Наташа Северная - Фараон. Краткая повесть жизни
- Название:Фараон. Краткая повесть жизни
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Наташа Северная - Фараон. Краткая повесть жизни краткое содержание
Древний Египет. Умирающий фараон. Вспоминая прошлое и размышляя о нем, он подводит черту под своей жизнью, понимая, что не только в своей семье, но и в империи он самый одинокий человек. Одиночество и стало расплатой за власть, ради которой он пролил кровь своих родных и близких. Страна пребывает в ожидании, что наконец-то избавится от жестокого тирана. Но… воля и характер этого человека оказываются сильнее смертельного ранения. Он выздоравливает, что становится ударом для его жены Калы, всю жизнь мечтавшей от него избавиться. Она идет на отчаянный шаг. Прошлое и настоящее, переплетаясь, словно зеркало отражают путь и сердце тирана, провозгласившего своей ценностью власть.
Фараон. Краткая повесть жизни - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Царица приказала подать ей фрукты.
Внешне она была спокойна, но внутри ее лихорадило от страха и дурных предчувствий. Только сейчас она начинала понимать, что сделает с ней фараон, если раскроется ее преступный замысел. И Кала вдруг поймала себя на совершенно неожиданной мысли – она совсем не хочет умирать.
Бросив недоеденный кусок мяса на блюдо, Рамзес заметил:
– В какой странной тишине мы едим сегодня. Будто что-то должно произойти. Нефебка, а где музыканты?
Царедворец испуганно склонился.
– Сейчас будут, Вечноживой. Просто, когда началась трапеза, вы не сказали мне, что желаете музыку…
– Зови их.
Нефебка выскользнул из зала, и тут же вернулся, но уже в сопровождении музыкантов.
– Что желаете услышать, Божественный, что-то грустное, веселое или просто спокойное?
– Грустное. Даже сам не знаю от чего…
– Хорошо.
Нефебка подал знак музыкантам, и те затянули грустную мелодию.
Шло время. Фараон не притрагивался к еде, он весь отдался грустной и пленительной музыке. Ему мерещились далекие страны, желтые пески Кемета, и отец, мчащийся на боевой колеснице. Отец… Рамзес задумался о его непростой и жестокой судьбе. О его смерти… Про себя он верил, что сумеет дожить до глубокой старости, и умрет в своей постели окруженный детьми. Только так и должно быть!
– Тебе нравится? – вдруг спросил он, повернувшись к Кале.
– Ты же знаешь, Божественный, очень нравится.
Не удержавшись, царица заметила:
– Неужели даже любимое блюдо не сумеет сегодня развеять грусть твоего Величества?
Рамзес взглянул на многострадальные перепела под соусом и согласно кивнул.
– Ты права. Подай перепела, – приказал он слуге.
И тут произошло что-то невероятное. Блюдо, которое само по себе было не тяжелым, по какой-то непонятной причине неожиданно выскользнуло из рук слуги. Раздался звук разбитой посуды. Музыканты, ни на что не обращая внимания, продолжали играть. Густо покраснев, слуга подбирал с мозаичного пола соус и перепела. Нефебка упав на колени, запричитал:
– О, Божественный, простите его! Он еще так молод и неопытен!
– Полно, Нефебка! Ничего страшного не случилось. Мне и самому сегодня почему-то не хотелось их есть.
Уже ни о чем не заботясь, Кала резко поднялась с подушек.
– Божественный, позволь мне покинуть тебя, я сегодня что-то очень плохо чувствую себя.
Кала возвращалась в свои покои, ничего перед собой не видя и не слыша. Она плохо помнила, как ее раздели, искупали, умастили тело благовониями. Лишь наконец оставшись одна, она горько зарыдала. Какая-то нелепая случайность разбила все ее мечты. Нелепая случайность…а у нее уже нет больше сил жить с этим животным. Вцепившись зубами в костяшки пальцев, она выла от боли и отчаяния. И не было человека способного утешить ее.
На следующий день, едва Кала приняла утреннюю ванну, в покои вбежала Сара и, упав на колени, испуганно прошептала:
– Ночью отравились две собаки.
Кала безучастно смотрела на себя в зеркало. Черные глубокие глаза, тонкие нежные черты лица, брови вразлет, алые чувственные губы. Может ей надо было родиться уродиной? А может изуродовать себя? И тогда животное само от нее откажется, она будет жить одиноко в каком-нибудь закрытом дворце и никогда… никогда в ее жизни не будет любви… и не будет освободителя.
– Они съели те самые перепела, которые вчера были выброшены.
– И что с того?
– Фараон в ярости. Он думает, что его хотели отравить, но боги уберегли его.
– Он правильно думает.
Кала тяжело поднялась с позолоченного табурета. Она как будто постарела за ночь. Странно было видеть эту надменную высокомерную женщину с опущенными плечами и блуждающим потерянным взглядом. Обняв служанку, Кала произнесла:
– Сара мне все безразлично. Возьми драгоценности на столике. Они твои, ты заслужила их. И беги, спасай себя.
– А вы, Божественная?
– Я… А я очень устала, Сара. Будь, что будет.
Оставшись одна, Кала горько заплакала.
Счастье и радости земной жизни не для таких как она, на ее половине дворца вновь поселились тоска и уныние.
А через несколько дней был действительно выявлен заговор, во главе которого стоял военачальник Хоремхеб. Оказывается, он тоже предполагал отравить царя перепелами, а затем провозгласить себя фараоном. Хоремхеб и его сторонники были публично казнены. Кала безучастно наблюдала за их муками, сожалея только о том, что своими действиями невольно помогла раскрыть заговор. Быть может, Хоремхебу в этом деле повезло бы больше, чем ей. В толпе придворных царица увидела заплаканное лицо Шепсескаф. Вспомнив о своем недавнем разговоре с придворной дамой Менесхет, Кала испытала чувство злого удовольствия. В самом деле, не ей же одной только страдать?
Я медленно прихожу в себя.
Утро.
Я буду жить еще день.
От этой уверенности мне становится спокойно.
Надо мной склоняется лицо Пафнутия. И радость вспыхивает в моих глазах, чтобы через мгновение погаснуть.
Он печально улыбается, а потом начинает свой немой рассказ.
Пафнутий опоздал, и этого было достаточно, чтобы Мефис принял яд. Он успел сказать Пафнутию, чтобы тот вынес его в сад.
Там Мефис и умер.
Я молча смотрю на расписанные стены. Моя роскошная боевая колесница. Она из золота. Ни у кого больше нет такой. Я рассматриваю свое тело. Сильное, гибкое, широкие плечи, узкие бедра. В жизни я немного другой.
Мелькает странная мысль: «А может быть, Пафнутий и не старался спешить?»
Я медленно перевожу взгляд с росписей на его лицо.
Но я вижу перед собой старое, изуродованное моей рукой лицо, пропитанное моей болью и скорбью.
Он – мое подобие. Мои мысли, мои деяния.
Приподнявшись, я шепчу:
– Рамзес.
Пафнутий отшатывается от меня.
Но я повторяю.
– Рамзес.
Он поджимает губы и его подбородок начинает вздрагивать.
Я больше не смотрю на него.
Я жду, когда он уйдет. И пытаюсь не думать о Мефисе.
Но Пафнутий долго сидит возле меня.
Так он просит за Рамзеса.
Сейчас мы чужие.
И в который раз я удивляюсь его бесстрашию. Ведь он знает, какая участь ждёт тех, кто прекословит мне. Знает – и не боится! Смельчак! Уверен, что переживет меня.
Потом он уходит. И облегченный вздох вырывается из моей груди.
И печаль о Мефисе наваливается на меня.
Я делаю знак – слуги выносят меня на террасу.
Я долго и бездумно смотрю на небо, на медленно плывущие белоснежные облака.
Ни Ра, ни Нут так и не пришли ко мне.
Того, чего нет, никогда не сможет прийти к тебе.
Представив удивленное лицо Мефиса, я горько усмехаюсь.
Да, мой друг, и ты тоже сейчас это знаешь.
И я все всматриваюсь в небо, все хочу отыскать Мефиса. Ведь нам так о многом ещё надо поговорить, мой единственный, ушедший друг.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: