Кен Фоллетт - Гибель гигантов

У Григория было ужасное чувство, что случиться может все что угодно, вплоть до полного разгрома. Каждый день революция могла потерпеть поражение. Григорий думал об этом с ужасом, ведь тогда для его ребенка жизнь в России будет не лучше, чем для него самого. Григорий вспоминал вехи собственного детства: казнь отца, смерть матери, попа, снимавшего с маленького Левки штаны, изматывающую работу на Путиловском заводе. Для своего ребенка он хотел другой жизни.

— Ленин призывает к вооруженному восстанию, — сказал он Катерине по дороге. Ленин все еще скрывался, но он посылал непрекращающийся поток гневных писем, призывавших партию к действиям.

— Ну и правильно, — сказала Катерина. — Все уже сыты по горло правительством, которое говорит о демократии, а с ценой на хлеб не может совладать.

Как обычно, Катерина говорила о том, о чем думало большинство рабочих Петрограда.

Магда ждала их и усадила пить чай.

— Простите, сахара нет, — сказала она. — Уже которую неделю не могу раздобыть…

— Я жду не дождусь, когда наконец придет мой срок, — сказала Катерина. — Как я устала ходить с этой ношей…

Магда пощупала живот Катерины и сказала, что осталось еще недели две.

— Когда пришло время родиться Вовке, было ужасно. Друзей у меня не было, а роды принимала твердокаменная стерва из Сибири по имени Ксения.

— Ксению я знаю, — сказала Магда. — Она хорошая акушерка, просто немного резковата…

Константин собирался в Смольный. Несмотря на то что заседания Совета проходили не каждый день, там постоянно заседали всевозможные комитеты и особые комиссии. Авторитет Временного правительства слабел, а влияние Советов возрастало.

— Я слышал, Ленин вернулся в город, — сказал Константин Григорию.

— Да, прошлой ночью.

— А где он сейчас?

— Это тайна. Его все еще разыскивает полиция.

— Почему же он вернулся?

— Завтра узнаем. На заседании Центрального комитета.

Константин ушел, чтобы успеть на трамвай в центр города. Григорий повел Катерину домой. Когда он собрался в казарму, она сказала:

— Зная, что со мной будет Магда, я чувствую себя лучше.

— Ну вот и хорошо. — Деторождение все еще представлялось Григорию делом более опасным, чем вооруженное восстание.

— И я хочу, чтобы ты тоже был, — добавила Катерина.

— Но не в самой же комнате? — беспокойно спросил Григорий.

— Ну конечно нет. Ты будешь снаружи, за дверью, ходить туда-сюда, мне так будет спокойней.

— Ладно.

— Но ты будешь дома, правда?

— Да. Что бы ни случилось, я буду с тобой.

Когда через час он добрался в казармы, то обнаружил, что там все вверх дном. На плацу офицеры пытались руководить погрузкой оружия и боеприпасов, что плохо удавалось: в каждом батальоне комитет или уже проводил собрание, или собирался.

— Наконец-то Керенский додумался! — ликующе объявил Исаак. — Собрался отправить нас на фронт!

— Кого? — с упавшим сердцем спросил Григорий.

— Весь Петроградский гарнизон! Получен приказ: сменить солдат, которые сейчас на фронте.

— А чем это объясняют?

— Наступлением немцев… — Немцы заняли острова в Рижском заливе и направлялись к Петрограду.

— Чушь собачья! — яростно сказал Григорий. — Они хотят обескровить Совет! — Это была умная попытка, понял он, поразмышляв. Если войска Петрограда заменить вернувшимися с фронта, пройдут дни, а то и недели, прежде чем они создадут новые солдатские комитеты и выберут депутатов в Совет. Хуже то, что у новичков не будет шестимесячного опыта политической борьбы, придется его набирать… — А что говорят солдаты?

— Они в бешенстве. Они-то хотят, чтобы Керенский начал переговоры о мире, а не отправлял их на смерть.

— Откажутся уезжать из Петрограда?

— Не знаю. Если они заручатся поддержкой Совета, может, это поможет.

— Я о том позабочусь.

Григорий взял бронеавтомобиль и двух бойцов и поехал через Литейный мост в Смольный. Происходящее представлялось ему серьезной неприятностью, но он не исключал, что в таких обстоятельствах могли появиться некие новые возможности. До сих пор не все войска поддерживали большевиков, но попытка Керенского послать их на фронт могла склонить колеблющихся в нужную сторону. Чем больше Григорий думал об этом, тем яснее понимал, что Керенский допустил большую ошибку.

Смольный представлял собой величественное здание, когда-то это была школа для девочек из богатых фамилий. Вход охраняли солдаты из полка Григория, с двумя пулеметами. У входа стояли еще красноармейцы, пытаясь у каждого входящего проверять документы, но — как с беспокойством отметил Григорий — толпа входивших и выходивших была столь плотной, что караул с проверкой не справлялся.

Во дворе бурлило лихорадочное движение. Постоянно подъезжали и отъезжали, воюя друг с другом за место, бронемашины, мотоциклы, грузовики и автомобили. Вверх вела широкая лестница, она шла через ряд арок и классическую колоннаду. В зале наверху Григорий нашел исполнительный комитет в полном составе.

Меньшевики призывали солдат гарнизона готовиться к отправке на фронт. Как обычно, с негодованием подумал Григорий, меньшевики сдаются без боя.

Вместе с другими большевиками он вошел в группу, составившую резолюцию, призывавшую к более активным действиям.

— Единственный способ защитить от немцев Петроград — мобилизовать рабочих, — заявил Троцкий.

— Как во время выступления Корнилова, — с энтузиазмом поддержал его Григорий. — Нужен новый комитет по защите революции, который возглавит оборону города.

Троцкий стал писать проект, потом встал, чтобы зачитать свое предложение.

Меньшевики возмутились.

— Это значило бы создать, помимо штаба армии, еще одно командование! — воскликнул Марк Бройдо. — Нельзя служить двум хозяевам!

К негодованию Григория, большинство членов комитета с этим согласились. Прошла резолюция меньшевиков, а вариант Троцкого был отклонен. Григорий ушел с собрания в отчаянии. Переживет ли солдатская преданность Совету такое предательство?

Во второй половине дня большевики собрались в кабинете 36 и решили, что не могут согласиться с этим решением. Они готовились вновь выступить со своим предложением вечером, на собрании всего Совета.

На этот раз предложение большевиков было принято.

Григорий воспрял духом. Совет поддержал солдат и создал альтернативное военное командование.

Еще на один широкий шаг они приблизились к власти.

На следующий день воодушевленный Григорий и другие большевики поодиночке и группками незаметно выходили из Смольного, стараясь не привлекать внимания тайной полиции и направлялись к дому своего товарища по партии Галины Флаксерман, в большой квартире которой должно было состояться собрание Центрального комитета.