Александр Башкуев - Призвание варяга (von Benckendorff)

Она немножечко растерялась, запуталась, прикусила губу и кивнула в ответ. Я тогда медленно провел губами по ее бархатистой и нежной щечке:

— Так зачем ты спрашиваешь, — какой у меня чин?! У Изгнанников не может быть чина… Пока у нас с тобой нету Родины — какой у меня может быть чин?!

Помню, как Эмилия затрепетала в моих руках. По лицу ее пробежал стыдливый румянец, как будто я целовал невинную девицу. Она чуть ли не оттолкнула меня и я, почуяв бурю, клокочущую в ее душе, произнес:

— Если тебе не по нраву то, что я делаю — предай меня и всех прочих. Ежели…

Пойдем, я познакомлю тебя с Элен, с моими актрисами, нашими ребятами в банках… Ты сама должна все увидеть, — я могу врать, но твои глаза не обманут тебя! Пойдем, ты сама узнаешь — мой чин!

Прошло пару месяцев. Я не знаю, что творилось в душе матери моего первенца, но она постарела и сильно осунулась. Иной раз, когда я просыпался, Эмилия смотрела на меня и задумчиво играла в руках прядью моих волос. Я спрашивал ее:

— Что с тобой?

Она отрицательно покачивала головой и тихо шептала:

— Все хорошо. Спи. Я просто — люблю тебя. Ты даже не знаешь, насколько я тебя на самом деле люблю…

Потом она вдруг пропала…

Сперва я обрадовался. Сначала мне показалось, что Фуше снял с меня слежку и — все в порядке. Затем… Затем — странное подозрение возникло вдруг у меня.

Видите ли, — Эмилия была старше меня почти что — на десять лет! Когда я впервые встретил ее, это как-то не отразилось в моем мозгу, но теперь я задумался: почему Фуше "подложил" мне столь "старую" женщину?

Мало того, я вдруг стал себя спрашивать, — почему у Эмилии нет детей? Откуда она вообще появилась в Париже?! Почему я не встречал ее раньше?

Я навел справки в еврейских кругах и с изумлением выяснил, что Эмилия все это время жила в оккупированных якобинцами Нидерландах и про нее шла молва, что она — член голландского Сопротивления. Сложив два и два я вдруг понял, что жил все это время с особо секретным агентом Фуше, коего он нарочно "открыл". Но — зачем? И для чего?!

Я послал письмо моей матушке. У нее оставались связи в иезуитских кругах и я захотел знать настоящее имя Эмилии. Женщины, умевшей выдавать себя за голландку, несомненно бельгийки по выговору и воспитанию и… с Нашей Кровью при этом. Таких должно было быть немного.

Такая оказалась одна. Эмилия Дантес… Моя незаконная пятиюродная сестра. Родилась в Брюсселе в 1775 году в семье бельгийского дворянина потомка фон Шеллингов и еврейки. Дочери известного в Брюсселе врача…

Была замужем. Три беременности. Все три — кончились выкидышем. Диагноз — "Проклятье фон Шеллингов"!

Католики не разводятся. Они просто живут разной жизнью. Впрочем, драгунский капитан Поль Дантес в дни австрийской кампании сложил свою голову при Шенграбене, так что — Эмилия с той поры вела вольную жизнь…

Я чуть не чокнулся от сих известий. Впервые за мою жизнь я был с женщиной (не считая сестры), коя могла родить мне — Наследника! Я не беру в расчет Яльку, — у кого из нашего круга нет детей от покорных пейзанок? Но тут — иное…

Видите ли… Она была не просто французской разведчицей. Она была Моей Крови с обеих сторон. По отцу — фон Шеллинг. По матери… Сами знаете. А та была еврейкой потому, что еврейкой была ее матушка, и — так далее.

И эта женщина могла родить мне ребенка… Мне, у которого практически не могло быть детей от девяноста девяти женщин из любой сотни!

Я многое передумал в те дни:

Или моя подруга рехнулась, решив, что искусственное зачатие — Грех против Господа. Или она захотела спросить моего мнения насчет нашего малыша. Или она передумала и решила сделать аборт. Я не знал этого…

Может быть, — она по какой-то причине кончила жизнь? Ее убил старый любовник. Она взбунтовалась против Фуше…

А еще были случаи, когда даже женщины нашего рода, зачав от фон Шеллингов, умирали от приступа сенной болезни. Наука не знает — почему.

Я все это перебирал, как мог. А правда… Правду рассказал мне Фуше. Потом. В 1814 году. В занятом нами Париже.

Видите ли… Меня предали. Забегая вперед, доложу, что не было никакой беседы Александра и Бонапарта в Эрфурте насчет шахмат. Александр Романов был всяким, — редкостным подлецом в том числе. Но он никогда не был Предателем.

Но, зная о его природных наклонностях, жандармерия выдумала эту историю, ибо наш Государь был как раз этаким — что на него можно было свалить. Парадокс же был в том, что имя "агента русских" оставалось неизвестным французской полиции. Но был один человек, коий всегда знал сие имя. Звали его — граф Фуше. Главный жандарм Французской Империи.

Знаете почему, — он не брал меня? Потому что за много лет до того он учил нашему ремеслу девицу, кою звали Эмилией. (Тогда она еще не была Дантес.) И реббе тайно обвенчал их, ибо разведчики часто не могут создать нормальной семьи. А обвенчал он их потому, что будущий граф был "без ума от еврейки….

Так сказано в досье на Фуше, заведенном в военной разведке по приказу Бертье. (Во Франции все шпионили друг за другом, — это стало характерной чертой якобинского общества…)

А потом выяснилось, что у Эмилии не может быть детей от Фуше. И реббе — развел их.

Прошло много лет и я прибыл в Париж. Сперва я был не опасен. Потом мудрый Фуше осознал — кто я есть на самом-то деле, но к тому времени… Жандарм прочел слишком много доносов о том, что именно я говорил в салоне Элен. И слова эти колоколом отозвались в душе былого аббата…

Разрушенный Храм… Земля Обетованная… Мы Избранники Божии… Цель нашей Жизни — Вернуться. Восстановить Храм. Возродить к Жизни Убитую Землю…

Мне сложно копаться в душе жандармского генерала, но доложу из первых рук: когда я "засветился" из-за двадцати шахматистов, жандарм (по его словам) понял, что это — не напускное. И что — со мною кончено. Не сегодня, так — завтра придет приказ об аресте и — расстрел, если не гильотина.

И тогда граф Фуше послал за своею возлюбленной. Он сказал ей, что у меня — та же болезнь, как и у нее. И поэтому у нас могут быть дети. И еще — дни мои сочтены. Ежели она не захочет рожать от меня, у меня просто не будет детей с Хорошею Кровью. Меня — просто не будет.

Именно поэтому, когда стало ясно, что Эмилия забеременела, ее сразу же спрятали, — чтоб никто не узнал о ее "связи с русским.

Другой вопрос, что меня вдруг помиловали. Другой вопрос, что у первенца моего оказалась слишком огромная голова и пришлось делать кесарево. И никто, конечно, не думал, что Эмилия умрет во время сей операции…

Но я не знал всего этого.

В те дни я, по рассказам сестры и Элен, был как не свой. Я не мог искать помощи. В этих обстоятельствах любой, кто помог бы — попал в поле зренья Фуше и сделал первый шаг к гильотине.