Юрий Тубольцев - Сципион. Социально-исторический роман. Том 1

Повсюду забурлила деятельность. Половину Италии захватил водоворот этих событий, раскрученный Сципионом. В Остии была организована верфь, где строился флот, неподалеку соорудили лагерь, в котором собирали добровольцев и готовили из них воинов. Из разных краев Италии тянулись в Лаций обозы. Из Этрурии по Кассиевой дороге доставляли хлеб и другое продовольствие, железо, холст на паруса, корабельный лес, оружие, шанцевый инструмент и прочее походное снаряжение. Со стороны Умбрии по Фламиниевой дороге и по Валериевой — из Сабинской области шагали отряды новобранцев. Некоторые самнитские племена прислали добровольцев во флот.

Столь масштабная вовлеченность в предприятие Сципиона множества людей дала, кроме основного, еще и второй положительный результат: «Эффект Эвмена» — как назвал его в шутку Публий — состоящий в том, что дельцы, общины и города, вложившие свои средства в организацию похода, уже не только душой, но и нитями материальных интересов оказались связанными с делом Сципиона, а потому стали горячими приверженцами консула, сложившись в союзную ему политическую силу.

Наряду с подготовкой африканского похода Сципион занимался и прочими делами государства. Много усилий потребовало устройство игр для народа в честь успешного завершения испанской войны. Как известно, на это мероприятие сенат выделил средства из государственной казны. Некоторые друзья советовали Публию вложить их в финансирование военной кампании. Однако он, поразмыслив, удержался от соблазна и использовал казенные деньги исключительно в соответствии с буквой закона, чем крайне разочаровал Фабиевых шпионов, пристально следящих за его деятельностью в поисках повода для того, чтобы по истечении срока консульских полномочий Сципиона привлечь его к суду и тем самым оборвать политическую карьеру лидера враждебной партии.

Правда, и в этом случае не обошлось без неприятностей. Когда Сципион пришел в эрарий получить деньги и предъявил квесторам сенатское постановление, те под всяческими предлогами стали препятствовать исполнению его требования. Вначале они сказали, что в связи с поздним часом казнохранилище уже заперто и делами они будут заниматься только завтра, потом невнятно заговорили о намеченном на следующий день религиозном ритуале и прочих заботах, которые никак не позволят им заняться чем-либо иным. Выслушав эти нелепые отговорки, Сципион, едва сдерживая гнев, заявил: «Если вы не в состоянии открыть эрарий, я сделаю это сам. Ведь, не наполни я его испанской добычей, нечего было бы и запирать».

Он приказал ликторам взломать дверь, но тут квесторы вдруг заметили, что солнце еще довольно высоко, и пообещали успеть обслужить консула сегодня же.

Этот эпизод получил широкую известность. Многие одобряли поведение консула, иные осуждали. Каждая из сторон трактовала возникший конфликт в свою пользу и пыталась опорочить соперников, и те, и другие делали это убедительно.

Как и всякое действо, затеянное Сципионом, игры прошли с широким размахом и блеском. На это празднество собралось почти столько же народа, сколько полгода назад — на выборы магистратов, и несколько дней и ночей город сотрясался от восторгов толпы. Фабий не находил себе места, он затыкал уши, чтобы не слышать восхвалений Сципиону, больно зажмуривал глаза, дабы не видеть воздаваемых покорителю Испании почестей. Для половины сенаторов это время стало сплошным кошмаром. Плебс не давал им прохода, повсюду преследовал, везде находил и проклинал их за противодействие консулу. Им чудилось, будто Сципион призвал духов тьмы, чтобы покарать воспротивившихся его воле.

Кроме того, Публий умудрился выкроить средства еще и на дары дельфийскому храму Аполлона, обещанные оракулу после каннского поражения. Он снарядил в Грецию посольство, которое доставило в Дельфы весомый золотой венец и серебряные изображения трофеев, захваченных у побежденного Газдрубала.

Но все же наибольших трудов требовала подготовка к войне. Главное внимание Сципион уделял строительству флота и формированию войска, тем более, что в устройстве игр значительную помощь ему неожиданно оказала Эмилия, проявившая при этом богатую фантазию и организаторские способности. Публий же постоянно пребывал в разъездах и загнал немало коней на италийских дорогах. Зато он успевал повсюду и одновременно вел дела в Риме, Остии, Этрурии, Самнии, Умбрии и Апулии.

В Остийской верфи были заложены остовы двадцати квинкверем и десяти квадрирем. Как и в критических условиях первой войны с пунийцами, было налажено серийное производство деталей судов, которые затем собирались в более крупные узлы, после чего поставлялись на стапели, где корабельные корпуса возводились уже из целых блоков. Такая технология, несмотря на неудобство подгонки конструкций друг под друга на месте окончательной сборки, позволяла существенно сократить сроки создания флота. Уже через полтора месяца после доставки на верфь леса со склонов Апеннинских гор, тридцать белых, пахнущих сосновой смолою боевых кораблей были спущены на воду.

Пока строились суда, на берегу проходили подготовку команды гребцов. На ровном месте устанавливались скамьи c упорами для ног, подобно тому, как они располагались на палубе, на них рассаживали людей и учили по команде согласованно совершать движения, аналогичные гребле.

А тем временем в сухопутном лагере упражнялись будущие легионеры. Добровольцев было много, а доспехов и оружия — гораздо меньше. Потому Сципион проводил особенно тщательный отбор кандидатов в свое войско, учитывая при этом не только их физические данные, но также патриотизм, стремление к славе и смекалку. За каждым из тысяч молодых людей он наблюдал персонально и с каждым беседовал, прежде чем записать его в свое войско. Таким образом он составил надежный семитысячный отряд, правда, снаряжения не хватило даже для этого количества воинов, и многие отправились в поход безоружными.

Однако, как ни торопил Сципион своих друзей, дельцов, рабочих, как ни спешил сам, подготовка кампании затягивалась. Уже наступило лето. Лициний Красс давно был в Бруттии. Там же находился со своими легионами Квинт Цецилий, получивший проконсульские полномочия благодаря ходатайству Сципиона. Отбыли в предназначенные им провинции преторы. Тормозили Публия еще и тревожные сведения относительно Магона.

Баркид вначале задержался на островах, но позднее, усыпив промедлением бдительность римлян, все же прибыл в Лигурию. Обосновавшись в Генуе, он стал вербовать наемников из местных племен. Численность его войска скоро превысила десять тысяч. На помощь претору, ведающему северной Италией, отрядили проконсула Марка Ливия с легионами, стоявшими в Этрурии, и Валерия Левина с городскими подразделениями. Три полководца со своими войсками прикрывали дороги, ведущие в центральные районы Италии, и напряженно следили за поведением врага. Магон же, учтя печальный опыт Газдрубала, не форсировал события и пока ничего, кроме антиримской агитации среди лигурийского населения, не предпринимал.