Павел Северный - Ледяной смех

Военный, сановный, промышленный, состоятельный Омск хорошо знал даму с борзыми. Она вхожа к Колчаку, будучи с ним знакома по Петрограду. Во всех домах омского бомонда была всегда почетной гостьей, неизменной щедрой посетительницей благотворительных балов. Но в своем флигеле принимала только редких, избранных, старалась быть в стороне от политики, но была в курсе любого варева политической кухни Омска.

Кира Николаевна Блаженова. До Октябрьской революции — одна из богатейших русских помещиц. Став беженкой, нанимала в городе удобный флигель во дворе купеческой усадьбы на той же Атаманской улице. Все еще состоятельная вдова, носительница громкой фамилии третьего мужа, видного сановника империи, убитого революционером в тысяча девятьсот двенадцатом году.

Блаженова родилась в год уничтожения крепостного права в семье владельца богатых имений. По желанию деспотичного отца рано была выдана замуж за тайного советника — губернатора одной из центральных губерний России. Пробыв замужем пять лет, родив первенца, вынуждена была надеть траур вдовы. Смерть в один год, и даже в один и тот же месяц отняла у нее отца и мужа.

Отец был убит в имении восставшими крестьянами. Мужа лишила жизни бомба революционера, брошенная в его экипаж, когда он в царский день ехал в собор на молебен.

Унаследовав от мужа крупное состояние и три имения, Блаженова уже через два года, на этот раз по любви, вышла замуж за гвардейского полковника, состоявшего военным атташе русского посольства при дворе германского императора.

Тратя состояние мужа, Блаженова беззаботно обживала столицы Европы и на французском курорте познакомилась с гессенской принцессой Алисой, нареченной в невесты наследнику русского престола. Немецкая принцесса, принявшая православие с именем Александра, не забыла о жене русского военного атташе, когда, став русской царицей, назначила ее мужа командиром кавалерийского полка, расквартированного возле столицы. В Петербурге, возле царского двора, прошли для Киры Николаевны счастливые годы материнства — она родила двух дочерей.

Но смерть, не забыв дороги в дом Киры Николаевны, еще раз принесла ей траур: на русско-японской войне, в бою у Сандепу, погиб муж.

В высшем свете Петербурга из-за трагедий ее семейной жизни Кира Николаевна слывет женщиной роковой судьбы, но в тысяча девятьсот восьмом году она выходит замуж в третий раз и вновь, через четыре года, теряет мужа. Унаследовав после него золотые и платиновые промыслы на Урале, она переселяется из столицы в Екатеринбург. Однако германская война возвращает ее в столицу.

Осенью тысяча девятьсот четырнадцатого года Кира Николаевна мужественно провожает первенца на фронт с полком, которым при жизни командовал его отец. A ровно через три месяца обожаемый сын погибает в бою смертью героя. Император лично вручает ей принадлежащий сыну офицерский Георгиевский крест, а она, убитая горем, всецело посвящает себя заботам о раненых в госпитале императрицы.

Буквально в канун Февральской революции, по совету друзей, Кира Николаевна выгодно продает уральские промыслы анонимному обществу. Сохраняя преданность опальной царице, Кира Николаевна поселяется в Тобольске с дочерьми, а после прихода Колчака к власти в Сибири перебирается в Омск и вскоре, с помощью генерала Жанена, отправляет дочерей во Францию, в банках которой хранится ее состояние.

В Омске среди семи архиереев-беженцев всеобщее внимание приковывал к себе епископ Виктор. Его службы в церквах всегда собирали молящихся, а его проповеди силой вложенного в них искреннего чувства доводили до массовых религиозных истерик. В проповедях он неизменно говорил о России, разоряющей себя ради дьявольских замыслов темных сил, готовых в русской крови братоубийственной войны утопить все былое историческое величие страны.

В проповедях епископа всякое слово о родных местах потрясало разум и память беженцев. Они в истовых молитвах, обливаясь слезами, задыхаясь от спазм, вновь и вновь переживали не забытую, тягостную разлуку со всем, что было в их прошлой жизни.

Внимание к отцу Виктору рождало среди прихожан много домыслов относительно его прошлого. Многие из домыслов были близки к действительности, так как в городе находились люди, знавшие его по прежней российской епархии на Волге. Знали, что владыка — незаурядный пианист, владеет несколькими языками в совершенстве. Знали также, что он частый гость во флигеле Киры Николаевны Блаженовой. Это никого не удивляло. Находили это вполне естественным, ибо культурный уровень «седой дамы с борзыми» должен был их сблизить на фоне серости окружающей жизни.

К счастью для Киры Николаевны и епископа Виктора, никто не знал, что для частого общения у них была особая, только им известная тайна. Тайна родилась тридцать восемь лет назад в блистательном Петербурге, когда в одну из белых ночей произошла их встреча на великосветском балу. Вскоре они полюбили друг друга. Для Киры Румянцевой первая любовь была таинственным откровением. Молодых людей захватило обоюдно сильное чувство. Они были одинаковы по сословию, но не одинаковы по знатности и богатству. Он, Кондратий Уваров, молодой архитектор, сын преуспевающего в столице адвоката. Она, Кира Румянцева, предки которой веками умножали славу и могущество империи.

Роман скоро стал достоянием общества, весть о нем дошла до слуха отца Киры. Он посчитал Уварова недостойным своей дочери и поспешно выдал ее замуж за губернатора.

Уваров тяжело пережил разлуку с любимой и через год постригся в монашество, в одном из отдаленных монастырей русского Севера. Они не виделись, хотя каждый бережно хранил в памяти мечту о несбывшемся счастье.

Кира Николаевна, переживая несчастья своих браков, в заботах о детях старалась не думать о дорогом человеке.

Только через тридцать восемь лет у пасхальной заутрени нынешнего года в омском соборе Кира Николаевна, окаменев, в одном из служивших архиереев узнала любимого Кондратия Уварова и потеряла в храме сознание.

Они встретились, разъединенные монашеским обетом. Кондратий Уваров, приняв постриг, был мертв, но в его облике жил епископ Виктор. Он бывал у нее во флигеле и часами играл для нее на рояле, и оба думали по-своему о прошлом. При встречах они говорили о чем угодно, но ни единым словом не посмели обмолвиться, что любили друг друга, хотя помнили об этой молодой, торжественной, человеческой любви.

С полудня наплыв густых туч как-то торопливо убрал с Омска позолоту сентябрьского солнца. Накрапывал дождь, по-осеннему тихий, бесшумный.

У Киры Николаевны в этот день обедали епископ Виктор и княжна Ирина Певцова. Епископ высок, худощав. На нем ряса из синего грубого сукна. Густые седые волосы ложатся на плечи. Кустистые брови нависают над глазами. Седая бородка тщательно подстрижена. На груди епископа старинная панагия, сработанная в шестнадцатом веке умелыми руками новгородского мастера. Она из серебра, но позолочена. Ее лицевая створка — плоская чаша из яшмовидного халцедона, а поверх нее накладное золотое Распятие.