Геннадий Ананьев - Иешуа, сын человеческий

— Я проповедую именем Господа, Отца Небесного не абсолютное равенство, а равенство от рождения. А дальше — кому, что написано на роду. Не могут быть все одинаково богатыми или одинаково бедными. Не могут быть одинаковой мудрости и одинаковой трудоспособности. Каждому воздается по труду его, по уму его и по наклонностям его.

— Я — сын Солнца, избранный на власть в земле своей великой Триадой, не могу разделить твои, Мессия, слова, хотя они и от твоего Бога. Принадлежность к касте предопределяется не только при рождении, но еще при смерти. Боги сразу решают, в какое тело вселится душа в новом рождении. Я верю в это, ибо я — сын Солнца, верный заветам великого Рамы. Но я не вправе мешать проповедовать среди твоих соплеменников, ибо их вера — твоя вера.

Самое время, посчитал Иисус, испросить дозволение на главное, что он обмозговал еще за трапезой после сообщения о приеме у магараджи, а затем в бессонную ночь.

— Позволь мне, мудрый царь, покрыть крышами все имеющиеся синагоги, а в каких общинах, особенно деревенских, их нет, построить новые. В них мы, по закону нашему, станем в субботние дни читать Священное Писание и обмениваться мнениями о прочитанном, исходя из требований сегодняшнего времени. Все будет происходить за закрытыми дверями.

— Я повелю подготовить для тебя, Мессия, такое разрешение. Ты волен проповедовать среди своего народа и строить ради успеха своего дела все, что тебе необходимо.

Доволен Иисус услышанным. Очень доволен.

Когда же они с Самуилом вышли из дворца, Самуил спросил Иисуса:

— А не обидел ли ты старейшин, заговорив о постройке синагог без их на то согласия?

Будто бы пустяковый вопрос, но если вдуматься серьезно в него, то окажется он крепким орешком. Не учел Иисус, что пока он здесь всего-навсего гость. Почетный, но — гость. Старейшины же — не ученики его, заглядывающие ему в рот. Чтобы и здесь его слово, его воля стали непререкаемыми, нужно приложить очень много сил. И осторожного подхода. Ответил, вздохнув:

— Может быть. Вполне может быть.

— И еще учти, в Кашмире нет богатых, способных швырнуть деньги. Всего несколько купцов, тройка в советниках у магараджи, несколько ростовщиков, но они скаредны, да пара золотых дел мастеров. Вот и все. Остальные перебиваются с хлеба на воду.

— Я сам не останусь в стороне. Внесу добрую лепту.

— Но тебе еще необходимо купить дом для себя и семьи твоей.

— Да. Но останется и для синагоги. И потом, ни за день, ни за месяц построится синагога в Сринагаре, не за месяцы и в тех селениях, где есть общины, но нет места для мидраша. Важно, чтобы идея возведения синагог, подобных храмам многобожников, вдохновила и еще более сплотила все общины.

— Станем надеяться, что старейшины поймут и одобрят твои устремления.

— А чтобы старейшины не были ущемлены, промолчим о моем слове, о синагогах у магараджи.

— Хорошо. Я умолчу.

— А я перед гафтарой посоветуюсь со старейшинами и во время мидраша скажу уже не столько от себя, сколько от их имени.

Старейшины ждали, что Иисус расскажет им о встрече с царем Кашмира, хотя из уст Самуила знали о каждом слове, сказанном как царем, так и Мессией, кроме разговора о синагогах, но одно дело Самуил, другое — сам Иисус, проповедник, наделенный Богом, как показало исцеление больного, чудотворной силой. Однако Иисус не изъявлял желания встречаться с ними, а вроде бы после приема у магараджи юркнул в раковину и в ней затаился. Покупкой дома он тоже не занимался, хлопотала лишь Мария, да ей помогал Самуил, отказался даже смотреть тот дом, который Мария уже подглядела и условилась с хозяином о покупке. И старейшины, посудачив, решили: молится, прося у Господа благословения для проповедования на новой земле.

Это успокоило их самолюбие. И все же они ждали самоличного рассказа Иисуса. Но только в пятницу гаццан синагоги обошел всех старейшин, передав просьбы Иисуса и Самуила собраться в синагоге за пару часов до гафтары. И еще одну просьбу Иисуса передал гаццан старейшинам: постараться оповестить как можно больше сородичей о том, что проповедовать в субботу в синагоге будет приехавший из Иерусалима, которого сразу же звал к себе в гости царь Кашмира.

Старейшины подходили дружно. Их встречал председатель синагоги, Иисус и Самуил, подчеркивая тем самым свое к ним почтение. Когда же все расселись на первой скамейке, Иисус рек с поклоном:

— Я не пришел к вам, — делая ударение именно на то, что не пришел к ним, — после беседы с царем Кашмира, ибо нужно было время осмыслить главное в той беседе и помолиться Господу нашему. Хотел я понять, ради ли какой цели был зван к правителю или просто из уважения ко мне. Теперь я вполне уверенно могу вам сказать: из опасения звал он меня, не собираюсь ли я вносить дух раздора в спокойную, как он считает, землю, ему подвластную. По его мнению, здесь все религиозные течения создают единую многоводную реку, и течет эта река спокойно, без борения струй. Теперь же, понявши глубинный смысл слов магараджи, я могу, не боясь сфальшивить, обо всем вам поведать, а затем выслушать ваши оценки моих ответов правителю.

Подобрели лица старейшин, прежде строгих, недоступных. Уважил их знатный гость. Уважил.

Иисус же начал без спешки рассказывать о прошедшей встрече во дворце, стараясь не упускать ничего. Даже трон описал, ибо знал, что не принимал царь Кашмира ни одного из собравшихся здесь старейшин. Когда же дошел до главного, ради чего звал он старейшин за два часа до начала гафтары, то, покорно склонив голову, удивил их неожиданными словами:

— Покорную голову меч не сечет, вот и склоняю я ее перед вами, надеясь на прощение за действия свои без совета с вами. Но я решился на смелый шаг, ибо увидел важную возможность получить дозволение магараджи на упрочение нашей веры для поднятия духа избранного Богом народа, оторванного от родной земли и имеющего многие соблазны для заблуждения.

Иисус вгляделся в лица старейшин. Удивленно напряжены. Им казалось, Самуил не утаил ничего, ан — нет. Умолчал о чем-то. Утаил, выходит, самое главное. Но что?

Иисус не стал испытывать терпение старейшин.

— Я испросил разрешение магараджи подводить открытые синагоги под крыши, а в общинах, где их нет, строить новые. В удобных для этого местах. Тешу себя надеждой, что вы не восстанете против этого.

Молчание. Долгое. Иисус следил за мыслями старейшин, вместе с тем стараясь повлиять на них своей волей. И все же первая фраза прозвучала не утвердительно.

— Сколько столетий народ Израиля, живущий здесь, собирался открыто, для чего ему теперь вдруг двери?

Иисус опередил желающих поддержать сказанное:

— По двум причинам. Первая… Разве вы не видите, какие храмы возведены и продолжают возводиться многобожниками? А для чего? Чтобы соблазнять. Так вот, не соблазняются ли некоторые из молодух наших на красоту и изящество, не глотают ли слюнки, глядя на жриц богини Рати, красующихся в великолепном храме? Вот я и спрашиваю себя, спрашиваю вас, не лучше ли сделать и наши храмы более привлекательными?