Андрей Зарин - Власть земли

— Дяденька, ты устал. Дозволь мне посидеть у больного. Я от дедушки много знаю, как, когда и что нужно.

Антон ласково взглянул на нее и ответил:

— Спасибо, красавица! Как отказаться от помощи, если тебе дед позволит?

— Он уже позволил мне!

Пришел дед сменить перевязку, и девушка искусно помогла ему в этой тяжелой работе. Раненый стонал от боли, но Анюта клала ему на лоб свою руку, и он стихал.

Антон, дежуря подле своего господина ночью, уступал свою смену на весь день Анюте. При таком уходе и искусном лечении деда-мельника да богатырском здоровье князь Теряев стал быстро поправляться.

На третий день Анюта первая уловила его осмысленный взгляд, устремленный на нее с удивлением и восторгом. Она вспыхнула, улыбнулась и ласково заговорила, увидев, что его губы шевелятся для вопроса:

— Постой! Помолчи! Мой дед не велел тебе разговаривать, если ты очнешься. Я тебе все скажу. Видишь, тебя ранили, и твой слуга Антон привез тебя к нам. Мой дед — мельник и знахарь; он вылечит тебя, а я с Антоном сидим подле тебя. Тебе лучше? Хорошо?

Князь со слабой улыбкой кивнул ей и тревожно оглядел светелку.

— Тебе Антона? — догадалась девушка, вставая.

Князь опять улыбнулся.

Сияя радостью, девушка сбежала вниз и привела Антона. Увидев своего господина в сознании, Антон опустился подле него на колени и горячо поцеловал его руку.

С этого дня князь поправлялся не по дням, а по часам. Спустя неделю он уже сидел в своей постели и слушал рассказ Антона о засаде и нападении.

— Да, помню, помню, — говорил он, кивая головою. — А зачем мы поехали?

— За княжной Ольгой! — ответил Антон.

— Ах! — Князь вспомнил все и лишился сознания.

Столь же скорбным, но не столь громким стоном ответила ему Анюта из своего уголка. Он ехал за какой-то княжной и сам он — князь. Эта Ольга, верно, его невеста. Ах, глупая, глупая! Разве могла она, Мельникова внучка, хоть одну ночь мечтать о князе! Она закрыла лицо рукавом и вышла из комнаты.

На другой день князь позвал Антона.

— Ты говоришь по-польски? — спросил он.

— Умею.

— Конь есть?

— Есть.

— Казна?

— Всю уберегли!

Князь вздохнул с облегчением. Его глаза засветились.

— Скачи в стан короля, под Смоленском, — сказал он, — притворись поляком сапежинцем. Узнай все об этом Ходзевиче — и назад.

— Но ты, князь?..

— Я здоров. Эта девушка, — князь указал на Анюту, — побудет подле меня. Я ей жениха найду, — улыбнулся он.

Анюта вдруг порывисто подошла к нему и сказала с волнением:

— За ласковое слово служить буду.

— Слышишь? — засмеялся князь, обращаясь к Антону. — Так ступай! Возьми казны с собой. Деньги всегда помогут.

Антон вышел и спустя два часа уже ехал по дороге к Смоленску.

Князь Теряев остался один. Вечером к нему заходил старик мельник и говорил про старое житье и про нынешнее окаянство. Он хорошо помнил последние годы царствования Грозного и видел у себя на мельнице страшных опричников, но теперешнее время казалось ему страшнее.

— Не было тогда такого сорому по земле, — сказал он, — не поганили церквей наших, да и разорения не было! Николи не лилось столько крови! И опять безначалие: живешь и не знаешь, кто у тебя царь. Слышь, король Жигимонт {26} 26 Жигимонт — Сигизмунд III Ваза. — в цари к нам норовит?

— Не знаю, дедушка, — ответил князь. — Расскажи мне лучше про старое житье.

Старик вздохнул и начал свой рассказ.

Издавна велся он — от царя Василия, со дней покорения Казани. Тихо и мирно протекала его жизнь все здесь, на мельнице. Случалось, заезжали к нему и ратные, и именитые люди, с пути или с охоты больше. Был у него и сын, отец этой Анюты, да убит был в ратном деле против Гришки Отрепьева в царствование Годунова.

— А может, и царь он был? — закончил старик. — Кто его знает? Вот теперь в Калуге сидит. Говорят — он. Марина, его жена, быдто сорокой из дворца улетела, а его схоронили от Шуйского.

— «Вор» на Калуге сидит, польский приспешник! — с гневом в голосе возразил князь.

— А может, и «вор», — согласился старик. — Нынче у нас царей много… всякие!

Днем, до прихода старика, сидела с князем Анюта. Она мало говорила, но яснее слов были ее серые глаза и вспыхивавшее, как зарница, личико. Князь с лаской смотрел на нее и любил расспрашивать о ее девичьих думах. Но она берегла их от него.

Время для князя шло незаметно, его здоровье восстановилось, и он уже выходил на крылечко и сидел на нем, греясь на солнышке. Но по мере того как возвращалось его здоровье, мысли сильнее овладевали его умом и мучили его несказанной болью. Он видел Ольгу в объятиях поляка и терзался.

Между тем Антона все не было. Князь сгорал нетерпением и нередко с тоской восклицал:

— Скоро ли?

Слыша этот стон, Анюта вздрагивала, бледнела и прижимала руки к замиравшему сердцу. Ах, что с нею будет, когда уедет ее князь? И она однажды спросила князя:

— Ты уедешь и не вернешься больше?

В ее голосе было столько страдания, что он пожалел ее и ласково ответил:

— Нет, я еду искать девушку. Когда найду ее, вернусь за тобой, Анюта!

Девушка вспыхнула, и ее глаза засияли.

— Ты не обманываешь?

— Верь моему княжескому слову! — ответил Теряев, подумав: «Возьму ее для княжны в сенные девушки».

Анюта радостно всплеснула руками и стремглав выбежала из светелки.

Прошло еще несколько дней.

— Приехал! — вбегая однажды утром в светелку, громко и радостно закричала Анюта.

Князь вскочил и выбежал на двор. Антон спокойно вытирал соломой коня.

— Антон! — закричал князь. — Какие вести?

— Пожди малость, князь, дай коня обряжу.

Анюта подбежала к Антону и, оттолкнув его от коня, сказала:

— Иди! Я с конем управлюсь!

— Ай, девка!.. Золото! — воскликнул Антон и быстро подошел к князю.

Он хотел поцеловать его в плечо, но князь порывисто обнял и расцеловал его.

— Идем, идем! Говори, какие вести! — Он взял за руку Антона и потащил наверх, в светелку.

Антон нехотя шел за ним.

— Ну, говори! — сказал князь, опускаясь на лавку.

— Говорить-то нечего! — ответил Антон. — Этот самый пан был там. Я его жолнером назвался, спросил о нем, а мне и сказали, что он по приказу короля Зборовского искать поехал. Вот и все!

— А про нее? Ведь не с ней же он поехал?

— Про нее никто ничего не знает. Приехал этот пан Ходзевич один с воинами, пробыл день, наутро уехал. У них поход!

— Куда?

— На Москву пошли. Слышь, наши-то тоже рать двинули. Жолкевский у них пошел!

Князь опустил голову.

— Не может быть, чтобы она с ним ехала!

— Надо думать, оставил ее где-либо, — ответил Антон.

— Может, там, в Калуге, и сидит, голубушка! — Князь вздохнул и задумался, а затем спросил: — Верен ли ты мне, Антон?

Тот с укоризной взглянул на него.