Ким Чжэгю - Счастье

Дин Юсон оторопел, заявление профессора ошеломило его.

— Профессор, это слишком категорическое суждение. Мне думается, что мы все заботимся о наших больных. Исцелять недуги — это же наш профессиональный долг. Но как же мы можем оставить без внимания инвалидов?.. Неужели в вас не говорит простое человеколюбие? — горячо проговорил Дин Юсон.

— Человеколюбие? Выходит, что только вам оно присуще? Держать неизлечимых больных в больнице, бесконечно оперировать их, не имея надежды на успех, заставлять их переносить мучения — это, по-вашему, человеколюбие? — возмутился профессор.

— Но нельзя же отказываться от научных исследований только потому, что первые опыты оказались неудачными! О каком же подлинном развитии науки можно тогда говорить?

— Науки? По-вашему, пересадка кусочков губчатой кости без какого-либо научного обоснования — это наука? Тем более когда речь идет о закрытии обширного дефекта. Я всегда повторял и буду повторять: прежде нужно научно обосновать новый метод трансплантации губчатой кости, затем доказать это опытами. Но товарищу Юсону это не удалось. Чем же это можно объяснить? Да не тем ли, что медицинской практикой уже доказана нецелесообразность использования губчатой кости в качестве трансплантата при обширных дефектах, как об этом сказал уважаемый доктор Рё Инчже. Конечно, мы не должны слепо все принимать на веру, но исследования, проводившиеся более трех месяцев товарищем Юсоном, не привели к желаемым результатам, и, по всей видимости, обнадеживающих перспектив нет.

Категорические суждения профессора, да еще высказанные повышенным тоном, совершенно лишили Дин Юсона дара речи. Он хотел опровергнуть откровенно консервативные взгляды профессора, но не находил в себе сил: удар был слишком неожиданным.

— Неудача доктора Юсона совершенно очевидна, и ему следует это признать, — откуда-то издалека доносился голос профессора. — Я всегда с большой благосклонностью относился к доктору Юсону, и не из тщеславия, что он мой ученик, — я всегда считал его талантливым научным работником и оказывал ему всяческую помощь. И сейчас, видя всю бесперспективность его исследований, я, исходя из добрых побуждений, советую ему прекратить напрасные поиски.

Но тут Мун Донъир прервал профессора:

— Профессор, это же…

— Вы бы сначала меня дослушали, молодой человек. Путь исследователя тернист. Нередко бывает, что плоды его труда видны лишь в самом конце научных изысканий. И происходит это не по наитию, не в результате одного, хотя б и страстного, желания. Красноречивым свидетельством тому является вся история развития хирургической науки, насчитывающая несколько тысячелетий.

И профессор на конкретных примерах проиллюстрировал свою мысль.

— А теперь вернемся еще раз к исследованиям доктора Юсона. Насколько мне известно, в мировой хирургической практике еще не было случая, чтобы замена компактной кости губчатой при лечении обширного дефекта дала положительный результат. Если бы такие случаи имели место, то за триста лет, с тех пор как существуют операции по пересадке кости, это где-нибудь было бы зафиксировано. Но допустим, что пересадка даже пройдет успешно и кость приживется, однако все равно она не сможет выдержать вес человеческого тела. Поэтому я и советую доктору Юсону прекратить исследования и заняться другой проблемой.

Дин Юсон не мог прийти в себя. Он никак не ожидал от Хо Герима такого удара. Ведь до сегодняшнего дня он всегда получал от профессора всяческую помощь. И вдруг такой поворот! Неужели все это было напускным? Так как же ему теперь можно верить?

И Дин Юсон решил не сдаваться. Он не хотел, чтобы все, что он сделал, пошло прахом. А научные обоснования сами собой не приходят. Истина не лежит на поверхности — пришел и взял, — она познается в процессе исследований практической деятельности человека. Многие ученые всю свою жизнь посвятили познанию той или иной истины. Нет, только труд, честный и напряженный труд может быть единственным источником для последующего научного обоснования.

Слово снова взял Мун Донъир.

— В качестве одного из аргументов за прекращение исследований доктора Юсона приводили отсутствие прецедента в медицинской практике прошлого. Что же получается? Выходит, что врачи новой Кореи могут лишь повторять чужой опыт. Я с этим категорически не согласен. Разве не похвально желание доктора Юсона своим умом решить новую проблему? Я уверен, что в процессе исследований ему удастся подвести и строгую теоретическую базу.

— Но кто же возражает против желаний доктора Юсона? Здесь говорилось лишь, что одного желания, хотя и страстного, недостаточно, необходимо серьезное научно-теоретическое обоснование. И можно понять озабоченность доктора Рё Инчже бесконечными оттяжками операций таких больных, как Хван Мусон, — энергично возразил профессор.

Дин Юсон по-прежнему молчал. Он был в полном отчаянии, что все его усилия могут оказаться напрасными. Словно снежная лавина пронеслась над его исследованиями, сметая все на своем пути. Его охватило чувство безысходности.

Но тут вскочила взволнованная Гу Бонхи. Она хотела еще что-то сказать, но, посмотрев на профессора, села на место в явной растерянности. Она не решилась отвергать доводы того, кто был отцом Хо Гванчжэ.

Наступила напряженная тишина. Никто не хотел идти против профессора.

— Сонсэнним, я полагаю, что дальше оттягивать операцию больного Хван Мусона нецелесообразно. Его нужно оперировать немедленно. Вы как считаете? — нарушил тишину Рё Инчже.

— Хорошо, включите эту операцию в график следующей недели. — Тон профессора был категоричен. — Может быть, кто-нибудь придерживается иного мнения? — спросил Хо Герим, ни к кому не обращаясь.

Ответа не последовало.

— Вы ничего не скажете, товарищ Юсон?

Дин Юсон отрицательно покачал головой. Он как бы беспрекословно повиновался своему учителю. Это было непроизвольно, он привык еще со студенческих лет в Сеуле видеть в Хо Гериме непререкаемый авторитет.

Совещание закончилось. Дин Юсон дождался, пока все покинули кабинет, и только тогда медленно поднялся со своего места.

— Выше голову, товарищ Юсон, — ободряюще сказал профессор, подходя к нему. — У вас еще все впереди. Разве может неудача остановить моряка, который, влекомый благородными замыслами, отправился в дальнее путешествие, но в самом начале пути натолкнулся на подводные рифы? Это будет ему только хорошим уроком. Ведь личный опыт — весьма ценное достояние, — утешал профессор своего ученика.

Так ничего и не ответив, Дин Юсон вышел из кабинета. Вернувшись к себе, он в изнеможении опустился на стул. Через несколько минут к нему зашли Хо Герим и Рё Инчже.