Сергей Мосияш - Александр Невский

— Феодосья Игоревна, — кричит от окна Прасковья, — колесница у терема!

И хотя от дворца в собор можно по верхнему переходу пройти, но сегодня день особенный: только на колеснице к собору подкатить надобно.

Как ни печалилась княгиня в светлице, а из терема на крыльцо к народу вышла с лицом приветливым, улыбчивым. Пусть знают, праздник большой у князя — пострижение сына его, Александра Ярославича. Вот он — виновник торжества — стоит рядом с княгиней. На нем кафтанчик зеленого атласа с золотым узором, такая же шапка, соболем отороченная. Червонные портки и сапожки легкие желтого сафьяна. Волосы черные до плеч волнами спадают. Не княжич, а икона писаная.

А народу на княжьем дворе что на торжище: бояре, гридни [2] Гридни — телохранители князя, дружинники. , тиуны [3] Тиун — судья, местный управитель. , милостники [4] Милостаик — любимец, пользующийся милостью господина. . И все званы на праздник самим Ярославом Всеволодачем, и всех не только сытное угощение ждет, да меды хмельные, да веселье, но и подарки богатые. Знают они: Ярослав Всеволодич щедрый хозяин, широк душой. В лучших платьях своих все съехались. Даже челядь [5] Челядь (чадь) — холопы, слуги. княжеская сегодня щеголяет в новых однорядках [6] Однорядка — долгополый кафтан без ворота. . Загодя сам князь строго повелел, чтоб в сей день ни один не явился на дворе его в холщине или, упаси бог, в лыченцах [7] Лыченцы — лапти. . Коли нечего надеть — сиди на печи, не срами князя.

И на обряд пострижения он позвал не какого-то там священника, а самого епископа Симона — бывшего игумена Рождественского монастыря из Владимира. Пусть он своей высокой рукой благословит сына Ярославова. Владыка вчера еще приехал в Переяславль и ждет уже княжича в соборе святого Спаса.

Только села княгиня с княжичем в колесницу, застланную дорогими коврами, как ударили колокола соборные. И поплыл звон их торжественный над полями да весями [8] Весь, веска — село, деревня. окрестными.

От суеты, шума, криков совсем закружилась голова у княжича. От счастья и страха замирало сердце. Онемел мальчик: ни слова сказать, ни головой кивнуть.

Вот и собор златоглавый. Народу здесь еще больше, чем на подворье, но путь к притвору свободный. Для него, для княжича, уготован.

Не помнил княжич — сам ли слез с колесницы, ссадил ли кто его. Даже слов матери не расслышал, но по тому, как она легонько толкнула его в спину, понял — идти надо.

Он шел между двух живых стен, едва сдерживаемых дружинниками и жадно обозревавших его сотнями глаз. Подошел к высоким вратам, ведшим в собор, приостановился и, как учила его вчера мать, трижды перекрестился.

В соборе свечей что звезд на небе. Отражаются они, переливаясь, в позолоте дорогих окладов и риз. Вверху куда и смотреть страшно, синеватую полутьму пронзают солнечные лучи, врываясь через узкие оконца под куполом. Оттуда сверху, заполняя весь собор, льется чудное пение.

И в соборе народу немало, но тут уж простых не видно — бояре, воеводы, думцы [9] Думцы — советники и милостники княжеские. Парча и шелк, застежки золотые, узорочье [10] Узорочье — дорогие разукрашенные веши (оружие, платье). . Затеряться среди этого всего мальчику впору. Ан нет же, еще и взором охватить всего не успел, а перед ним седой и осанистый старик в митре [11] Митра — архиерейская шапка. , руку ему сухую, темную протянул. Риза на старике так густо золотом изузорена, что и цвета ее не угадать.

Княжич догадался, что это и есть епископ Симон, но руки ему не подал. Где ему знать было, что одно прикосновение к этой длани [12] Длань (долонь) — ладонь. люди за великое счастье почитают.

Все понял старец, но виду не подал, не зря мудрым слыл. Размашисто перекрестил ребенка и тут же сам взял маленькую ручку не крепко, но властно.

— Идем, чадо мое, — молвил Симон и повел Александра к престолу. У самых царских врат высокая пуховая подушка в алой наволоке. К ней и подвел Сямон княжича. — Сюда, дитя мое.

Александр знал, что подушка эта ему предназначена, и уж подумывал, как бы ловчее вскочить на нее, чтобы не упасть принародно. Но тут владыка подхватил его под мышки, поднял легонько и усадил на эту пуховую гору.

Теперь княжич лицом к людям оказался. И сразу же увидел в первом ряду отца своего Ярослава Всеволодича. Из-под корзна [13] Корзно — длинный плащ, оставлявший свободной правую руку. богатого виднелся блестящий бахтерец [14] Бахтерец — доспех, набирался из плоских полуколец и блях, которые нашивались на бархатный полукафтан. , туго облегавший широкую грудь князя.

Ярослав ободряюще кивнул сыну, подмигнул весело. И оттого стало княжичу легко и свободно на душе.

У самого уха Александра лязгнуло железо. Княжич невольно мотнул головой и услышал голос Симона:

— Приспел час бысть те мужем, чадо мое. Учиним же обряд сей, яко пращуры наши чинили.

Говоря это, епископ щелкал ножницами на затылке у Александра, подрезая его черные локоны и складывая их на поднос, который держал церковный служка.

После этого начался торжественный молебен, тянулся он долго и очень утомил княжича. Он уже не чаял дождаться конца, когда заметил легкое движение в первом ряду. И увидел отца, шагнувшего навстречу епископу.

Князь держал что-то перед собой, а что это было, Александр не успел рассмотреть: отца загородил от него своей спиной владыка.

Симон совершал какие-то движения правой рукой, и хотя княжичу не видно было, он догадался: крестит.

Епископ отступил в сторону, и тут мальчик увидел: князь на ладонях держал небольшой, но настоящий меч. Меж пальцами левой руки ниспадал вниз узорчатый пояс с золотой застежкой. Лицо Ярослава Всеволодича было торжественным и строгим. Он смотрел прямо в глаза Александру.

Сын увидел, как двинул отец густыми бровями, и сразу понял, что зовет он его к себе.

Княжич скользнул по шелку подушки на пол и пошел навстречу отцу, остановился в двух шагах перед ним.

Ярослав Всеволодич воздел руки с мечом и обратился к небу жарко и истово:

— Господи всемогущий, дай слуге твоему Александру силы и мужества, мечу его — твердости.

Князь наклонился к сыну, опоясал его, щелкнув застежкой. Мальчик задохнулся от счастья: на левом боку его висел меч — главный знак мужского достоинства. Ярослав Всеволодич взял Александра за руку и повел к выходу.

На площади перед собором народу не убавилось, но теперь не только проход господам оставлен, а и большой круг освобожден. В центре круга конюший, стремянный [15] Стремянный — подающий стремя господину. и подуздый [16] Подуздый — слуга, державшей коня под уздцы. держат коня вороного. Коль великолепен, на нем высокое арабское седло с серебряными стременами, подкладка голубого, небесного цвета с золочеными кистями. Похрапывает вороной, кося оком на приближающегося князя: хозяина узнает, с которым не в одном походе бывал уже, не одну рать поделил. Стремянный чуть в сторону отступил. Ярослав Всеволодич наклонился к сыну, взял его под мышки, поднял вверх и опустил в седло. Поймал стремя на укороченной путлице [17] Путлица — ремень, на котором привешено к седлу стремя. и вставил в него сыновий сафьяновый сапожок.