Александр Башкуев - Призвание варяга (von Benckendorff)

Но с Доротеей… Это что-то иное. Она — единственное существо на Земле, кое понимает меня и даже может осмысленно посоветовать — как жить и быть дальше.

Из этого же проистекают и все неприятности.

Видите ли… Доротея слишком хорошо понимает меня. Рано, иль поздно, "медовый месяц" окончен, все новости обсуждены и рассказаны — что дальше?

С детства нас приучили "составить друг другу компанию". В "тихие, семейные игры". В шахматы, или карты. Вот тут-то и начинается. Видите ли… Я — лучше всех в Империи играю в шахматы, а она — в карты. С одной малой тонкостью.

Я не самый лучший игрок, просто — я умею выигрывать. И она — тоже.

"Дар фон Шеллингов" в том, что мы "чуем мысли" своего собеседника. Это не телепатия и узнавание мыслей на расстоянии. Я никогда не знаю, что именно думает мой собеседник. Я только "чую" общее направление его мыслей. Я просто знаю, — что он думает по тому, иль иному поводу в общем, но никогда точно.

Я знаю планы и думы противника и достаточно хорошо играю, чтоб их вовремя пресекать. Когда же я сам планирую нападение, здесь важно, чтоб противник не мог верно оценить нарастающую опасность. Если я "вижу", что противник начинает задумываться над моими угрозами (обычно сперва незаметными и весьма косвенными), я…

Завожу с ним разговор о вещах, которые его лично касаются, раскуриваю мою трубку (особенно если он не выносит табачного дыма), долго не могу выбить искру из огнива (бывают весьма нервные шахматисты), начинаю заигрывать с хорошенькой зрительницей. Вы поняли принцип.

Главное, — всякий раз находить что-то новенькое. Я не остановлюсь, пока не "почую", что соперник утратил нить мысли в опасном мне направлении. Поэтому я никогда не проигрываю. (За вычетом случаев, когда проигрыш мне выгоден.)

Увы, Доротея тоже — фон Шеллинг. И она не хуже меня "чует", что именно я "делаю". Она тут же психует, требует, чтобы я "немедленно прекратил" и ведет себя "неспортивно". (Вплоть до того, что — кидается шахматными фигурами.) В такой обстановке играть в шахматы — невозможно.

И мы садимся играть в карты…

Увы, как я уже доложил — руки мои от поводьев и сабли потеряли подвижность и я не могу мухлевать. Хоть и очень хорошо понимаю — как это делается.

Зато сестрица "не может не сдать" себе пару тузов в прикупе, иль такую мне карту, чтоб я решил, что выигрываю, а себе — сами знаете. Я ей говорю в таких случаях, что "не подставляюсь под шулера", а она краснеет, злится и требует, чтобы я показал — "в чем" ее "номер.

Когда я указываю на то, что она сделала, сестра издевается, говоря: "Жандармское воображение и сплошная теория! Ты не поймал меня за руку. Покажи, что это возможно, тогда я признаю твою правоту!" — а у меня пальцы со слабой подвижностью!

Один раз она меня так сильно обидела, что я стал за нею гоняться, приговаривая, что "шулеров бьют подсвечниками", а сестра кричала в ответ: "Не пойман — не вор!" И еще: "На себя посмотри — как ты сам выигрывал в шахматы!

Это — начало. Мы оба — фон Шеллинги и привыкли выигрывать. До той степени, что не зазорно подтолкнуть Фортуну под локоть, чтоб она выкинула чуть лучший Жребий. С "лохами" такое проходит, но против своего ж родственника…

Мы любим друг друга, но — это не повод, чтоб поддаваться любимому! Особенно — в играх.

Мы пытались играть во что-то еще. К примеру в трик-трак, или нарды. На второй день наших игр я застал родную сестру за подбором кубиков и попытками научиться выбрасывать нужные числа. Когда я пристыдил баловницу, она показала мне мои же записки, где я при помощи теории вероятности пытался выяснить для себя разные алгоритмы игры.

Сестра с упреком сказала:

— А вот так — честно? В "дружеской" игре с родимой сестрицей? А ведь я не знаю высшую математику? Неужто ради победы ты готов был даже — на этакое?!

Я в запальчивости отвечал:

— Это не шулерство! Это — такая же подготовка к будущей партии, как — изученье начал и гамбитов! Никто не заставлял меня учить партии мастеров, чтоб знать выгодные начала! Я тренирую мой ум, чтобы…

— Чтоб потешить свое самолюбие! А мне Природа не дала твоего Ума! Что ж мне теперь — вешаться?! Зато у меня — Ловкость Рук и это такой же Дар, как твой Ум! И я пользуюсь тем, что у меня получается лучше тебя!

— Я повредил пальцы!

— Рассказывай… Ты — такой же неповоротливый, упертый, здоровый кабан, как и все наши латышские родственнички! Ты в жизни не умел правильно "сдернуть"! Умел бы — жульничал не хуже меня! Правильно говорят: святоши все — импотенты!

Что ответить на этакое? Вот так и зарождается трещинка…

Может быть потому, что… сестра в чем-то права. Я Унаследовал от отца его Силу, Доротея — его Красоту. Зато мне достался матушкин Ум, а ей — ее Изворотливость.

В любой кувшин не налить выше краешка…

А когда исчезают общие интересы, я начинаю посматривать на иных женщин, Доротея ж — тайком облизывается на иных мужиков. Жеребячья Кровь фон Бенкендорфов. Кровь — Лисов фон Шеллингов. А Кровь во многом — мудрее нас, грешных…

Вот и встреча в Дерпте кончилась обычною гадостью. В одно прекрасное утро Доротея ушла от меня, а за обедом подвела молодого полковника:

— Вот, братец, — это мой старый друг — милый Артур, — при этом она со значением выделила слова "старый друг". Так чтобы я не строил иллюзий по поводу этой "дружбы". (Я страшно ревнив и сестрица умеет сделать больней…)

Я, сделав вид, что не понял, с самой любезной улыбкой пожал руку сэру Артуру Уэлсли — будущему Герцогу Веллингтону. (Сестра всегда умела выбирать "самого лучшего" из любовников…)

Полковник Уэлсли оказался необычайно умен, и у меня всю дорогу возникали сомнения — может быть он тоже "чует" мысли своего собеседника? Я даже, как будто в шутку, спросил у него о таком. На что "милый Артур" заразительно рассмеялся:

— Это — не врожденное. Просто ваша сестра была настолько любезна, что помогла мне примечать малейшие движения глаз, уголков рта, или рук собеседника, и я теперь гораздо лучше всех понимаю. Это немало помогло мне в карьере…

Я так очарован вашей сестрой, что даже предлагал ей Руку и Сердце. Мы, разумеется, не свободны, но вы — такие же лютеране, как — мы! Я думаю, что нет проблем в двух разводах и свадьбе, но Дороти — против. Она говорит, что у нее есть ревнивый любовник, кой может убить, коль она выйдет замуж за человека значительного. Кто бы это мог быть?

Вы — ее брат, Вы лучше меня знаете, — кого она имела в виду? Неужто я не смогу справиться с сим ревнивцем?!

"Милый Артур" говорил мне эти слова, а у меня в душе ревел ад. Я не знал, что мне делать — как реагировать. По всем признакам мой собеседник не знал — кто сей "любовник", а я — не смел говорить. По законам любой страны — связь брата с сестрой, мягко скажем — преступна…