Евгения Марлитт - В доме коммерции советника (дореволюц. издание)

Президентша снова подошла къ кровати и съ сдержаннымъ дыханіемъ, нагнулась къ больной.

– Мнѣ кажется, докторъ, что состояніе больной весьма опасно, – сказала она послѣ минутнаго молчанія. – Не нужно-ли пригласить на консультацію моего друга, медицинскаго совѣтника Бера? Вы, вѣроятно, не будете противъ этого?

– Нисколько, – отвѣчалъ онъ, положивъ руку больной на одѣяло; – я обязанъ сдѣлать все, что можетъ успокоить васъ.

Съ этими словами онъ вышелъ, что бы послать за требуемымъ врачомъ.

– Кому изъ васъ пришла въ голову глупая мысль: отнести сюда Генріэтту? – сердито спросила президентша, какъ только дверь затворилась за Брукомъ.

– Тутъ виновата одна Кети, – возразила Флора съ досадою. – Теперь по ея милости придется просиживать цѣлые дни въ этой старой хижинѣ!

– И какой смыслъ, положить бѣдное созданіе прямо противъ этой чудовищной печи? Къ тому же эти рожи на стѣнахъ, которыя и здоровому человѣку внушаютъ страхъ.

За тѣмъ пожилая дама повернулась и осмотрѣла кровать.

– Постель еще сносна, бѣлье чисто и довольно тонко, но я все таки пришлю сюда стеганое, шелковое одѣяло Генріэтты. Не мѣшаетъ тоже принести мягкое кресло для медицинскаго совѣтника и перемѣнить умывальникъ. Это простой фаянсъ! – замѣтила она, едва дотрогиваясь до опрятной посуды. – Боже, какая обстановка у этихъ людей! и они не тяготятся этимъ. – Не желаешь-ли ты чего нибудь, дитя мое? – прервала она себя и приблизилась къ больной.

Генріэтта слегка приподняла голову и осмотрѣлась вокругъ, но скоро опять закрыла глаза и оттолкнула бабушкину руку, собиравшуюся приласкать ее.

– Упряма, какъ всегда! – замѣтила президентша и сѣла на стулъ возлѣ кровати.

Медицинскій совѣтннкъ Беръ не долго заставилъ себя ждать; но былъ чрезвычайно озадаченъ видѣть свою старую подругу въ маленкомъ домикѣ возлѣ рѣчки, пока ему не разсказали о случившейся катастрофѣ.

Это былъ красивый старикъ, съ весьма сдержанными манерами, но гордый и надменный во всѣхъ своихъ движеніяхъ. Онъ былъ лейбъ медикомъ герцога, получилъ за свои заслуги дворянство, множество орденовъ, брильянтовъ и золотую табакерку.

– Да, это очень важно! – промычалъ онъ, приближаясь къ постели съ озабоченнымъ видомъ. Потомъ онъ нагнулся и принялся выслушивать ея грудь, при чемъ паціентка сильно стонала.

Докторъ Брукъ молча стоялъ возлѣ него и брови его мрачно сдвигались при каждомъ болѣзненномъ стонѣ Генріэтты; онъ очень хорошо зналъ, что долговременное изслѣдованіе было въ настоящее время совершенно излишнимъ.

– Позвольте подѣлиться съ вами моими наблюденіями, господинъ совѣтникъ, – сказалъ онъ настойчивымъ тономъ, желая избавить паціентку отъ мученій.

Старый медикъ поднялъ на него глаза, выражавшіе непріязнь и ядовитую злобу.

– Позвольте мнѣ сперва лично убидиться, – отвѣчалъ онъ, потомъ минутъ пять спустя добавилъ:

– Теперь я къ вашимъ услугамъ, пройдемте къ вамъ въ кабінетъ.

Вскорѣ послѣ того Генріэтта открыла глаза; на щекахъ ея пылалъ опасный румянецъ внутренняго волненія и она настойчиво требовала къ себѣ доктора Брука.

Президентша едва могла скрыть свое неудовольствіе, однако немедленно встала и вышла, что-бъ исполнить желаніе больной внучки. Появленіе ея въ кабинетѣ ни чуть не помѣшало совѣщанію врачей; медицинскій совѣтникъ очевидно не желалъ выслушивать наблюденія молодаго доктора и только усѣлся къ письменному столу, что-бы написать рецептъ. Докторъ Брукъ немедленно вышелъ изъ комнаты, что-бы исполнить желаніе больной, а президентша подошла къ своему другу, что-бы освѣдомиться о его мнѣніи. Лейбъ медикъ казался взволнованнымъ, говорилъ о какой-то непонятой болѣзни и выразилъ свое неудовольствіе, что всегда только въ самыя опасныя минуты обращаются за дѣйствительною помощью. Бабушка давнымъ давно обязана была, не обращая вниманія на упрямство Генріэтты, посовѣтоваться съ домашнимъ врачемъ, а не придерживаться одного молодаго доктора Брука.

– Во первыхъ, нужно постараться какъ можно скорѣе перенести больную въ ея хорошенькую, уютную спальню, – сказалъ онъ. – Тамъ, при обычной обстановкѣ, она будетъ лучше себя чувствовать, и кромѣ того я буду увѣренъ, что мои предписанія точно исполняются.

Онъ обмакнулъ перо въ чернила, какъ вдругъ замѣтилъ на столѣ раскрытый ящичекъ, который, какъ видно, только недавно былъ распакованъ, потому что обертка лежала еще на столѣ.

Президентша взглянула на своего друга и испугалась, увидѣвъ его вытянутое и удивленное лицо.

– Господи, да вѣдь это домашній орденъ герцога, – вскричалъ онъ, хватая ящичекъ; – какимъ образомъ онъ могъ сюда попасть.

– Очень странно! – сказала президентша, краснѣя отъ удивленія и разсматривая содержаніе ящика. – Я совершенно не знакома съ этимъ орденомъ, вѣроятно Брукъ получилъ его въ послѣднюю свою поѣздку.

– Напрасно вы это думаете, – сердито возразилъ медикъ. – Этотъ орденъ дается только за особенныя заслуги, оказанныя при дворѣ герцога. Какимъ-же образомъ могъ его получить Брукъ? Это невозможно! – говорилъ онъ, потирая лобъ правою рукою, на которой блестѣли бриліанты герцогскихъ подарковъ.

– Какъ бы мнѣ узнать причину появленія этого ордена здѣсь на столѣ? Сколько высокопоставленныхъ людей годами добиваются получить его, а онъ лежитъ въ этомъ мизерномъ кабинетѣ, брошенный безъ всякаго вниманія. И этому недорослю, такъ ужасно скомпрометировавшему себя въ послѣднее время, жалуютъ на шею такой орденъ, и никому неизвѣстно за какія заслуги.

Сказавъ это, медикъ вскочилъ и прошелся по комнатѣ. Гордая президентша, всегда умѣвшая сохранить хладнокровіе нѣсколько растерялась и слѣдила за нимъ боязливымъ взглядомъ.

– Я полагаю, что этотъ орденъ не имѣетъ связи съ профессіей Брука, – проговорила она запинаясь, – какимъ образомъ онъ могъ попасть ко двору?

Лейбъ Медикъ остановился и принужденно захохоталъ.

– Вы говорите о томъ, дорогая моя, что никогда не могло придти ко мнѣ въ голову, потому что это – немыслимо. Въ самомъ дѣлѣ, иначе ничего не остается, какъ придти къ убѣжденію, что невѣжеству и шарлатанству отдаются преимущества, а серьезныя познанія, долголѣтняя опытность и истинныя заслуги попираются ногами. Нѣтъ, до этого еще далеко! – сказалъ онъ, барабаня пальцами по стеклу. – Богъ знаетъ, чѣмъ онъ могъ заслужить такую милость. Вѣдь онъ цѣлую недѣлю былъ въ отсутствіи, и ни кто не зналъ куда онъ поѣхалъ. Какъ знать какія у него связи за границей? Такія тихони, никогда ни слова не говорящія о своей профессіи, имѣютъ на то свои причины. Въ нашей докторской практикѣ многое встрѣчается, за что честный человѣкъ и не возьмется. Впрочемъ, я молчу, не въ моей привычкѣ вмѣшиваться въ постороннія дѣла.