Гисперт Хаафс - Ганнибал. Роман о Карфагене

— В первом из них вино, наполовину разбавленное водой, во втором воды поменьше и так далее. В пятом одно только чистейшее сирийское вино. Мы не уйдем отсюда, пока не выпьем все до последней капли.

— Ты хоть расскажи сперва, что произошло.

Гадзрубал вдруг дико завопил, с размаху хлопнул Антигона по плечу, притянув его к себе за уши, смачно поцеловал в лоб и тут же оттолкнул с такой силой, что грек рухнул между двумя женщинами, испуганно отпрянувшими друг от друга. Пун разом выплеснул в рот содержимое кубка, подавился и долго натужно кашлял. По его подбородку потекли красные струи.

— Ну ладно, метек, — прохрипел он наконец, — начни лучше ты…

Антигон мгновенно вскочил с ковра, ловкой подсечкой сбил пуна с ног и уселся ему на грудь.

— Однажды… — размеренно начал он.

— Ух! — выкрикнул Гадзрубал.

— Двое смелых юношей — Гадзрубал…

— Ух!

— …и Антигон…

— Ах!

— …решили ощупать ловкими пальцами роскошную тунику отъявленного негодяя. Они долго мяли, ковыряли и щипали ее…

— …пока наконец не обнаружили золотую нить. Но как выдернуть ее? Они были не только смелыми, но и весьма разумными юношами. Продолжай, эллин, а я пока выпью.

— Дело в том, — подхватил Антигон, — что у меня возникли серьезные разногласия с Ганноном Великим и я долго прикидывал, куда именно может нанести удар этот могущественный и очень коварный человек. Вряд ли он наймет разбойников для нападения на мои караваны. Банк для него также недоступен. Разумеется, он может подослать наемных убийц, но я вовремя принял меры предосторожности. У меня оставалось только одно уязвимое место — «Селение ремесленников».

— А почему именно оно? — удивленно спросила Иона.

— Сейчас объясню. — Тзуниро приподнялась и положила подбородок на ладони, — Совет вполне может издать множество указов, губительных для его жителей, их родственников и рабов. Не исключено, что и сам Ганнон вдруг вознамерится купить именно это предместье Карт-Хадашта…

— Поэтому, — вмешался в разговор Антигон, — я решил переместить моих подопечных подальше от Ганнона.

Грек подробно рассказал о том, как долго ему пришлось подыскивать подходящее место, как он рассылал гонцов и использовал старые связи. Закончил он словами:

— Таким образом, я сплел и раскинул сети. Осталось только заманить добычу. На днях я отправил в Иберию несколько гаул. На благодатных землях близ бухты Мастия вскоре возникнет новое поселение ремесленников…

Антигон устало замолчал, но Гадзрубал даже не дал ему перевести дыхания. Ударив своим кубком о кубок грека, он потребовал:

— Говори, ну говори же, владелец «Песчаного банка»!

— «Старики» знали, что я вложил в это дело очень много денег. Заодно я распустил слух о том, что гараманты ограбили четыре моих каравана и что буря потопила множество моих кораблей. На самом деле ничего подобного не произошло, гаулы по-прежнему плавают между Ликсом и Счастливыми островами, но для сторонников Ганнона они покоятся на дне моря. Мой друг из Кирены отправил мне несколько писем, из которых следовало, что я должен их банку изрядную сумму. Одно из этих посланий попало в руки людей Ганнона.

— Да ты настоящий мошенник! — Иона вытерла пальцы о кусок сырого теста. — Едва ли Гадзрубал и я будем дальше пить с тобой вино.

Она кокетливо одернула короткую пеструю тунику, украшенную золотыми блестками, и одним глотком выпила кубок.

— И еще кое-что: купец, давно мечтавший иметь в Карт-Хадаште или поблизости от него собственный постоялый двор с огромным хранилищем, в беседе с одним знатным и богатым пуном заметил, что я очень нуждаюсь в деньгах и потому готов продать свои дома и сады в предместье города. Однако для купца цена оказалась слишком высокой…

— Ты очень умен и хитер, мой сердечный друг. — Гадзрубал прикрыл резную двустворчатую дверь террасы и тяжело осел на мягкую подушку. — Ты сумел обмануть коварнейшего из наших врагов.

— Главное было — убедить Ганнона в том, что он может изрядно навредить мне без ущерба для себя. Один из его приближенных уговорил его действовать через подставных лиц, дабы никто в Совете не заподозрил его в корыстном интересе. Ганнон неожиданно легко согласился и лишь потребовал установить предельную цену в тысячу талантов.

— А сколько ты потратил на это селение?

— Чуть больше двухсот талантов. Сегодня утром посредник, представлявший целую цепочку людей Ганнона: заведующего земельными угодьями, помощника главного управляющего имуществом и, наконец, его самого, — после долгих переговоров и колебаний согласился заплатить тысячу сто талантов. Мы, правда, сперва требовали две тысячи… Об остальном вам расскажет Гадзрубал.

Выражение усталости на лице хозяина дома сменилось настороженностью. Он сделал большой глоток, поставил кубок возле изогнутых позолоченных ножек сиденья и неожиданно твердым голосом сказал:

— Вот так мы выдернули золотую нить из туники всем известного негодяя. Потому я столько выпил сегодня. Но сперва поясню, что Антигон со своими слишком уж рискованными начинаниями перестал внушать доверие как Гамилькару, так и мне. Члены Совета узнали, что мы даже собираемся забрать свои деньги из «Песчаного банка» и поставить его в крайне затруднительное положение. А им как раз пришлось тогда заниматься размещением наемников. Их в городе уже почти тридцать тысяч. Все казармы в Большой стене переполнены, и воинов уже нужно переводить в предместья. — Гадзрубал замолчал, а затем вдруг разразился таким хохотом, что по его щекам побежали крупные слезы. — О боги, как же мало хороших дней, но сегодняшний — один из них! Узнав утром, что посредники Ганнона уже начали выплату денег, я тут же предложил разместить наемников именно на этих землях. Самое поразительное, что Ганнон обеими руками поддержал меня. Он ведь намеренно отстранился от всех переговоров и даже потребовал, чтобы ему ничего не сообщали. И теперь, друзья мои, согласно решению Совета, селение объявлено собственностью города. Именно там разместят часть наемников. Так кому Ганнон причинил ущерб?

Бостар, сын Бомилькара, управляющий «Песчаным банком», — Антигону, сыну Аристида, пребывающему ныне на борту гаулы «Порывы Западного Ветра», в Мастию, Тингиз или Гадир.

Сперва прими привет, мой верный друг и господин Тигго!

О делах сообщу мало, ибо наш банк-челн, сколоченный из крепкого дерева, потонет, лишь изъеденный червями или получив пробоину. Ты знаешь, кто эти черви и кто собирается продырявить наше днище.

Перед тем как перейти к описанию несчастий, обрушившихся на наш город, расскажу сперва о том, что хорошего и плохого происходило в жизни близких тебе людей. Твоя мать Антима умерла, так и не сказав ничего напоследок, а старик Псаллон, напротив, перед уходом в царство мертвых по обыкновению своему шутил и смеялся. А ведь многие напрасно молит богов ниспослать им легкую смерть. Аргиопа вместе с детьми успела вовремя покинуть загородное имение.