Патрик О'Брайан - Командир и штурман

Стивен окончательно убедил себя в необходимости поступить на службу морским врачом. Сила чувств, которые он испытал при виде «Софи», ее белых парусов и низко сидящего корпуса, скользящего по волнам, показала ему, с каким нетерпением он желал перемены мест, новой жизни и более тесного знакомства с его новым другом, который сейчас мчится к карантинному острову.

Стивен побрел по городу в странном состоянии ума: за последнее время он перенес столько разочарований, что вряд ли смог бы выдержать еще одно. Хуже того, он опустил руки, перестал сопротивляться. И пока собирался с духом, чтобы прийти в себя, он не заметил, как прошел мимо кофейни Хоселито, откуда послышались голоса:

— Вон он! Окликните его. Бегите, вы его догоните. В то утро Мэтьюрин не зашел в кофейню: пришлось выбирать между чашкой кофе и шлюпкой, чтобы добраться на ней до «Софи». Оттого-то и не нашел его здесь мичман, кинувшийся следом за ним.

— Доктор Мэтьюрин? — спросил его молодой офицер, который сначала опешил, увидев бледного господина со взглядом рептилии. Однако сообщение он передал и с облегчением отметил, что у того гораздо более человеческий взгляд.

— Весьма любезно с вашей стороны, — сказал Стивен. — Как вы полагаете, сэр, когда мне удобнее будет прийти?

— Думаю, часов в шесть, сэр, — отозвался Моуэт.

— Тогда в шесть часов я буду у входа в гостиницу «Корона», — произнес доктор. — Премного обязан вам, сэр, что вы потрудились отыскать меня. — Оба раскланялись, и Стивен произнес про себя: «Схожу в госпиталь, помогу мистеру Флори: у него сложный перелом выше локтя. Потребуется хирургическое вмешательство. Давненько я не пилил костей», — с довольной улыбкой заключил он.

Мыс Мола находился по левой раковине шлюпа; порывы ветра, сменявшиеся периодами безветрия, вызванными рельефом извилистого северного берега с его горами и равнинами, перестали докучать экипажу, а дувший с норд-тень-оста почти устойчивый ветер подгонял в сторону Италии «Софи», которая шла под прямыми парусами, топселями и брамселями, взяв на них по рифу.

— Держите судно как можно ближе к ветру, — сказал Джек Обри. — Сколько оно даст узлов, мистер Маршалл? Шесть?

— Сомневаюсь, сэр, что шесть, — отозвался штурман, покачав головой. — Сегодня бриг идет не слишком резво, ведь нос несколько перегружен.

Джек Обри встал на руль, и в эту минуту порыв ветра со стороны острова резко накренил корабль, так что белые гребни волн лизнули фальшборт с подветренной стороны. С капитана сорвало треуголку, и его соломенные волосы как флюгер указали на зюйд-зюйд-вест. Штурман кинулся за треуголкой, выхватил ее у матроса, который успел поймать головной убор сачком, и, старательно вытерев кокарду, встал рядом с Джеком Обри, почтительно держа треуголку в обеих руках.

— Так и рассыпаются перед ним мелким бесом, — заметил фор-марсовый Джон Лейн, обращаясь к своему приятелю Томасу Гроссу. Тот кивнул головой, но не выразил неодобрения. Сцена их позабавила, а до ее оценки им не было дела.

— Надеюсь, он не станет из нас веревки вить. Это все, что я могу сказать, дружище, — отозвался Гросс.

Джек Обри повернул руль, чтобы судно, пока не стих свежий порыв, увалило под ветер, а затем стал снова приводить его к ветру. Сжимая рукоятки штурвала, он впервые почувствовал связь с «Софи», дрожь, которая передавалась ему от пера руля, услышал звук, похожий на пение, к которому присоединялось множество других звуков — поскрипывание, гул корпуса и такелажа. Бодрящий свежий ветер овевал ему левую щеку, и когда он навалился на руль, то «Софи» тотчас отозвалась — гораздо быстрее, чем он ожидал. Джек все ближе приводил ее к ветру. Все находившиеся на палубе смотрели вверх и вперед: наконец, несмотря на то что фор-штаг натянулся как скрипичная струна, фор-брамсель затрепетал, и Джек Обри увалил под ветер.

— Ост-тень-норд, полрумба к норду, — заметил он с удовлетворением. — Так держать, — обратился он к рулевому и отдал давно ожидаемое всеми приказание свистать всех к обеду.

Обед. А между тем «Софи», круто приведенная к ветру, шла левым галсом в открытое море. Миля за милей оставались за кормой, проводя белый след прямой как стрела кильватерной струи, уходившей почти точно на вест. Джек Обри с одобрением смотрел на нее из кормового иллюминатора: почти никакого сноса, видно, что судном управляет твердая рука. Обри обедал в одиночестве. Это была спартанская трапеза: баранье рагу с капустой. Лишь сейчас он понял, что ему не с кем поделиться многочисленными наблюдениями, которые приходили на ум, во время его первого капитанского обеда. Он едва удержался от того, чтобы пошутить по этому поводу, обратившись к буфетчику. Но что дозволено лейтенанту — не дозволено капитану. «Со временем я привыкну к этому», — утешил он себя и с наслаждением посмотрел на море.

Пушки оказались неудачным приобретением. Даже половинный заряд давал погонному орудию такую отдачу, что после третьего выстрела прибежал бледный и озабоченный плотник. Забыв про всякую субординацию, он закрыл ладонью запальное отверстие.

— Не стреляйте, сэр! — воскликнул он. — Видели бы вы эти несчастные кницы. А течь появилась в пяти разных местах. Боже мой, боже мой! — Бедный малый подбежал к болтам, крепившим орудие: — Так и знал. Бугель наполовину вошел в этот старый бимс. Почему же ты не сказал мне, Том? — с укором посмотрел плотник на своего помощника.

— Не посмел, — отозвался Том, опустив голову.

— Так не пойдет, сэр, — продолжал плотник. — С таким-то корпусом. С такой-то палубой.

Джек Обри почувствовал, как в нем закипает гнев. Он оказался в смешном положении: на полубаке полно народу, а плотник ползает в ногах и о чем-то умоляет, показывая на швы. Так с командиром не разговаривают. Но мистер Лэмб был искренне встревожен, и тут Обри ничего не мог поделать, тем более что в душе разделял эту тревогу. Сила отдачи, весь вес металла, направленный назад, были чересчур велики для «Софи». Кроме того, оба эти орудия со всеми их принадлежностями занимали слишком много места на и без того тесном корабле. Но он был страшно разочарован: ведь двенадцатифунтовое орудие способно поразить противника с пятисот ярдов, осыпать его дождем смертоносных осколков, размозжить рей, нанести большой урон. Он стал прикидывать различные возможности. А четырехфунтовая пушка с любого расстояния…

— А если бы вы выстрелили еще и из ретирадной пушки, — с храбростью отчаяния продолжал мистер Лэмб, по-прежнему стоявший на четвереньках, — то обшивка разлезлась бы по швам, как гнилая тряпка.

Подойдя к своему начальнику, помощник плотника Уильям Джевонс прошептал ему так, что этот шепот можно было услышать на топе мачты: