Патрик О'Брайан - Командир и штурман

— Что за экипаж был на них?

— На каждом из судов было сорок-пятьдесят человек, сэр. Кроме того, они были вооружены дюжиной мушкетонов, или «патарерос». Не сомневаюсь, что и третий капер был похож на них. В течение некоторого времени они рыскали в Сицилийском проливе, а теперь отстаивались мористее [26] Мористее — дальше от берега в сторону открытого моря. Лампионе и Лампедузы. Расположившись таким образом, они находились с подветренного борта от меня. — Диллон отхлебнул вина и показал: — Ветер в это время дул с той стороны, где стоит стопка. Они могли обогнать меня, идя круто к ветру. Было очевидно, что меня хотят атаковать с обоих бортов и взять на абордаж.

— Вот именно, — согласился Джек Обри.

— Взвесив все обстоятельства — то, что у меня на борту пассажиры, королевский посыльный, крупная сумма денег, а впереди североафриканское побережье, если я приведусь к ветру, — я решил атаковать каждое из судов по отдельности, пока ветер дул с моей стороны и прежде чем два судна успели соединиться. Третье находилось в трех-четырех милях от них и неслось на всех парусах. Восемь парней из команды куттера были отличными моряками, кроме того, капитан Докрей отправил сопровождать своих дам боцмана — славного, крепкого парня по имени Уильям Браун. Вскоре мы приготовились к бою и зарядили пушки картечью. Должен сказать, что дамы вели себя весьма отважно, чего я от них не ожидал. Я объяснил им, что нужно спуститься вниз, в трюм. Но миссис Докрей не желала допустить, чтобы ею командовал «какой-то сосунок», даже без эполета на плече. Неужели я думаю, что жена капитана первого ранга, служившего девять лет в этом чине, допустит, чтобы ее нарядное муслиновое платье испачкалось в льялах моей посудины? Придется попросить мою тетушку, чтобы Эллис, первый лорд Адмиралтейства, привлек меня к суду за трусость, робость, незнание своего дела. Она понимает, что такое дисциплина и субординация, не хуже любой другой женщины, и даже лучше. «Давай же, моя дорогая, — подумал я, — ты будешь черпать меркой порох и набивать картузы, а я буду носить их в фартуке».

— К этому времени позиция стала такой. — Диллон начертил другой план. — Ближайший капер находился на расстоянии двух кабельтовых и с подветренной стороны второго судна. Оба они уже в течение десяти минут обстреливали нас из носовых пушек.

— А велик ли кабельтов? — спросил Стивен Мэтьюрин.

— Около двухсот ярдов, сэр, — отвечал лейтенант. — Поэтому я отпустил руль — судно великолепно выполняло маневры, — затем повернул его с целью таранить француза на мидель-шпангоуте. С попутным ветром «Дарт» покрыл расстояние за минуту с небольшим, что было весьма кстати, поскольку неприятель вел ожесточенный огонь по нам. Сам я управлял судном до тех пор, пока мы не оказались на расстоянии пистолетного выстрела, после чего кинулся на нос, чтобы возглавить абордажную команду, оставив управление юнге. К сожалению, он не понял меня и позволил каперу уйти слишком далеко, поэтому мы ударили француза позади бизань-мачты. Наш бушприт снес его бизань-ванты с левого борта, значительную часть планширя и кормовой надстройки. Поэтому, вместо того чтобы взять капер на абордаж, мы прошли у него под кормой. От удара его бизань-мачта упала в воду, а мы кинулись к пушкам и дали по нему бортовой залп. Нас было достаточно для того, чтобы обслуживать четыре пушки. Мы с королевским посыльным стреляли из одной, а Браун, сделав выстрел, помогал нам выкатить пушку вперед. Я привел наш куттер к ветру, чтобы пройти с подветренного борта и пересечь французу курс, мешая ему маневрировать. Но из-за большой парусности капера «Дарт» потерял на минуту ход, и между нами началась ожесточенная перестрелка. Однако нам удалось поймать ветер, мы повернули в сторону носа французского судна так быстро, как сумели, поскольку со шкотом могли работать всего двое, и мы своим гиком сломали французу фока-рей, тот упал, так что фок, падая, закрыл носовое погонное орудие и поворотные пушки. Когда мы направились к каперу, пушки нашего правого борта были изготовлены, мы дали залп с такого близкого расстояния, что пыжами подожгло их фок, а обломки бизань-мачты разлетелись по всей палубе. Французы запросили пощады и сдались.

— Вы молодцы! — воскликнул Джек.

— К этому времени, — продолжал Диллон, — успел приблизиться второй капер. Каким-то чудом наш бушприт и гафель уцелели, поэтому я сказал капитану капера, что непременно потоплю его, если он вздумает поднять паруса и направиться к своему напарнику. Ни людей, ни времени, чтобы захватить капер, у меня не было.

— Ясное дело.

— Мы сближались на встречных курсах, и французы стреляли по нам из всех видов оружия. Когда мы оказались ярдах в пятидесяти от них, я повернул на четыре румба, чтобы дать залп из орудий правого борта, затем привелся к ветру и дал еще один залп ярдов с двадцати. Урон он нанес ощутимый, сэр. Я даже не ожидал, что четырехфунтовые пушки могут натворить столько бед. Мы выстрелили во время крена, чуть замешкавшись с залпом, и все четыре ядра угодили в борт капера у самой ватерлинии. В следующее мгновение французы побросали пушки и принялись бегать по судну и вопить. К несчастью, Браун споткнулся в момент отдачи нашей пушки, и ему сильно покалечило ногу. Я велел ему спуститься вниз, но он отказался и заявил, что будет стрелять из мушкета. Затем он закричал «ура» и сообщил, что француз тонет. Так оно и оказалось: сначала стало заливать его палубу, затем они пошли ко дну под всеми парусами.

— Ничего себе! — воскликнул Джек Обри.

— Я стал дожидаться третьего капера. Весь мой экипаж был занят соединением и сплесниванием тросов и концов, так как наша оснастка была порвана в клочья. Мачта и гафель были значительно повреждены: шестифунтовое ядро насквозь прошило мачту, на которой и без того было много глубоких выбоин. Поэтому я побоялся увеличить нагрузку парусов на рангоут. Опасаясь, что первое судно скроется от нас, я вернулся к первому каперу. К счастью, его экипаж все это время был занят борьбой с пожаром. Мы приняли на борт шестерых французов, поставив их на помпы; выбросили за борт их убитых, остальных загнали в трюм и, взяв капер на буксир, взяли курс на Мальту, куда прибыли два дня спустя. Это меня крайне удивило, поскольку паруса состояли из дыр, стянутых нитками, да и корпус судна был не в лучшем состоянии.

— Вы подобрали людей с затонувшего судна? — спросил Стивен.

— Нет, сэр, — ответил Джеймс Диллон.

— Зачем спасать корсаров? — удивился Джек Обри. — Тем более, когда на борту лишь тринадцать матросов и юнга, это еще и небезопасно. А каковы были ваши потери?

— Разве что нога Брауна да несколько царапин. Больше ни раненых, ни убитых не было. Удивительное дело: ведь мы и сами едва не пошли ко дну.