Ким Чжэгю - Счастье

Двадцать восьмого июня, в день освобождения Сеула, по выходе из тюрьмы, первым, кого он увидел, был Дин Юсон. С тех пор они, по существу, не расставались. Дин Юсон старался во всем помогать ему. В Сеуле он и Чо Гёнгу предпринимали, казалось, невозможное, чтобы его семья скорее оказалась на Севере, а после войны потратили немало сил, чтобы помочь ему избавиться от старых привычек и представлений. Порой Дин Юсон возмущался, мог и покритиковать… Но все это делалось благожелательно… А он обозвал своего ученика неблагодарным, более того — грубияном, и затаил на него жгучую обиду. Тем не менее именно Дин Юсон, а не кто иной, прибежал к нему домой, когда у него случился нервный припадок, и всю ночь не отходил от него.

Профессор, анализируя свое поведение, бранил себя тем сильнее, чем больше его мучили кошмары. Как трудно жить с нечистой совестью! И его снова посещали видения из незавидного существования в Сеуле.

«Может, и вправду я попал в безвыходное положение. Кто он, Хо Герим, сейчас, после того, что произошло?..»

И опять в памяти проносились размытые временем призраки прошлого… Вот самое страшное — убийство сына у его дома в Сеуле… А ведь в этом он сам виноват… Мучительные мысли терзали рассудок профессора. Кружилась голова, темнело в глазах. Профессор опять заметался в постели, схватился руками за голову…

Дверь тихо отворилась, и в палату вошел Дин Юсон. Профессор приоткрыл глаза и некоторое время наблюдал за врачом. Всего несколько минут назад он думал об этом человеке, думал по-разному. Как его встретить сейчас? Равнодушно?

Дин Юсон сел на стоявший у кровати стул. Профессор, закрыв глаза, молчал. В палате стояла тягостная тишина. Каждый воскрешал в своей памяти различные события, свидетелями и соучастниками которых им пришлось быть.

— Сонсэнним!..

— Юсон, это вы? Мне очень тяжело…

— Сонсэнним, успокойтесь, не переживайте так мучительно. — Дин Юсон обеими руками сжал руку профессора.

Хо Герим ответил таким же крепким рукопожатием. Они смотрели друг на друга так растроганно, что казалось, будто эти минуты были самыми важными минутами в их жизни.

Дин Юсон достал из кармана пачку самых дорогих сигарет и положил ее перед профессором. Он, конечно, знал, что в палатах запрещено курить, но на этот раз сознательно пошел на нарушение порядка, понимая, что профессор, заядлый курильщик, сейчас переживает, может быть, переломный момент в своей жизни и что ему очень хочется курить.

— Спасибо, Юсон.

Профессор был благодарен Дин Юсону, который прекрасно понимал его состояние и сочувствовал ему. Привычным движением он распечатал пачку и достал сигарету. Дин Юсон взял спички и хотел уже зажечь, как Хо Герим движением руки остановил его.

— Как же так? Минуточку… Что это я? Сорок лет борюсь с курением в палатах, а сам… — Профессор решительно вложил сигарету обратно в пачку.

Дин Юсон не стал настаивать. В это время в палату вошел Чо Гёнгу.

— Сонсэнним, как вы себя чувствуете? — спросил он, присаживаясь у кровати.

— А как вы думаете, товарищ заведующий, не спета ли уже песенка Хо Герима?.. — Профессор посмотрел на Чо Гёнгу печальными глазами.

— Вы лучше постарайтесь скорее поправиться, профессор. Выбросьте все печальные мысли из головы. Конечно, важно уметь трезво оценивать свои поступки, но сейчас вам необходимо успокоиться и полечиться. Недавно я разговаривал с Рё Инчже, по-видимому, он тоже занялся переоценкой ценностей. Это, конечно, нелегко, но, в общем, полезно.

Профессор неторопливо встал с постели и подошел к окну. Он стоял неподвижно, глядя на зеленые заросли можжевельника. Мысли невольно опять вернули его к жизни в Сеуле. На лицо его набежала мрачная тень.

— Сонсэнним, — Чо Гёнгу решил отвлечь профессора от его мыслей, — только что звонили из парткома металлургического завода. Сообщили, что Хо Гванчжэ и Гу Бонхи везут холодильную камеру, сделанную на заводе по вашим чертежам. А с помощью этой установки мы сможем, наверное, значительно усовершенствовать методику сращивания костных тканей. Не так ли?

— Надеюсь. А когда Бонхи уехала?

— Сегодня. Она, видимо, очень хочет преподнести вам сюрприз. Узнав, что вам лучше, она уехала утренним автобусом вместе с вашим сыном. Ведь он тоже участвовал в изготовлении этой камеры.

— Я, кажется, был несправедлив к этой девушке в последнее время, — с ноткой раскаяния в голосе проговорил профессор.

— А еще должен сообщить, что состояние больной Сор Окчу значительно улучшилось. Скоро будем ее выписывать. Когда же она окончательно встанет на ноги, хотим взять ее ассистентом в отделение восстановительной хирургии. Она ведь заканчивает мединститут.

— Я не возражаю.

— Сейчас думаем оперировать и Хван Мусона.

— Пора. Я тоже приму участие в этой операции.

Доложив профессору последние новости, Чо Гёнгу и Дин Юсон распрощались с ним… Профессор остался в палате один. Неужели Сор Окчу и Ли Сунпхар совсем здоровы? Да, Дин Юсон оказался прав. Он доказал преимущества метода пересадки губчатой кости… И их любовь, кажется, пришла наконец к счастливому концу. Качая удивительная девушка эта Сор Окчу! С виду такая тихая, а сколько в ней душевных сил!.. Нет, вряд ли ему суждено понять этот исключительный энтузиазм, этот высокий нравственный накал, какими обладает молодое поколение.

Дверь снова отворилась, на пороге появилась Гу Бонхи. Она сразу заметила, что профессору стало лучше, и смело подошла к кровати. И вдруг ни с того ни с сего у нее на глазах показались слезы. Профессору стало жаль девушку. И зачем он только так грубо обошелся с ней тогда, у себя в кабинете? Ведь она приходила, чтобы сделать ему добро. А он… Профессор в растерянности смотрел на девушку, не зная, что следует ей сказать в эту минуту. Наконец Гу Бонхи удалось справиться со слезами, и она тихо спросила:

— Вам лучше, сонсэнним?

— Да, значительно лучше, — обрадованно ответил профессор.

Наконец-то возникшая неловкость была преодолена.

— А мы с Гванчжэ привезли холодильную камеру. Он ее сгружает с машины. — Еще влажные глаза девушки радостно заблестели.

— Спасибо, Бонхи, вы добрый человек. Вы… — Голос профессора дрогнул.

— А халат я вам все-таки выстирала, — уже совсем весело проговорила Гу Бонхи.

Профессор улыбнулся. Как они похожи друг на друга в своих поступках: и эта девушка, и Чо Гёнгу, и Дин Юсон. И как разительно он отличается от них. Нет, видно, ему никогда не достичь таких нравственных высот.

Зима уходила, весна настойчиво наступала ей на пятки. Далекие гребни гор, словно наряженные в белые капюшоны, еще поблескивали снегом, а люди уже жили ожиданием весны.