пшеничного духмяного хлеба – минусинского хлеба! – кусок сала – троим ее управиться; десяток яиц, а в солдатской кружке, завязанной тряпочкой, сметана и соль в маленьком узелочке.
У Тимофея даже лицо перекосилось, когда он глянул на богатую снедь. Здесь, в Сибири, живут сытно.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: