Владимир Москалев - Варфоломеевская ночь

Екатерина Медичи вновь прибегла к помощи астрологов, которые сказали, что у ее сыновей не будет потомства из-за того, что этому мешает фигура Генриха Наваррского. И она возжелала его смерти. При этом брак ее дочери сам собою расторгался, и тогда ее можно было выдать замуж выгоднее. Она приказала изготовить восковую фигурку наваррского короля и проткнула ее иголками в шею и сердце.

И однажды она подослала к нему убийцу-фанатика. Тот должен был поразить жертву ударом кинжала в одном из темных уголков Венсена, где Генрих обычно проходил, возвращаясь из оружейной. Но его собственные маги неожиданно предупредили. Генрих удвоил охрану и не пошел обычным путем, а избрал другую дорогу. Убийца так и не дождался его.

На другой день все повторилось, но теперь убийц было двое: мимо одного из них, так или иначе, прошел бы король. Но так случилось, что еще раньше Генрих попросил Лесдигьера разыскать Марго и передать просьбу побеседовать с ним перед вечерней молитвой. Лесдигьер выполнил поручение и возвращался, чтобы сказать об этом королю, как вдруг за одним из поворотов увидел человека, явно старавшегося остаться незамеченным. Человек, одетый в темное, нервничал и бросал вороватые взгляды по сторонам. Недоумевая, что ему здесь надо в такой час, но все же не поинтересовавшись в силу нелюбознательности, Лесдигьер спокойно прошел мимо. Незнакомец поднял голову и бросил на него тревожный взгляд. Видимо, это был не тот, кого он ждал, потому что он не двинулся с места, а только поплотнее закутался в плащ.

Лесдигьер повернул за угол и шагах в двадцати увидел Генриха Наваррского, шедшего навстречу в сопровождении Д'Арманьяка и дю Барта. И тут же вспомнил про того, с кем только что повстречался. Уж очень подозрительным показался ему вид того человека и его странное поведение. Кого он ждал там, в темном углу? Кто должен был показаться из-за поворота? Кто же, как не Генрих, вот он приближается! Но, имея честные намерения, разве станет столь неестественно вести себя тот, кто хочет повстречаться с королем? А что незнакомец поджидал именно короля, Лесдигьер уже не сомневался. Оставалось выяснить, с какой целью. Но, не имея времени на размышления, Лесдигьер доложил королю о выполненном им поручении и пошел рядом, держа на всякий случай ладонь на рукояти кинжала.

Едва они повернули, следуя изгибу коридора, как неизвестный, сразу же узнавший короля Наваррского, шагнул ему навстречу и протянул какую-то бумагу, говоря, что это его прошение. Генрих остановился и при свете факела стал читать. И в этот момент убийца быстро выхватил из-за пазухи кинжал, но не успел замахнуться, как клинок Лесдигьера вонзился ему в горло по самую рукоять.

Все застыли на месте, пораженные происшедшим. Никто не мог ничего понять. И лишь когда убийца, хрипя и захлебываясь кровью, повалился под ноги королю, а его оружие, выпав из руки, звякнуло о плиты пола, Д'Арманьяк и дю Барта обнажили шпаги. Но убивать было уже некого.

— Он был один, сир, — спокойно сказал Лесдигьер и вложил кинжал в ножны.

— Как ты догадался? — только и смог вымолвить король, глядя на лежащий у его ног труп.

— Я видел его, когда шел к вам. Он затаился в нише. Теперь я понял, что он ждал именно вас.

— Спасибо, мой верный друг. Моя мать была права, отдав тебе свое сердце. Лучшего выбора она сделать не могла.

И Генрих Наваррский от души пожал руку Лесдигьеру.

Этот случай, непонятно каким образом, дошел до ушей Екатерины, и она вспомнила, как несколько лет тому назад некий астролог, составивший гороскоп Лесдигьера, предсказал ему долгую жизнь. И еще он сказал тогда, что этот человек вечно будет стоять у нее на пути. Теперь, когда предрекли, что Беарнец все же будет королем и ее заклятым врагом, она вспомнила об этом.

Год спустя, когда астрологи вновь станут говорить о том, что ее сыновья будут бесплодны отпрысками мужского пола до тех пор, пока рядом с ними будет находиться их родственник, первый принц крови король Наваррский, она и сама придет к решению избавиться от него. Возможно, именно поэтому она и не станет препятствовать его побегу, о подготовке к которому ее известят. При этом она подумает о том, что не стоит добиваться расторжения брака дочери с наваррским королем, ведь тогда он сразу же вырастет в глазах гугенотов, в то время как сейчас они его презирают за бездеятельность, отречение от веры, за любовные связи, да еще и за дружбу с этим Ла Молем, любовником жены.

После вынесения приговора двум коноводам герцога Алансонского Екатерина взялась за Монтгомери, своего давнего врага, вечно от нее ускользавшего. Однажды вечером она вызвала к себе графа Гийома де Фервака, и приказала ему отправляться в Нормандию на помощь маршалу Жаку де Матиньону. Там шла война. Маршал осадил Сен-Ло, где укрылись протестанты под предводительством барона де Куломбьер и графа де Монтгомери. После нескольких дней осады гугеноты произвели неудачную вылазку в лагерь неприятеля, где потеряли около пятисот человек, ровно столько же, сколько и противник. В этой стычке барон был убит. Потеряв еще около ста своих, протестанты отошли и вновь заперлись в крепости, но после очередного штурма, когда стало ясно, что под огнем артиллерии стенам долго не устоять, весь гарнизон под покровом ночи покинул крепость и устремился по дороге на Донфрон. Утром осаждающие бросились в погоню, но догнать беглецов не смогли. Маршал осадил Донфрон и послал гонца в Париж с просьбой выслать подкрепление. На помощь ему Екатерина и решила отправить графа де Фервака с большими силами, намного превышающими численность войска гугенотов.

Ждать подмоги для Монтгомери было бессмысленно: не было времени ее собрать, да и негде было, поэтому Анри де Поплиньер однажды на тайной встрече с комендантом Венсенского замка господином Д'Эстурно выработал некий план действий по спасению графа Монтгомери.

— Нужны три человека, — сказал он Д'Эстурно, — три отчаянных смельчака, готовых ради спасения товарища черту душу продать. Есть у вас такие на примете?

— Одного я знаю, — ответил Д'Эстурно, — с его отцом Жаном Д'Обинье мы бок о бок сражались под Амбуазом и Орлеаном. Сына зовут Агриппа. Смел, отчаян, умен, безудержно храбр, не боится ничего на свете, весь в отца.

— Я слышал о нем, — кивнул Поплиньер, — мне рассказывал Лесдигьер.

— Вот вам и еще один. Лучшая шпага Франции! Выходит биться один с пятерыми! Я лично видел. Говорят, обезоружил самого Бюсси, у которого на счету более двадцати поединков!

— Отлично, как раз то, что нужно; я и сам имел его в виду. Теперь третий.

— Далеко ходить не надо. Это Шомберг; они друзья, повсюду вместе.

— Этого не знаю. Гугенот?

— Бывший католик, сейчас протестант. Бьется на шпагах не хуже Лесдигьера, хотя только его ученик. Метко стреляет из пистолета.