Камиль Яшен - Хамза

- Я хочу отдать вам свой долг, байвачча.

- Ты мне что-то должен? Ха-ха-ха!.. Сколько же ты мне должен?

- Двести рублей.

- О-хо-хо-хо! О-ха-ха-ха! Как же тебе удалось выманить у меня такую огромную сумму? Как и когда?

- Семь лет назад я заложил у вас свою землю в Гандижироване.

- Землю? Семь лет назад? А под какой процент ты брал эти двести рублей?

- Вы разрешили мне дать вам беспроцентный вексель.

- Беспроцентный? Я?!..

- Я много лет работал на полях вашего отца, он всегда доверял мне...

- Эй, кто-нибудь!.. Пусть принесут тетрадь векселей по Гандижировану!

Всё оказалось правильно - от Пулата из Гандижирована семь лет назад был принят беспроцентный закладной земельный вексель под ссуду в двести рублей сроком на три года.

- Так ты же дважды просрочил свою закладную! - в сердцах воскликнул Садыкджан, мельком взглянув на запись.

- Вы два раза давали мне отсрочку, хозяин.

- Я?!- Два раза отсрочку? Да ты в своем уме?

- Я говорю правду.

Действительно, срок закладной был продлён дважды. "Вот она, моя доброта, о которой я даже не помню, - с досадой подумал Садыкджан, - доброта и глупость. Миркамилбай уводит у меня деньги из-под носа именно из-за этого моего хорошего отношения к людям. Разве позволил бы он себе продлить какой-нибудь вексель, даже на пять рублей, хоть на один день? Никогда и ни за что! Поэтому он и идёт впереди меня во всём — и в торговле хлопком, и в финансовых операциях, и в общем размере капитала. Он то свои векселя пускает в оборот через банк Рябушинского, а я свои векселя продлеваю из жалости к таким вот оборванцам, как этот Пулат".

- Ты принёс деньги?

- Да, принёс.

- Положи вот сюда. Ну, что ты стоишь? Отдал долг - хвала тебе. Иди занимайся своими делами.

- Мне хотелось бы получить назад мой вексель.

- Назад твой вексель? Но у меня нет его здесь... Или ты думаешь, что все эти семь лет я хранил твою закладную у себя под подушкой?

- Я вас очень прошу, хозяин...

- Да у меня тысячи таких векселей, как твой! Не могу же я держать их все у себя в доме. Они лежат в конторе, на заводе.

- Байвачча-ака, всемогущим аллахом вас заклинаю - верните мне мою расписку за мою землю. Обращаюсь к вам как мусульманин к мусульманину...

- Ещё раз говорю - здесь, в доме, нет твоего векселя... Да и зачем он теперь тебе? Я дал тебе деньги без процентов, дважды продлил закладную, хотя мог бы отобрать у тебя и три танапа твоей земли, и твой сад... Разве я поступил с тобой не так, как должен поступать мусульманин с мусульманином? Сейчас ты принёс деньги, вернул свой долг. Всё сделано по-человечески, мы с тобой в расчёте, не так ли? Без судов, без процентов.

Пулат несколько секунд с тоской смотрел на Садыкджана, потом растерянно оглянулся назад...

И тут над решёткой перил веранды возникла ещё одна мужская голова - такая же большая, как и первая, в цветастой повязке вместо чалмы.

- Это что ещё такое? - отбросив пиалу, сжал в кармане халата браунинг хозяин дома. - Кто такой?

- Не сердитесь, байвачча. Это мой сын Умар. Он работает у вас на заводе.

Вглядевшись во вторую голову, Садыкджан узнал её - один из самых вредных подёнщиков на разгрузочных работах. Вечно недоволен оплатой, вечно шепчется о чём-то с другими грузчиками.

- А что тебе здесь нужно?

- Я пришёл вместе с отцом.

- Вот как? Неужели? - медленно закипая, со смешком заговорил байвачча. - Как это трогательно выглядит - сын с отцом запросто гуляют по чужому саду... - Он быстро поднялся на ноги. - Вам что здесь - проходной двор? Место для народных гуляний?!..

- Мы пришли за нашим векселем, - тихо сказал Умар. - Если бы вы сразу отдали его отцу, вам не пришлось бы ругаться на меня.

- Да зачем вам эта бумажка? Я же сказал - мы в расчёте.

- После вашей второй отсрочки наш вексель действует ещё два года.

"А он грамотный, дьявол", - подумал Садыкджан.

- Завтра я скажу в конторе, чтобы ваш вексель погасили.

- Нам бы хотелось получить его на руки, - настаивал Умар. - Напишите записку в контору, чтобы нам отдали завтра закладную.

- Ты будешь учить меня, как мне вести свои дела?

- Вы можете забыть о нас, - вздохнул Пулат, - у вас большие дела, не чета нашим. А ваши конторщики случайно отдадут вексель в уплату за что-нибудь, - поддержал сын отца, - и тот, кто купит его, целых два года будет угрожать нам отнять нашу землю.

"Все понимает, - продолжал злиться Садыкджан, - угадал самую суть закладного обязательства. Где только ума набрался, проклятый нищий!"

- Без моего разрешения никто не трогает земельные векселя, - строго сказал он вслух, - я сам контролирую положение ценных бумаг.

- Всё ясно, - опустил голову Умар. - Значит, наш вексель настолько ценен для вас, что вы и не собирались отдавать его?

- Я же сказал, завтра погашу вашу расписку. Ты что, не веришь мне?

- Нет, не верю, - отчётливо произнёс Умар и твердо взглянул в глаза Садыкджану.

- Тогда забирайте ваши деньги и убирайтесь вон!!

- Значит, несмотря на то что мы принесли вам наш долг, - прищурился Умар, - вы ещё два года хотите держать нас за горло? Потому что для вас так выгоднее, потому что...

- Вон, я говорю!

- Потому что вся ваша власть над людьми держится на этих векселях! Ими торгуют в Коканде, как дынями!.. Вы опутали весь город своими ценными бумагами! Вам все должны - дехкане, ремесленники, торговцы, муллы и даже сам судья Камал... А всё начинается с безобидного векселя, который, как ненасытная пасть, проглатывает людей. Ваши векселя - верёвка, которой вы вяжете людей по рукам и ногам!

Умар перевёл дыхание.

- Отдайте нашу расписку, хозяин! А не то...

Садыкджан, побледнев, шагнул назад, медленно вытащил из кармана браунинг.

Умар испуганно смотрел на пистолет в руке байваччи.

- Ну, договаривай... - шёпотом, стараясь унять дрожь в руке, сжимавшей браунинг, выдавил из себя Садыкджан-байвачча. - Договаривай...

В тот день, когда ибн Ямин, вернувшись от Ахмад-ахуна, всё рассказал сыну, Хамза заболел. Несколько дней не выходил он из своей комнаты, лёжа на циновке лицом к стене.

Посыльному из заводской конторы, пришедшему узнать, почему Хамза не появляется на работе, ибн Ямин сказал, что сын серьёзно болен.

На следующий день тот же посыльный принёс записку от Алчинбека, в которой школьный друг беспокоился о здоровье товарища, спрашивал, можно ли чем-нибудь помочь, извинялся, что из-за отсутствия времени не смог прийти сам.

Хамза, прочитав записку, ничего не ответил Алчинбеку.

Но дружба есть дружба. Алчинбек, нисколько не обидевшись на то, что его записка осталась без ответа, пришёл к Хамзе и передал ему устное приглашение дяди быть вечером у него в доме на торжественном ужине.