Анатолий Софронов - Хмель-хмелек

Вился хмель,
Тянулся вверх хмелек,
Хмель-хмелек,
Зеленый огонек,
Вверх по жердочкам,
Как будто по ступеням,
Как цепочка
Из зеленых звеньев.

В день весны,
В последний полдень мая,
Шел солдат дорогой,
Чуть хромая,
Шел солдат, устал солдат
И снял шинель.
Лег солдат у жердочек
Под хмель.
Посмотрел он — солнышко в зените.
Над солдатом — золотые нити…
Хмель-хмелек,
Зеленый огонек,
Чуть качает
Майский ветерок.
Снял сапог солдат,
За ним — другой сапог.
Положил под голову
Мешок.
От покоя,
Тишины в лазури
Задремал солдат,
Глаза зажмурил…
Но недолго в полудреме был,
Будто в доме — он глаза открыл.
Видит: рядом, в белом полушалке,
Смотрит взглядом бабьим виновато
Женщина на спящего солдата.
Говорит она ему: «Не жалко
Мне ни солнышка, ни травяной постели.
Но чего ж под хмель прилег ты в самом деле?
Чай, солдатик, приустали ноги,
Что прилег ты около дороги?
Заходи, солдатик, в горенку мою,
Молоком топленым напою.
Ты из госпиталя?» —
«Из него».—
«Ранен был?» —
«А больше ж отчего!»
Приподнялся, посмотрел солдатик
На нее,
На голубое платье.
«Чай, одна живешь?»
«Одна, солдат, одна.
Ничего не сделаешь — война…»
«Не горюй, придет из-за границы…»
«Не придет, товарищ,
Я вдовица…»
Посмотрел солдатик:
У висков
Серебринки белых волосков.

…Вился хмель,
Тянулся вверх хмелек,
Хмель-хмелек,
Зеленый огонек,
Потолок
В той хате невысок,
Жестяной на крыше
Петушок.
Молоко топленое
В горшке,
На жару томленное,
На угольке.

Выпил, белым хлебом закусил
И воды напиться попросил.
«Может, хочешь бражки молодой?
Только настояла, на хмелю».
«Бражки? С удовольствием…
Люблю…
А тем более еще с тобой».
На столе две кружки — два ковша,
Брага в самом деле хороша.
Чуть горька, но чистая на цвет, —
Лучше браги хуторянской нет.
Растворились солод в ней
И хмель,—
Стар ты или молод —
В голове метель.
Чуть горька, а будто мед во рту,
Словно запах мяты на ветру.
«Ой-да, ой-да, ой-да, улю-лю,—
Быть тебе, солдатик, во хмелю…»

Хмель-хмелек,
Зеленый огонек,
Жестяной на крыше
Петушок.
Золотой на нем
Закатный огонек.

…Заиграли на небе зарницы,
Засверкали поутру криницы.
Засвистел у речки коростель,
На ступеньку выше приподнялся
Хмель.
Вышел вновь солдатик за порог.
Скрипнул парою
Начищенных сапог.
Посмотрел —
На крыше петушок,
Золотой под солнцем
Гребешок.
Вышла на порог хозяйка вдовая,
Строгие глаза, глаза бедовые.
Чуть заметны под цветной косынкой
Родинка на шее,
На лице рябинки.
Посмотрела на него, сказала:
«Ты прости, что плохо угощала.
Ты иди-ходи в далекий край,
Ты прости-прощай, не вспоминай».
«Не грусти, — сказал солдат,—
Забудь про грусть.
Буду жив, к тебе приду, вернусь».
Посмотрела на него вдова:
«Будешь жить, покуда я жива.
С жердочки на жердочку
Пышные оборочки
Буйно завивает,
Словно в праздник, хмель,
К празднику вернешься,
Браги вновь напьешься,—
Коль в бою не сгинешь —
Значит, сбросишь, скинешь
На мои на рученьки
Ты свою шинель.
Приходи…»
Солдат сказал: «Приду!»
И пошли они у мира на виду,
Шел прямой дорогой на закат,
Чуть хромая, молодой солдат.
Шелестел над вдовою хмелек,
Над бедовой — летний ветерок.

Вился хмель,
Тянулся вверх хмелек,
Хмель-хмелек,
Зеленый огонек.