Анатолий Софронов - Эмигранты

Курбатов.

Белодед.

Афанасьев.

Ряжских.

Нелли.

Виккерс.

Джеф.

Терри.

Николова.

Николов.

Джеймс.

Дама в сером.

Линкс.

Дзюбин.

Глазырин.

Ирина.

Елисеев.

Неизвестный.

Рейсборн.

Бой.

Посетители ресторана.

Медицинские работники.

Официанты.

Участники ансамбля.

Больница. Комната рядом с операционной. Белый стол, белые стулья. В комнате — капитан корабля Белодед и врач Афанасьев, они прислушиваются к тому, что происходит за стеной. Афанасьев поднимается, подходит к двери, прислушивается. Входит Джеймс.

Афанасьев (Джеймсу) . Операция кончилась?

Джеймс. Да.

Афанасьев. Аппендицит?

Джеймс. Да, гнойный.

Афанасьев. Операция была тяжелой?

Джеймс. Еще час-полтора, и было бы поздно.

Афанасьев. Удастся остановить перитонит?

Джеймс. Положение тяжелое. Прошу заполнить карту на пациента. (Передает Афанасьеву бланк.)

Афанасьев присаживается к столу, пишет. За дверью шум, голоса: «Сюда нельзя. Это закрытая клиника». Входят Виккерс и Николова.

Виккерс. Здравствуйте...

Джеймс. Кто вы, господа? К кому?

Виккерс. Мы из Общества австралийско-советской дружбы... Извините... (Представляя.) Миссис Елена Николова, а я Фрэнк Виккерс, докер.

Белодед. Очень рад... Я капитан корабля «Ондатра», а это товарищ Афанасьев, наш врач.

Николова. Мы пришли сказать, что хотели бы помочь нашему советскому другу. Постараемся, чтобы он не чувствовал себя одиноким.

Белодед (недоверчиво) . Благодарим вас, но мы уже известили наше посольство...

Николова. Ваше посольство у Тихого океана, а здесь Индийский. Мы ближе к больному, мы постараемся быть с ним, помогать ему.

Белодед. Простите, но почему мы должны верить вам?

Николова. Я болгарка... Во время войны боролась против фашизма. Была в лагере смерти... В Освенциме. (Показывая руку.) Вот мой лагерный номер... Бежала... Оказалась в Австралии.. У нас с вами одни и те же друзья и те же враги, товарищ капитан...

Белодед. Извините меня, но я не хотел...

Открывается дверь. Люди в белых халатах везут спящего Курбатова. Каталка скрывается. Ряжских и Джеймс остаются в комнате. Ряжских раздраженно смотрит на Николову и Виккерса.

Ряжских. В чем дело, господа?

Николова. Господин доктор, мы хотели хотя бы изредка посещать советского моряка.

Ряжских. Пожалуйста...

Виккерс. Понимаете, мы из Общества австралийско-советской дружбы.

Ряжских. Понятно...

Николова. А он один в чужой стране.

Ряжских. Он не в чужой стране, он в больнице.

Николова. Мы надеемся на вас, профессор... Мы знаем, вы ведь русский.

Ряжских (вспылил) . Я? Я австралийский подданный! Понимаете? Прошу вас покинуть клинику.

Виккерс. Хорошо. Елена, не будем беспокоить доктора. До свидания, профессор.

Николова (Афанасьеву и Белодеду) . До свидания. (Уходит вместе с Виккерсом.)

Ряжских (Джеймсу) . Очень прошу вас следить за порядком в клинике.

Джеймс. Хорошо, шеф.

Афанасьев. Как состояние больного, коллега?

Ряжских. Положение крайне тяжелое, но будем надеяться.

Афанасьев. Я заполнил карту на Курбатова. (Подает бланк Джеймсу.)

Ряжских (сам берет бланк, читает) . Курбатов, Василий Тихонович, русский, место рождения — Смоленск. (Глядя на Афанасьева.) Курбатов?

Белодед. Да, Курбатов.

Ряжских (продолжает читать. После молчания) . Я могу быть еще чем-нибудь вам полезен?

Белодед. Мы хотели бы до ухода корабля еще раз повидать Курбатова.

Ряжских. Вам препятствовать не будут.

Белодед (несколько торжественно) . Благодарю вас от имени моей страны... Вы спасли жизнь советскому гражданину и нашему товарищу.

Ряжских. Мой долг врача.

Афанасьев. До свидания, коллега.

Ряжских. До свидания.

Афанасьев и Белодед уходят. Ряжских берет в руки медицинскую карту Курбатова. Входит Нелли.

Нелли. Кто будет вести русского?

Ряжских. Джеймс...

Нелли. Папа, что с тобой? Ты чем-то расстроен?

Ряжских. Нет, ничего. Была трудная операция.

Нелли. Неправда. Что случилось, папа? Я чувствую, что-то случилось.

Ряжских. Так, вспомнил... одну историю...

Нелли. Что вспомнил? Скажи мне!..

Ряжских. Все этот русский моряк... Я никогда не говорил тебе... Мой отец, а твой дед, был ветеринарным врачом в Смоленской области. Я тогда учился в Смоленске. В конце тридцатых годов отец был арестован. Обвинен в контрреволюции, будто отравлял скот... Так в жизнь нашей семьи вошел человек по имени Курбатов...

Нелли. Курбатов?

Ряжских. Да. Следствие вел Тихон Васильевич Курбатов... А этот моряк Василий Тихонович Курбатов. Вдруг все нахлынуло... Когда немцы захватили Смоленск, я работал хирургом в районной больнице... А потом... Я не остался на родине. Оказался перемещенным лицом. Трудно, очень трудно все вспоминать по порядку. Все причины и следствия... В Западной Германии встретил русскую женщину, твою маму. Там ты и родилась. Я оперировал пленных, стал настоящим хирургом... Но немцы русского врача не признавали... Сколько может испытать человек? Все было... Унижения, страдания... Нет крыши... Нет дома... Нет родной земли. Вокруг стеклянные глаза и холод недоверия... Тогда мы с мамой решили уехать из Европы как можно дальше — от ненависти и от разрушенных городов. Хотелось тишины, спокойной работы. Так мы оказались здесь, в Австралии... На краю света. Здесь я могу работать наконец в полную меру своих сил, своих способностей.

Нелли. Бедный мой папа... Я очень тебя люблю! (Обнимает отца.)

Линкс (входя с Неизвестным) . Профессор Ряжских?

Ряжских. Да.

Линкс. Разрешите?

Ряжских. У меня была тяжелая операция.

Линкс. Я не задержу вас... Всего несколько слов. (Выжидающе смотрит на Нелли.)