Гисперт Хаафс - Ганнибал. Роман о Карфагене

В заключение хочу предложить вашему вниманию список весьма популярного в городе стихотворения, отражающего царящие в сердцах и душах многих упаднические настроения. Они ширятся, несмотря на приток золота и серебра. Недавно я также видел рисунок, на котором изображен в подчеркнуто смешном виде член Совета ста четырех, берущий горсть монет у толстяка в жреческой тиаре и римской тоге — явный намек на Ганнона. Самое ужасное, что художника нашли и отрубили ему правую руку. Вот текст вышеупомянутого стихотворения. Привожу его не полностью, так как из-за долгого отсутствия многое вам будет непонятно:

Эти настроения свойственны как пунам, так и метекам. Кто-то сравнил Карт-Хадаште кораблем, уцепившимся якорем за дно. Так вот, похоже, этот корабль лишили весел и парусов. Ганнон стремится убрать все, что не способствует его обогащению. Он недоволен не только нашим банком, нет, он твердо намерен поставить все прочие банки и большие судостроильни под надзор Совета, который, разумеется, будет осуществлять лично он. Душою с вами, а вскоре, надеюсь, и телом.

Тигго.

Порой они вынуждены были встречаться, хотя ни Антигон, ни Ганнон отнюдь не стремились к этому. Никаких столкновений между ними больше не было, и, если обстоятельства заставляли их увидеться — например, по поводу заключения торговых сделок, — они обращались друг с другом холодно-вежливо и порой даже позволяли себе пошутить. В остальном же после окончания Ливийской войны они походили на два военных корабля, старающихся не приближаться друг к другу. И потому Антигон был весьма удивлен, когда за несколько дней до отъезда в Иберию один из служителей Ганнона почтительно пригласил его на заседание Большого Совета.

Бостар, который в последние недели откровенно пренебрегал своими обязанностями, чтобы лучше подготовиться к руководству банком в отсутствие Антигона, лишь пожал плечами и вновь принялся расхаживать вдоль кажущегося бесконечно длинным простенка. Их старое помещение на первом этаже с окнами, выходившими в сторону гавани, и выходом в город сделалось слишком тесным. Новая огромная комната, предназначенная для хранения списков клиентов и договоров, занимала почти весь второй этаж. Ее разделяли кирпичные арки, пол покрывали плотные ковры, вдоль стен тянулись полки из светлого дерева, стояли украшенные резьбой лари, большие столы и сиденья с подлокотниками. Жаровни и прикрепленные к потолку бронзовые зеркала, отражавшие пламя светильников и факелов, позволяли трудиться здесь даже после заката и в самые пасмурные дни. Кроме того, комната была отлично приспособлена для чтения на ходу, так как Бостар несколько месяцев назад сильно ушиб позвоночник и теперь не мог долго сидеть.

— Ну скажи мне хоть что-нибудь.

Бостар недовольно буркнул и оторвал глаза от свитка. Он стоял под выложенной красными и белыми кирпичами аркой, внутри которой были вделаны бронзовые держатели факелов.

— Не знаю. Уж если Ганнон что-то задумал…

— У тебя неприятности?

— Очень болит спина. И потом, я дал тебе все необходимое для участия в заседании Совета.

— Выходит, ты знаешь, о чем там пойдет речь? — Антигон откашлялся, освобождая горло от сдавившей его петли.

— Сам посуди. Ты — метек, и в Совете тебе делать нечего. И уж если тебя приглашают, значит, речь там пойдет о твоем имуществе. Ты владелец банка, флотилии, целой дюжины караванов, гончарных и стеклодувных мастерских, рудников и многого еще чего. — Он вновь опустил глаза и стремительно зашагал назад, вынуждая Антигона следить за каждым его движением, — Ты едва ли не богаче всех пунийских купцов, банкиров и судовладельцев. Но они — члены Совета, а ты — нет. И потому они намерены прибрать твое состояние к рукам, иными словами, поставить его под надзор Совета.

— И какими же правилами они будут руководствоваться? — пренебрежительно усмехнулся Антигон.

Бостар снова вышел из-под арки и оперся бедром о стол, за которым сидел грек.

— По этим правилам одним будет позволено очень многое, а другим — почти ничего. Ясно?

— И что вы намерены предпринять? Я имею в виду Гимилькона, Карталона, Адербала и прочих.

— Насколько мне известно, они уже отправили письмо Гадзрубалу в Иберию. Но подробностей я не знаю, — Он наморщил нос, — Вероятно, они хотят до поры до времени сохранить все в тайне. Ганнон же…

— Ну расскажи мне еще о его намерениях.

— Он заявил, что в Иберии у Гадзрубала под началом свыше сорока тысяч воинов, а в тамошнем Карт-Хадаште на воду спущено уже целых тридцать триер и двадцать пентер. Поэтому он предлагает уменьшить вдвое наш флот и отправить часть войска в Ливию.

— Не может быть! А что говорит Ганнон о Риме?

— Он называет его нашим другом, с которым очень выгодно торговать. И утверждает, что у Рима лишь сорок военных кораблей. Остальные, оказывается, можно не считать, ибо они разбросаны по разным гаваням. — Бостар свернул свиток и принялся нервно размахивать им. — И только четыре легиона общей численностью меньше двадцати пяти тысяч человек.

— И еще четыре легиона у союзников. А в случае войны они быстро могут развернуть не менее двадцати пяти легионов.

— Ну разве можно такими словами обижать Ганнона! — Бостар с притворной укоризной посмотрел на грека. — Ведь римляне — наши друзья. «Ах ты, подлый метек! Как ему только не стыдно!» — так скажет Ганнон. И еще…

— Понятно. Эти друзья нападут на нас при малейшем признаке слабости. Сицилию и Сардинию они уже забрали. Осталось только лишить нас Иберии, Ливии и всего остального. Мы все вынесем, — Антигон заскрипел зубами от злости. — Верю, что Ганнон и на это пойдет. А что там решили относительно назначения жрецов храма Танит?

— Кого? Жрецов храма в Мастии? О чем ты говоришь? — Бостар опять начал расхаживать взад-вперед, — Если Баркпд захотел иметь собственный Карт-Хадашт с флотом и храмами, пусть сам изображает жрецов. Это опять-таки сказал Ганнон.

— Прекрасно. Чувствую, это будет весьма любопытное заседание. Надеюсь, никто из ваших сторонников не ждет от меня хорошего поведения.

— Напротив. — Бостар остановился и повернулся спиной к окну, — Почти все Баркиды — члены Совета — вынуждены из вежливости и чувства самосохранения целовать Ганнону ноги, хотя, разумеется, они бы с радостью откусили их. Однако никто из них не обладает достаточной властью и влиянием для борьбы с этим мерзавцем. Правда, я, имея за спиной твой…