Патрик О'Брайан - Командир и штурман

— Теперь, когда вы вдаетесь в такие тонкости, я поражаюсь тому, как удивительно мало я знаю, — отозвался с улыбкой Джек Обри. — Храни вас Господь, доктор, но мы не должны допустить, чтобы нам мешали такие пустяки. Официальное разрешение военно-морского министерства иметь вы должны, я в этом уверен. Но я знаю, что адмирал выдаст вам временный приказ, как только я попрошу его об этом. И сделает это с удовольствием. Что касается формы, то у морских врачей она ничего особенного собой не представляет, хотя обычно они носят синие мундиры. Что касается инструментов и прочего, то положитесь на меня. Думаю, что из госпиталя пришлют на борт судна набор инструментов. Об этом позаботится мистер Флори или кто-нибудь из тамошних хирургов. Однако в любом случае тотчас отправляйтесь на судно. Приходите, когда вам будет угодно. Приходите, скажем, завтра, и мы вместе отобедаем. Даже на получение временного приказа понадобится какое-то время, поэтому в этом плавании вы будете моим гостем. Комфорта не ждите — сами понимаете, на бриге тесновато. Зато приобщитесь к жизни военных моряков. А если вы задолжали наглому домохозяину, то мы мигом обломаем ему рога. Позвольте, я вам налью. Я уверен, «Софи» вам понравится, потому что она чрезвычайно располагает к философии.

— Разумеется, — отвечал Стивен. — Что может быть лучше для философа, изучающего человеческую натуру? Объекты наблюдений собраны вместе, они не могут избежать его пытливого взгляда. Все на виду: их страсти, усиленные опасностями войны и профессии, изоляция от женщин, необычный, но однообразный рацион. И, несомненно, пламя патриотизма, пылающее в их сердцах, — добавил Стивен, поклонившись Джеку. — Признаюсь, какое-то время в прошлом я больше интересовался криптограммами, чем жизнью своих ближних. Но даже в этом случае судно должно представить пытливому уму весьма богатое поле для исследований.

— Причем весьма поучительное, уверяю вас, доктор, — отозвался Джек. — Как же вы меня осчастливили: лейтенантом на «Софи» будет Диллон, а судовым врачом — доктор из Дублина. Кстати, вы земляки. Возможно, вы знакомы с мистером Диллоном?

— Диллонов много, — отвечал Стивен, ощутив холодок в груди. — А как его зовут?

— Джеймс, — произнес Джек Обри, взглянув на записку.

— Нет, — уверенно заявил Стивен. — Не припомню, чтобы я когда-нибудь встречался с Джеймсом Диллоном.

— Мистер Маршалл, — произнес Джек, — будьте добры, вызовите плотника. У нас на борту появится гость — мы должны обеспечить ему комфорт. Он врач, известный философ.

— А не астроном, сэр? — живо откликнулся штурман.

— Скорее ботаник, насколько я могу судить, — ответил командир. — Но я очень надеюсь, что если мы создадим ему уют, то он может остаться у нас на борту в качестве судового врача. Представьте себе, какая это будет удача для экипажа!

— И то правда, сэр. Моряки страшно расстроились, когда мистер Джексон перебрался на «Паллас», так что, если заменить его настоящим доктором, это будет удача. Один настоящий доктор имеется на борту флагманского корабля, и еще один в Гибралтаре, но, насколько мне известно, на всем флоте их больше нет. Я слышал, что сухопутные доктора берут по гинее за визит.

— Больше, мистер Маршалл, гораздо больше. Запас воды приняли?

— Приняли и погрузили в трюм, за исключением двух бочонков.

— А вот и вы, мистер Лэмб. Я хочу, чтобы вы взглянули на переборку в моей каюте и подумали, нельзя ли сделать ее чуть просторней для моего друга. Может быть, сдвинуть переборку к носу дюймов на шесть? Слушаю вас, мистер Бабингтон.

— Прошу прощения, сэр. «Берфорд» сигналит нам со стороны мыса.

— Превосходно. Сообщите казначею, старшему канониру и боцману, что я хочу встретиться с ними.

С этой минуты командир «Софи» с головой погрузился в изучение судовых документов — судовой роли, интендантского журнала, увольнительных, журнала приема больных, отчетности о расходах старшего канонира, боцмана и плотника о снабжении, отчетов, общего перечня полученной и оприходованной провизии, квартального отчета наряду со свидетельствами о количестве выданных крепких алкогольных напитков, вина, какао и чая, не говоря о шканечном журнале, журнале записи писем и приказов. Успев чрезвычайно плотно пообедать и не слишком разбираясь в цифрах, вскоре Обри запутался в этих бумагах. Больше всего хлопот доставил ему Риккетс, казначей.

Запутавшись в цифрах, Джек стал злиться. Ему показалось, что казначей слишком ровно выстраивает бесконечные суммы и балансы. Ему предстояло подписать множество квитанций, разного рода расписок, в которых он ничего не смыслил.

— Мистер Риккетс, — произнес Обри после продолжительного, ничего не значащего объяснения, которое ничего ему не дало, — в судовой роли под номером 178 стоит Чарлз Стивен Риккетс.

— Так точно, сэр. Это мой сын, сэр.

— Вот именно. Я вижу, что он появился в списке 30 ноября 1797 года. Прибыл с «Тоннанта», бывшей «Принсесс Ройял». Рядом с именем не указан его возраст.

— Позвольте вспомнить. Чарли к тому времени, должно быть, исполнилось двенадцать, сэр.

— И он записан матросом первого класса.

— И то верно, сэр. Ха-ха!

Это было хоть и мелкое, но мошенничество. Джек Обри не улыбался. Он продолжал:

— Некто АБ появился 20 сентября 1798 года в должности писаря. А 10 ноября 1799 года он произведен в мичманы.

— Так точно, сэр, — отозвался казначей.

Не слишком смутившись превращением двенадцатилетнего мальчишки в матроса первого класса, мистер Риккетс, с его острым слухом, заметил нажим на слово «произведен». Смысл намека ему был понятен: «Хотя, возможно, я и не слишком разбираюсь в делах, но, если ты продолжишь свои казначейские фокусы, я засуну тебе якорь в жабры и пропесочу тебя от носа до кормы. Более того, один моряк может быть понижен в звании другим моряком, и если ты не возьмешься за ум, то, клянусь, я поставлю твоего малого к мачте и линьками с него спустят семь шкур». У Джека Обри болела голова, от выпитого портвейна глаза немного покраснели, и готовность принять крутые меры столь явно проглядывала в нем, что казначей воспринял угрозу весьма серьезно.

— Так точно, сэр, — повторил он. — Так точно. Вот список погрузочных расходов. Вы позволите мне подробно объяснить названия различных документов, сэр?

— Прошу вас, мистер Риккетс.

Это было первое, вполне ответственное знакомство Джека Обри с бухгалтерской документацией, и оно ему не слишком пришлось по душе. Даже небольшому судну (а водоизмещение «Софи» лишь немного превышало пятьдесят тонн) требовалось удивительно большое количество припасов: кадки с солониной, свининой и маслом, пронумерованные и учтенные бочонки, бочки и емкости с ромом, тонны галет из зерна, зараженного долгоносиком, суповые концентраты с изображенной на них широкой стрелой, не говоря о черном порохе (молотом, гранулированном, высшего качества), запалы, пыжи, ядра — соединенные цепью, цементированные, кассетные, овальные или круглые — и бесчисленное количество всякой всячины, необходимой боцману (и очень часто расхищаемой им), — блоки, тали, одиночные, двойные, ракс-бугели, ординарные, двойные, плоские шкивы, двойные с тонкой оправой, ординарные с тонкой оправой, ординарные со стропом и однотипные блоки — одни лишь они способны были составить целый синодик. Во всем этом Джек разбирался гораздо лучше: разница между ординарным и двойным блоком была столь же очевидной для него, как и разница между днем и ночью, истиной и ложью, а то и еще очевиднее, смотря по обстоятельствам. Но сейчас его разум, привыкший решать конкретные физические задачи, очень устал: он задумчиво разглядывал журналы с загнутыми уголками страниц, растрепанные, сложенные в стопку на краю рундука и доставленные через иллюминаторы, из которых в каюту врывался солнечный свет и шум волн. Проведя рукой по лицу, он произнес: