Кен Фоллетт - Гибель гигантов

Григорий нервничал и приехал рано. Он обошел квартал, высматривая зевак, которые могли оказаться полицейскими шпионами, но не увидел ничего подозрительного. Осмотрев дом, он нашел все выходы (их было три) и определил, какой путь самый короткий.

Большевики сели вокруг большого обеденного стола, многие в кожаных тужурках, ставших для них чем-то вроде униформы. Ленина не было, начали без него. Григорий подумал было, что Ленина арестовали, — но в десять Ленин прибыл, в гриме и парике, который все время сползал, отчего он выглядел довольно глупо.

Однако предложенная им резолюция не оставляла желания смеяться: в ней он призывал к вооруженному восстанию под руководством большевиков и ставил задачей свергнуть Временное правительство и взять власть в свои руки.

Григорий пришел в восторг. Конечно, за вооруженное восстание были все, но большинство революционеров считало, что его время еще не пришло. И вот наконец самый главный произнес: «Пора!»

Ленин говорил час. Как всегда, он был резок, стучал по столу, кричал и оскорблял тех, кто был с ним не согласен. Его манера выступать работала против него: поддерживать того, кто вел себя так грубо, не хотелось. Но несмотря на это он был убедителен. Он обладал обширными познаниями, у него было безошибочное политическое чутье, и мало кто мог выстоять перед его сокрушительной логикой.

Григорий с самого начала был на стороне Ленина. Очень важно взять власть и прекратить эти колебания, думал он. Все остальные вопросы можно решить и позже. Но согласятся ли собравшиеся здесь товарищи?

Зиновьев выступил против. Этот красивый человек тоже изменил внешность, чтобы обвести вокруг пальца полицию. Он отрастил бородку и состриг свою роскошную шевелюру, черную и кудрявую. Зиновьев считал стратегию Ленина рискованной. Он опасался, что восстание даст правым предлог для военного переворота. Он призывал партию большевиков постараться победить на выборах в Учредительное собрание.

Это робкое возражение привело Ленина в ярость.

— Временное правительство никогда не станет проводить всенародные выборы! — воскликнул он. — Всякий, кто думает иначе, дурак и простофиля!

Троцкий и Сталин высказались за восстание, но Троцкий рассердил Ленина, сказав, что следует дождаться Всероссийского съезда советов, который должен начаться через десять дней.

Григорию показалось, что это хорошая мысль (Троцкий всегда здраво рассуждал), но, к его удивлению, Ленин вскричал:

— Нет!

— Вполне вероятно, что большинство делегатов будут наши…

— Если правительство будет формироваться съездом, это будет коалиция! — гневно сказал Ленин. — И от большевиков в правительство допустят лишь центристов. Кто может к этому стремиться, кроме контрреволюционеров и предателей?!

Услышав такое оскорбление, Троцкий вспыхнул, но промолчал.

Как обычно, Ленин видел дальше, чем все остальные. При коалиции первым требованием меньшевиков будет, чтобы премьер-министром стал умеренный большевик, и наверняка они сделают так, чтобы это был кто угодно, только не Ленин.

До Григория дошло — наверное, как и до остальных, — что Ленин мог стать премьер-министром лишь в одном случае: в результате переворота.

Жаркие споры шли всю ночь. В конце концов они проголосовали — десять за, двое против — в пользу вооруженного восстания.

Однако не все получилось так, как хотел Ленин. Дата восстания назначена не была.

Еще ребенком, когда жил в деревне, Григорий видел однажды конец охоты на оленя. Собаки загнали оленя и настигли его совсем близко к домам, и все жители бросились смотреть. Когда Григорий подошел, олень умирал, собаки жадно поедали вывалившиеся из разорванного брюха внутренности, а охотники, не спешиваясь, пили коньяк. Но даже тогда несчастный зверь сделал последнюю попытку отбиться. Он взмахнул мощными рогами, одну собаку насадил на рог, другой распорол брюхо, и на миг даже показалось, что ему сейчас удастся встать; потом он вновь осел на залитую кровью землю и закрыл глаза.

Григорий подумал, что премьер-министр Керенский, глава Временного правительства, похож на того оленя. Все знали, что с ним покончено — кроме него.

Когда лютый холод русской зимы сомкнулся вокруг Петрограда, как ледяной панцирь, кризис достиг наивысшей точки.

Комитет по защите революции, скоро переименованный в Военный революционный комитет, возглавил гениальный Троцкий. Он был некрасив: с большим носом, высоким лбом и глазами навыкате, напряженно глядящими через очки без оправы — но обаятелен и имел дар убеждать. Ленин кричал и запугивал — Троцкий убеждал и увлекал. Григорий подозревал, что Троцкий так же упрям и жесток, как Ленин, но лучше умел это скрывать.

23 октября, за два дня до предполагаемого начала Всероссийского съезда, Григорий пошел в Петропавловскую крепость на созванное ВРК общевойсковое собрание. Собрание началось в полдень и продолжалось до конца дня. Сотни солдат говорили о политике, а офицерам оставалось лишь кипеть от злости. Потом под гром аплодисментов появился Троцкий, и после его выступления солдаты проголосовали за то, чтобы исполнять приказы не правительства, а комитета, не Керенского, а Троцкого.

Уходя с площади, Григорий сказал себе, что правительство не сможет смириться с тем, чтобы части армии присягали на верность кому-то еще. Пушки Петропавловской крепости находятся прямо через реку от Зимнего дворца, где расположилось Временное правительство. Теперь-то Керенский наверняка признает поражение и уйдет в отставку.

На следующий день Троцкий объявил, какие меры предосторожности следует предпринять армии, чтобы предотвратить контрреволюционный переворот. Он приказал Красной гвардии и войскам, верным Совету, занять мосты, вокзалы, полицейские участки, а также почту, телеграф, телефонную станцию и Государственный банк.

Григорий находился рядом с Троцким, превращая поток распоряжений этого великого человека в подробные инструкции для различных отрядов и рассылая приказы по городу с конными гонцами и на автомобилях. И ему казалось, что «предосторожности» Троцкого очень похожи на захват власти.

К его удивлению и восторгу, противодействия почти не было.

Свой человек в Мариинском дворце сообщил, что премьер-министр Керенский обратился к предпарламенту — органу, образованному в качестве жалкой замены Учредительного собрания — с просьбой подтвердить его полномочия для ликвидации восстания. Предпарламент ему в этом отказал. Керенский уже стал фигурой прошлого, еще одним несостоявшимся правителем России, попробовавшим взять власть и не удержавшим ее. Керенский вернулся в Зимний, где заседало его немощное правительство.