Евгений Салиас - Названец

Шел 1740 год… Был июль месяц.

Столичные обыватели переживали тяжелое и мудреное время. Придворные государыни Анны Иоанновны, сановники и вельможи, все знатное дворянство, отчасти все именитое купечество и, наконец, даже простой люд, мещане и крестьяне, — все равно смутились, тревожились и притихли. Зато немец зазнался совсем, ликовал, справлял праздник на своей улице и еще пуще обижал русского человека. Бироновы слуги доходили до последних пределов кровных обид и гонений.

Государыня сказывалась хворой и никому не показывалась, бродила по своим комнатам, а ночью плохо спала, робела и плакала…

Она уступила — и раскаивалась. На прошлых днях, 27 июня, покончил с жизнью близкий ей человек, любимец, кабинет-министр Артемий Петрович Волынский [6] Артемий Петрович Волынский (1689–1740), русский государственный деятель и дипломат. С 1738 г. — кабинет-министр. Один из немногих русских, достигших при бироновщине (см. ниже) высокого поста. Стремился ограничить влияние иностранцев. Вследствие интриг Бирона был в 1740 г. арестован, обвинен в измене и казнен. . Он позорно сложил голову на плахе.

Долго и упорно длилась борьба за власть немца и россиянина, и наконец герцог Бирон [7] Бирон, Эрнст Иоганн (1690–1772) — граф, фаворит императрицы Анны Иоанновны (см. ниже), на которую имел огромное влияние и использовал его для покровительства иностранцам, главным образом немцам, засилье которых во всех областях государственной и общественной жизни получило название бироновщины. 9 ноября 1740 г. был арестован и отправлен в ссылку. победил… Но роковая погибель бывшего врага открывала широкое поле и давала повод к гонению и истреблению всей враждебной партии — под предлогом наказания приверженцев государственного преступника и изменника.

После многочисленных арестов в обеих столицах начались аресты по ближайшим большим городам, затем и далее, по всей России. Число виновников все росло, и находились лица, причастные к измене Волынского, домогавшегося якобы верховной власти; даже на окраинах империи, на границе королевства Польского, и на берегах Волги и Дона, и у пределов Крымского ханства — всюду оказывались и гибли якобы приверженцы изменника.

Разумеется, иные дворяне-помещики или должностные лица, которых арестовывали и привозили в Петербург на суд или прямо ссылали в Сибирь, никогда за всю свою жизнь даже не произносили фамилии вельможи Волынского, так как все, что творилось на берегах Невы, было им чуждо, почти не любопытно. Но они были просто жертвами разных соседних немцев, все более распространявшихся на жительство по всей России.

Нежданная, незаслуженная кара стряхивалась на голову какого-нибудь помещика в силу того, что какой-нибудь новоявленный в его пределах немец хотел или отомстить за пустяк, или просто поживиться состоянием, которое при осуждении, конечно, описывалось — якобы бралось в казну — и передавалось немцу в награду.

В душную летнюю ночь под ясным звездным небом в большом селе, протянувшемся вдоль главного тракта из Новгорода на Петербург, было мертво-тихо. И не потому притихло все живое, что была ночь, — напротив, во всех избах люди спали плохо или совсем не смыкали глаз и тихо перешептывались, поглядывали в окошки осторожно и не выходили, боясь нарваться на беду.

В селе заночевал обоз, но особого рода: товара никакого в столицу не везли, а на четырех или пяти подводах везли под конвоем разных провинившихся людей. В каждой бричке [8] Бричка — легкая дорожная коляска, иногда с откидным верхом. или просто большой телеге сидело по трое: один арестант и по бокам его два солдата. Так въехали они в село и ночевали в лучших избах, чтоб наутро двинуться далее на Петербург.

В крайней от церкви большой избе было темно так же, как повсюду. В большой горнице — холодной, или летней, — уже давно сидели и шепотом беседовали два арестанта. В сенях за дверью на полу спали двое конвойных солдат.

Дверь была притворена, но не заперта, так как на ней не было ни замка, ни задвижки, но к ней со стороны сеней была приставлена бочка, а около нее лег один из двух солдат. Впрочем, и солдаты, и командовавший ими петербургский офицер не опасались побега кого-либо из двух, находящихся в этой избе. Офицер остановился в избе старосты, рано поужинал и, обойдя все избы, где рассадили арестантов, ушел снова к себе, приказав подниматься и разбудить его на заре.

Начальником конвоя был подпоручик Измайловского полка [9] Измайловский полк — гвардейский полк, сформирован в Москве 22 сентября 1730 г. Иван Коптев, высокий и рослый человек лет под тридцать, но с детским, добродушным лицом.

Записанный в Преображенский полк [10] Преображенский полк — один из двух первых полков русской гвардии (второй — Семеновский полк). Сформирован Петром I в 1687 г. из потешных войск, созданных царем Алексеем Михайловичем для потех юного царевича Петра и разместившихся в селе Преображенском под Москвой. В XVIII в. Преображенский полк, состоявший преимущественно из дворян, был главной силой в дворцовых переворотах (1740, 1741, 1762). еще младенцем, по обычаю времени, он начал в нем действительную службу тринадцати лет. При восшествии на престол Анны Иоанновны [11] Анна Иоанновна (1693–1740) — русская императрица с 1730 г. Дочь Ивана V Алексеевича, племянница Петра I, Ее главной опорой были прибалтийские дворяне-немцы, занявшие во главе с Бироном господствующее положение в правительстве. был создан и сформирован новый полк — Измайловский, исключительно из ланд-милиции [12] Ланд-милиция — род войска, располагавшегося на поселении в пограничных областях России. Существовала с 1713 по 1775 г. немецких земель, а офицеры были все лифляндцы [13] Лифляндцы — жители Лифляндии (Ливонии), включавшей в себя Южную Эстонию и территорию Латвии к северу от реки Даугавы. По Ништадтскому миру 1721 г. вошла в состав России. или иностранцы. Коптев, лично известный графу Миниху и как говорящий свободно по-немецки, почти против воли был переведен из своего полка в новый, с производством из сержантов в офицеры.