Ким Чжэгю - Счастье

Это, конечно, стучит она, подумал Дин Юсон. Охваченный волнением, он стоял как вкопанный, забыв даже ответить на стук. Затем опомнился, тихо сказал: «Войдите» — и подошел к двери.

Но дверь не открывалась. Тогда он взялся сам за дверную ручку. Прошло несколько тягостных секунд. Но вот дверь открылась — Дин Юсон так и не понял, сам ли он открыл ее, или это открыли с другой стороны, — и он увидел бледное, без кровинки лицо Сор Окчу. Только лицо.

Их взгляды встретились. Прижав к груди руки, как бы сдерживая готовый вырваться крик, Сор Окчу стояла не двигаясь.

— Окчу! — воскликнул Дин Юсон сдавленным голосом, делая шаг вперед.

Сор Окчу, казалось, не изменилась. Те же внимательные глаза, тот же овал лица, то же очертание рта. Только немного осунулась. Но нет, лицо было и прежним и другим. Появилось какое-то строгое, волевое выражение, но оно придало девушке еще большую привлекательность.

Сор Окчу сделала над собой усилие, чтобы улыбнуться, но улыбки не получилось, и она опустила глаза.

Войдя в кабинет, она дрожащей рукой прикрыла за собой дверь…

Когда ей сообщили о приезде Дин Юсона, это было так неожиданно, что она хотела отказаться от встречи, но главврач посоветовал ей встретиться, да и подкупала та настойчивость, с которой Дин Юсон добивался ее увидеть. И она решила не избегать встречи, напротив, нужно было воспользоваться ею, чтобы объясниться до конца.

— Окчу, милая, как я рад вас видеть! — Дин Юсон подошел к девушке и протянул ей руку.

— Как вы меня разыскали? — Слабая улыбка появилась на лице Сор Окчу.

— Я нашел бы вас даже на краю света. Я не могу прийти в себя от счастья, что снова вижу вас. Мама мне все рассказала. Вы столько пережили! — торопливо говорил Дин Юсон, стараясь не показывать своего волнения.

— Не больше, чем другие. — Сор Окчу только теперь увидела, как сильно похудел Дин Юсон.

— Мне говорили, что вы и работаете и учитесь, не трудно ли вам? — голос Дин Юсона звучал очень ласково.

— Ничего, справляюсь.

Оба хорошо понимали, что говорят слишком обыденные слова, которые не выражают того, что творится у них в душе. Но их горячие взгляды, дрожащие руки, взволнованные лица лучше всяких слов передавали их чувства.

— Давайте, Окчу, прогуляемся — такая чудесная погода сегодня, — предложил Дин Юсон.

Сор Окчу заколебалась, она незаметно посмотрела на свою больную ногу.

Дин Юсон догадался, что девушка стесняется своей хромоты, и молча взял ее под руку.

— Ничего, не надо, — смутилась Сор Окчу и попыталась высвободить свою руку.

Они шли рядом по белоснежной песчаной дорожке среди могучих тополей, которые, словно состязаясь друг с другом, устремляли ввысь свои вершины. Вокруг было тихо. Только легкий ветерок шумел в кронах деревьев да слышалось щебетание птиц.

Долгое время они шли молча. Дин Юсон не знал, с чего начать разговор. Наконец он нарушил это тягостное молчание.

— Милая Окчу, я очень устал. И приехал сюда, чтобы наконец объясниться с вами, — как-то жестко начал Дин Юсон, собираясь высказать девушке все, что до сих пор мучило его.

— О чем вы, Юсон? — Сор Окчу остановилась, вопросительно вглядываясь в напряженное лицо Дин Юсона. Она насторожилась: Дин Юсон всегда такой выдержанный, такой спокойный и вдруг…

— Я был в Хаджине, виделся с матерью, разговаривал с Ди Рёнсоком. Я измучился, я думал встретить там вас, своего верного товарища, которому мог бы поведать все свои мысли и чувства. Но вас там не оказалось.

— Юсон, не волнуйтесь, пожалуйста, говорите спокойнее. — Сор Окчу растерялась. Что случилось с Дин Юсоном? Она опустилась на скамейку.

— Постараюсь. Раз я пришел сюда, я не стану от вас ничего скрывать. Когда мы были на фронте, вы всегда были рядом со мной, вы во всем помогали мне.

— Юсон, вы несколько преувеличиваете.

— Нет, это правда. Кто образумил меня, когда я чуть было не отхватил Хван Мусону ногу? Вы. Кто, рискуя жизнью, помог отряду раненых выйти благополучно из окружения? Тоже вы. Вы для меня всегда были надежным товарищем, на которого можно положиться, который не оставит в беде.

Сор Окчу сидела, низко опустив голову. Она не пыталась возражать. Да, то были трудные, но такие счастливые дни!

— И вот я снова прошу вашей поддержки. Вас пугает, что вы можете стать мне в тягость. Но ведь не вам, а мне нужна ваша помощь. Поэтому вполне возможно, что я могу стать вам обузой.

— Юсон, но что же все-таки случилось?

— Окчу, — заговорил спокойнее Дин Юсон, — в отделении восстановительной хирургии, где я сейчас работаю, находится больной Хван Мусон, раненный на Нактонганском рубеже.

— Тот самый?

— Да, тот самый. И до сих пор мы не можем полностью излечить его. Сейчас его состояние настолько ухудшилось, что мы вынуждены будем ампутировать ему ногу.

— Но как же так?

— Я делал все, что мог. Я считал, что если мне удастся вылечить Хван Мусона, то это позволит решить актуальную проблему лечения инвалидов войны. Но все мои труды закончились неудачей. Вот почему и к вам я приехал с пустыми руками.

Дин Юсон оперся локтями на колени и обхватил голову руками.

— Говорите, говорите, Юсон, все как есть.

Сор Окчу всегда верила в Дин Юсона, она считала, что в любом деле ему должна сопутствовать удача, и сама искренне этого желала. И сейчас она была крайне обескуражена, что увидела перед собой совершенно другого Дин Юсона, какого-то растерянного, опустошенного. Видно, и впрямь его постигла серьезная неудача.

Отняв руки от лица и повернувшись к девушке, Дин Юсон подробно рассказал о мотивах, побудивших его к исследованиям, о неудачах, преследовавших его в процессе проведения опытов.

— Окчу, я знаю, только вы сможете понять меня. Поэтому я приехал сюда. Я верю, что вы поможете мне, как это делали не раз во время войны. Поймите, мы должны быть вместе!

Сор Окчу молчала. Ей было очень тяжело, и она лишь сильнее сжимала губы.

— Я понимаю вас. Но я не могу поступить так, как поступаете вы. Мне слишком дороги мои чувства, которые вы вызвали во мне в те далекие фронтовые дни.

— Спасибо, Юсон. Но мне… — Сор Окчу осеклась, что-то теплое заполнило грудь и мешало говорить. Любовь Дин Юсона оставалась такой же пламенной, как и прежде, и она страдала, что не может теперь принять эту любовь… — но мне жаль, что я не смогу вам теперь ничем помочь. В моем положении я просто не в состоянии это сделать. Прошу вас, поймите меня! — Сор Окчу бессильно уронила голову.

— Не надо так говорить, не надо, милая Окчу.

— За эти годы я многое передумала. Я навсегда сохраню в своем сердце самые нежные чувства, которые до сих пор питаю к вам.

— Но вы думаете только о себе!

— Нет, так мне велит моя совесть. Прошу вас, не мучайте меня больше.