Евгения Марлитт - В доме коммерции советника (дореволюц. издание)

Флора тоже подошла къ сестрамъ. – Кому какъ нравится! – замѣтила она сухо, пожимая плечами. Потомъ она прошла черезъ мостъ, однимъ толчкомъ своей прекрасной ножки согнала собаку съ мѣста и стала медленно подниматься вверхъ но дерновому склону.

Молодыя козы робко разбѣжались, услыхавъ шуршанье шелковаго платья, голуби въ испугѣ вспорхнули на верхнія окна башни, даже сердитый бульдогъ заворчалъ отъ неудовольствія и тихо пошелъ вслѣдъ за своею госпожею. Остановившись у двери и положивъ руку на желѣзный замокъ, слегка наклонивъ въ сторону голову съ блестящими русыми волосами, въ серебристо сѣромъ платьѣ съ гразіозно приподнятымъ шлейфомъ, она казалась сказочною принцессою.

Посмотрѣвъ на красавицу, Кети невольно перевела глаза на Генріэтту, которая все крѣпче къ ней прижималась. Эта маленькая, слабая фигура съ угловатыми линиями, въ плотно прилегавшемъ платьѣ яркихъ цвѣтовъ, положительно качалась на чрезмѣрно высокихъ коблукахъ. Она дышала коротко и порывисто, послѣдніе два дня она часто страдала припадками удушья, но ей нехотѣлось казаться больною, никто не долженъ былъ знать, что она страдаетъ. Генріэтга не могла выносить взглядовъ состраданія и сочувственныхъ замѣчаній, но тѣмъ не менѣе она страдала теперь сильнѣе, чѣмъ прежде, потому что докторъ Брукъ, лечившій ее и видимо помогавшій ея страданіямъ, былъ въ отъѣздѣ; вскорѣ послѣ своего послѣдняго визита на виллѣ онъ извѣстилъ свою невѣсту, что одинъ изъ его друзей вызвалъ его въ городъ, гдѣ ему необходимо будетъ пробыть нѣсколько дней.

Обратиться за помощью къ медицинскому совѣтнику Беръ больная ни за что не хотѣла. – Лучше умереть! – говорила она въ минуту страшнаго припадка. Только присутствіе Кети было ей пріятно, которая такъ заботливо умѣла за ней ухаживать.

Теперь, нѣжно обнявъ больную сестру, Кети осторожно повела ее черезъ мостъ къ руинѣ.

Какъ часто она еще ребенкомъ бѣгала по этому холму и пролѣзала черезъ частый кустарникъ! Какъ часто съ любопытствомъ заглядывала въ замочную скважину башенныхъ дверей. Прислуга говорила, что въ погребѣ лежитъ много пороху отъ тридцатилѣтней войны [2], а на стѣнахъ висятъ „страшныя вещи”; но тамъ всегда была непроницаемая тьма и тяжелая удушливая атмосфера обдавала личико любопытнаго ребенка.

Если-же въ ту минуту съ верху башни слышалось хлопанье крыльевъ совы, тогда она бѣгомъ спускалась съ холма и хваталась обѣими рученками за передникъ Сусанны.

Теперь она вступила въ башню, остановилась у подножья узенькой, витой лѣстницы, устланой коврами и съ удивленіемъ любовалась чудесами, сдѣланными на деньги богатаго купца. Снаружи – старинныя развалинны и руина, внутри роскошный домашній бытъ рыцаря. Въ былое время непроницаемый, мрачный подвалъ, съ крѣпкими сводами, поддерживающими всю тяжесть верхнихъ ярусовъ, былъ передѣланъ въ обширную свѣтлую комнату, на стѣнахъ которой все еще висѣли „страшныя вещи”, шлемы и оружія, но теперь, они были развѣшаны въ правильной симетріи и на сверкающихъ лезвіяхъ ярко отражались солнечные лучи, безпрепятственно проникавшіе въ широкія окна.

Что бы сохранить старинный характеръ развалины, въ толстыя оконныя ниши были вставлены зеркальные стекла, раздѣленныя крестомъ. Все строеніе походило на горную крѣпость, гдѣ граждане могли искать вѣрнаго убѣжища во время сильной опасности. Комнаты сохранили только свои первобытныя стѣны, но своею пышною обстановкою могли бы потягаться съ прежними залами средневѣковыхъ замковъ.

Когда обѣ сестры вошли въ первую комнату, Флора съ граціозною небрежностью сидѣла развалившись на пурпуровыхъ подушкахъ широкаго дивана, и медленно подносивъ къ губамъ дымящуюся сигаретку, смотрѣла какъ совѣтникъ на серебряномъ самоварѣ варилъ послѣобѣденный кофе, на который именно и пригласилъ своихъ трехъ свояченицъ.

– Кети, что ты скажешь о моемъ новомъ жилищѣ? – спросилъ, онъ указывая на всю обстановку комнаты.

Она стояла на порогѣ съ наброшеннымъ чернымъ вуалемъ на золотисто-каштановыхъ волосахъ, съ карими смѣющимися глазами, и такъ гордо выпрямилась, точно сама происходила отъ стариннаго рода Баумгартеновъ.

– Чудо какъ романично, Морицъ! Обманъ вполнѣ удался! – отвѣчала она весело улыбаясь. – Эта руина и этотъ ровъ могли бы испугать своимъ оборонительнымъ видомъ, если-бы не знать, что тутъ находится коммерціи совѣтникъ девятьнадцатаго столѣтія.

Онъ слегка нахмурилъ свои тонкія брови и посмотрѣлъ ей въ лицо, но она не замѣтила этого взгляда.

– Конечно, прежде было не тактично, что капуста и рѣпа осмѣливались рости вокругъ замка, хотя я очень любила этотъ маленькій огородикъ, – продолжала Кети. – Однако, какъ люди часто мѣняются ролями и случай привелъ купцу возобновить гнѣздо, отвергнутое старымъ рыцарскимъ поколѣніемъ.

– Не забывай, милая Кети, что я теперь и самъ принадлежу къ рыцарскому сословію! – возразилъ совѣтникъ разсердившись. – Нужно только сожалѣть, что старыя поколѣнія тоже заразились духомъ времени и безжалостно отказались отъ своихъ прежнихъ учрежденій, которыя не должны были никогда измѣниться.

– Онъ больше католикъ, чѣмъ самъ папа, – пробормотала Генріэта и вошла въ комнату, между тѣмъ какъ Кети крѣпко затворила дверь, не спуская глазъ съ задумчиваго человѣка у кофейнаго стола. Она была очень привязана къ нему, когда была ребенкомъ и любила его, какъ и всѣ сближавшіеся с нимъ.

Родители его были честные ремесленники, но рано осиротѣвъ онъ поступилъ въ ученіе въ контору банкира Мангольда и впослѣдствіи, благодаря своей красивой наружности и хорошему характеру, сдѣлался его зятемъ.

Кети знала, что онъ страстно любилъ ея сестру Клотильду, былъ всегда почтителенъ къ ея отцу и всегда ласковъ со всею прислугою въ домѣ, – а теперь на губахъ его мелькала улыбка гордости и чванства, – вѣрно счастіе и богатство имѣли на него дурное вліяніе.

Генріэтта сѣла на низенькій, мягкій табуретикъ и, обхвативъ руками свои колѣни, сказала довольно колко: – Любезный Морицъ, не принимай, пожалуста, такого вызывающаго вида, а то пожалуй проснется какая нибудь старая прародительница и увидитъ какъ ея храбрый потомокъ варитъ кофе, а молодая красавица лежитъ на диванѣ и куритъ сигаретки.

При этомъ замѣчаніи Флора ни на волосъ не измѣнила своего положенія, только медленно вынула изо рта сигаретку и спросила равнодушнымъ тономъ:

– Это тебя безпокоитъ?

– Меня? – сказала Генріэтта смѣясь, – ты очень хорошо знаешь, что всѣ твои дѣйствія нисколько меня не трогаютъ, – свѣтъ великъ, если хочешь, можно удалиться…

– Прошу тебя, безъ насмѣшекъ, дорогая моя! Я спросила тебя изъ участія, потому что у тебя грудь слаба. – Яркій румянецъ покрылъ впалыя щеки больной дѣвушки, но вскорѣ опять исчезъ; на глазахъ ея показались слезы, – она видимо боролась съ собою.