Геннадий Ананьев - Иешуа, сын человеческий

— В Александрии проповедуют именем твоим, Сын Божий, будто Всевышний заключен в самом себе, и он источник всякого бытия. Из него, подобно лучам солнечным, истекают божественные существа — Зоны. Из них образуется видимый мир, в котором божественное и телесное перемешаны меж собой. Противоположность их и является причиной начала зла в людях и демонах, а Высочайшее Божество постоянно заботится поддержать в человеческих душах мысль об их высоком происхождении и укрепить их в борьбе с материей. Ради этого Всевышний послал на землю первого Зона для спасения людей. У тебя, Иисус, по их разумению, прозрачное тело, поэтому распятие твое было только кажущимся. Иные же, в той школе, говорят иначе: небесный Христос оставил человека Иисуса при распятии и возвратился к Всевышнему.

Иисус внимательно слушал ученика своего Фому, поражаясь краткостью его изложения, отображающих суть новомыслия, и пытаясь вместе с тем определить, хорошо ли все это разномыслие для главной его идеи о Царстве Божьем на земле для всех или плохо. Не утонет ли самое существенное в его религии в подобных мелочных разногласиях?

— В Антиохии есть общины, проповедующие схожее с александрийцами. Разница лишь в том, что если александрийцы признают Бога Авраама, Исаака, признают законы Моисея, то антиохские проповедники совершенно отрицают Священное Писание, Заветы и Пророков.

Апостол Фома продолжал, стараясь быть предельно точным, но кратким, о лжепророках, как он назвал тех, кто по своему разумению трактует учение Христа; о манихействе говорил, в котором как бы переплелись идеи Иисуса и зороастризма; о монархианах, которые совершенно отрицали божество Иисуса Христа, приписывая ему лишь преподанную от Бога силу; о патрипассианах, утверждавших, будто сам Бог Отец воплотился в Христа; об алогетах говорил, о терапевтах — Фома вел свой неторопливый рассказ, а Иисус продолжал оценивать то, что напластывалось на его учение, и пока еще не очень четко и не очень уверенно начала завоевывать у него главенствующую позицию мысль не только о важности противоречий в среде уверовавших в него, но и нужности подобных противоречий.

«Приспосабливая к своему умопониманию, к своим интересам, они составят основу моего учения, а значит, обеспечат ему долгую жизнь. Быть может, вечную».

Важно было теперь определиться, что можно и нужно поддержать, что отторгнуть. На это нужно время. Для серьезных раздумий. И когда Фома собрался было перейти к рассказу о повседневной жизни главных из христианских общин, Иисус остановил его.

— Меня ждет Отец мой Небесный для совета. Завтра вызывай меня. Если не снизойду, повтори это же на следующую ночь. Молись при свечах, и узришь меня вновь.

Следующую ночь апостол Фома провел в безрезультатных молитвах, но Сын Божий не предстал пред ним, ни видения никакого не случилось. Расстроился он несказанно. Весь день не взял в рот ни крошки, лишь дважды испил по глотку разбавленного вина и молился, молился, обвиняя себя в смертных грехах, хотя и не зная в каких.

Вторая ночь. С трепетом душевным зажег он свечи и пал ниц. Истово бил поклоны, шепча беспрестанно молитвы. Вскоре, как и в первую ночь, почувствовал полную пустоту в себе, отрешенность от всего земного. И вот — отверста дверь на небе, и голос, схожий со звуком трубы, позвал:

— Войди. И я покажу тебе, чему надлежит быть после сего. На престоле Сидящий видом подобный камню яспису и сардису. Радуга окаймляет его. Близ престола еще их двадцать четыре, видом скромнее. На них восседают старцы в белых потирах. На головах их — золотые венцы.

Семь светильников огненных перед престолом, которые суть семь Духов Божьих. И еще у престола лев, телец и еще два диковинных животных, у одного из которых лицо человеческое, другое — подобно орлу летящему. И каждое из четырех животных имело по шести крыл. И светились они изнутри священным огнем.

Вот они возопили:

— Свят! Свят! Свят! Господь Бог Вседержитель, который был, есть и грядет!

И тут же все двадцать четыре старца упали ниц перед Живущим во веки веков, и, сложив венцы перед его престолом, возгласили хором:

— Достоин Ты, Господи, принять славу и честь, и силу, ибо Ты сотворил все и все по Твоей воле существует.

В деснице у видящего возникла книга, запечатанная семью печатями. Ангел возгласил, что никто прежде еще не удостаивался раскрыть сию книгу и снять печати, только льву от колена Иудина, корня Давидова, победившему, предстоит открыть книгу. И тут меж животных и престолом возник Агнец, как бы закланный, имеющий семь рогов и семь очей, которые суть семь Духов Божьих, посланных во всю землю. Он подошел к Всевышнему и взял книгу. И тогда четыре животных и двадцать четыре старца пали перед Агнецом, имея каждый гусли и золотые чаши, полные фимиама, которые суть молитвы святых.

И запели они песню, говоря: достоин Ты взять книгу и снять с нее печати, ибо ты был заклан, и кровью своей искупил нас Богу из всякого колена и языка, и народа и племени, и создал нас царями и священниками Богу нашему; и мы будем царствовать на земле.

Агнец снял первую печать, и возник белый конь, на котором всадник с венцом на голове и луком в руке. Виделся он победоносным.

Когда Агнец снял вторую печать, вышел рыжий конь, тоже с сидящим на нем всадником. С большим мечом в руке. И тут голос:

— Ему дано взять мир с земли. Чтобы убивали друг друга.

Снял Агнец третью печать и — снова конь. Вороной. В руке у всадника малая хлебная мера хиникс и динарий.

За четвертой печатью — конь бледный. На нем всадник, имя которому смерть, и ад следовал за ним. Дана ему власть над четвертою частью земли — умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными…

Агнец снимал печать за печатью, и содрогалась земля в трясении своем, лилась кровь в сражениях страшных неисчислимых ратей, негодовали язычники, поклоняющиеся идолам, убивая несущих слово Господа. Пожары и болезни великие, глад и мор — все смешалось в каком-то страшном хаосе… Фома застонал испуганно, и стон этот возвратил его в реальность.

Свечи догорали. Сквозь окна проникала светлость начинающегося дня.

Вновь Фома весь день молился, не прикасаясь к пище, а вечером снова зажег свечи.

— Господи, благослови Сына Своего на встречу со мной.

Услышал Всевышний стон души первоапостола, и когда Фома, опустошенный, отчаялся было совсем, над ним простер руки Иисус Христос.

— Встань, любезный друг.

Взмах руки, и свечи погасли. Фома торопливо, боясь, что равви исчезнет, как Агнец в ночь видения, заговорил сбивчиво:

— Я волей Отца Небесного возносился на небеса. Я видел Агнеца, сломавшего на моих глазах семь печатей из Книги Судеб.

— Знаю. Ты видел меня, разве мог я не видеть тебя? Теперь слушай. Ты удивлялся, что я, Сын Божий, расспрашивал тебя о делах в общинах из уверовавших в меня. Скажу: я все знал и знаю. Но я проверял, крепка ли память твоя, наблюдателен ли взор твой. Ты оправдал мои надежды, поэтому скажу тебе все, о чем хотел сказать, а ты запомни, чтобы передать первоапостолу Иоанну слово мое, о котором пусть он напишет, а ты обойдешь с письмом, как откровение его через слово мое, все общины. Запоминай.