Олег Бенюх - Подари себе рай

— Сегодня дежурит по приемной женская смена, — спокойно сказал адъютант в ответ на удивленный взгляд члена ПБ.

— Мужики воюют, — так же спокойно заметила Александра, посмотрев при этом довольно иронично на адъютанта. Тот, ничего не ответив, исчез за дверью кабинета и тут же выскользнул оттуда.

— Проходите, пожалуйста, товарищ генерал-лейтенант.

Персидские ковры, хрустальные люстры, мебель красного дерева, картины. Берия сидел за чайным столиком у зашторенного тяжелым зеленым бархатом окна. Пенсне на столике, китель расстегнут, белоснежная рубаха распахнута, под ней грудь, покрытая густым волосом. Напротив стояли навытяжку рыжеволосый гигант и тщедушный лопоухий недомерок с редким седым бобриком, оба в генеральской форме. «Что за люди? — подумал Никита. — Новенькие. Фронтовиков я бы знал». Берия быстро говорил по-грузински — негромко, сердито. Те, к кому была обращена его речь, ели глазами начальство, почти после каждого слова дружно кивая головами. Увидев вошедшего в кабинет Хрущева, Берия легко поднялся на ноги, сказал что-то громче прежнего и небрежно махнул рукой. Генералов как ветром сдуло.

— Здравствуй, дорогой, здравствуй. — Хозяин привычно обнял гостя, увлек мягко за собой в уютный кабинет, где уже был накрыт стол.

— Садись, дорогой, люди верно говорят: в ногах правды нет. Правды нет… Правды нет… — Берия взял с массивной этажерки какие-то бумаги, скользнул по ним взглядом, сел напротив Никиты, бумаги положил на тарелку. Криво усмехнулся:

— Ты видел этих двоих? Генералы. Ге-не-ра-лы. Мудаки засраные. И ведь оба из моего села. Ничего нельзя поручить, все обязательно изговняют. Никому нельзя доверять. Даже себе. А? — Он весело сверкнул стеклами пенсне и разлил коньяк по высоким хрустальным рюмкам.

— За Верховного!

«Его цитирует — про доверие не раз слышал я от Хозяина те же слова, за Него тостом и всякое застолье начинает, — уважительно подумал Никита, осушив лихо рюмку. — Меня-то зачем позвал?» Однако Берия завел разговор о последних кадровых перестановках в армии, о взаимоотношениях с союзниками («Иден приехал — и Хелл с ним, Иден уехал — и Хелл с ним!», «Черчилли-Черчилли — и никаких Рузвельтатов!»), о гонке по созданию сверхоружия. Горячее принесли Александра и Евгения — бесподобно ароматный шашлык на ребрышках. Берия усадил Александру себе на колени, налил рюмку коньяку и после того, как девушка выпила его весь мелкими глоточками, крепко поцеловал ее в губы. Подмигнул Никите: «Обними, поцелуй младшего лейтенанта!» Никита осторожно последовал его совету: губы показались ему безвольно-безразличными. Вдруг, повинуясь какому-то знаку, девушки быстро убрали грязную посуду, принесли кофе, сладости, фрукты и ретировались.

— Ты строго их не суди, — с неприсущей ему мягкостью произнес Берия. — Это тебе не бляди с плешки у «Метрополя». И Саша, и Женя по нескольку раз забрасывались в немецкий тыл с разведгруппами. Обе знают немецкий язык, обе закончили школу радистов. Не сегодня-завтра снова отправятся на задание. Кстати, к тебе на Украину.

Он замолчал, закурил. «И курит как Хозяин, «Герцеговину Флор», — отметил про себя Никита. Берия взял с тарелки бумаги, вытер губы салфеткой, сказал:

— Ну вот, накормил, напоил, теперь можно и о главном поговорить.

Он протянул бумаги Хрущеву.

«Наконец-то!» — вздохнул с облегчением Никита, но первый же лист заставил его напрячь все силы, чтобы не потерять сознание: это был перечень того, что содержалось в тощей подборке:

«1. Немецкая листовка с текстом обращения старшего лейтенанта Леонида Хрущева к бойцам и командирам Красной Армии и ее перевод. 2. Протокол армейского отдела СМЕРШ 37-й Армии — допрос батальонного комиссара Коркина Любомира Захаровича, бежавшего из того лагеря, в котором содержался Леонид Хрущев. 3. Рапорт заместителя начальника Главного управления СМЕРШ, руководившего операцией по извлечению из немецкого лагеря для военнопленных Леонида Хрущева и доставке его в Москву. 4. Протокол допроса Леонида Хрущева».

Прочесть это зловещее оглавление стоило Никите невероятных усилий: буквы, слова, строчки дергались, прыгали, сливались. Кое-как дочитав, он посмотрел на Берию. Но стекла пенсне коварно отсвечивали, глаз видно не было — сверкающая бездна. Никита, словно погружаясь в прорубь, перевернул первую страницу. «Я, Леонид Хрущев, сын члена Политбюро…» Сколько немецких листовок перевидал член Военных советов различных фронтов Никита Хрущев, удивляясь подчас изощренной хитрости и знанию человеческой психологии, а подчас прямолинейной твердолобости геббельсовских войсковых пропагандистов. На наиболее удачных образцах учились сотрудники седьмых отделов по разложению войск противника, созданных во всех формированиях и частях Красной Армии. Никита встал, подошел к настольной лампе, дрожащими руками поднес текст к глазам: даже факсимиле подписи напечатано. Подпись разборчивая, почти детская. «Черт, я же не знаю подписи своего собственного сына. Да и на кой ляд мне было ее знать: я деньги перед войной не по ведомости ему выдавал… Поди, с этих бесконтрольных червонцев и начались Ленькины беды». Листовка была ладно скроена и мастерски сшита: похвальное слово героизму и мужеству советского солдата — запевная теза; развернутая антитеза — за что он воюет: на земле он крепостной, на фабриках и заводах дешевый, бессловесный раб, всеми плодами его крови и пота пользуется утопающая в поистине царской роскоши сталинская юдо-большевистская камарилья; вывод: сражаться за увековечение собственного ярма может или слепой, или умственно неполноценный, поворачивай штык против истинного супостата, сдавайся в плен, вступай в РОА. Приводилось несколько красочных примеров из похождений Сталина и его кремлевских бонз — Кагановича, Ворошилова, Калинина, свидетелем которых якобы был Леонид. Сообщалось, что многие думающие патриоты, включая Якова Сталина, вступают в ряды борцов против тирании коммунизма. Последняя перед подписью фраза была обращена прямо к нему, Хрущеву-старшему: «Отец! Я знаю твою затаенную ненависть к усатому палачу. Переходи к нам. Вся православная, сражающаяся против красного Антихриста Россия примет тебя как своего вождя».

— Это вранье! — побагровев, прохрипел Никита. Прокашлялся, звонко крикнул: — Вранье! Все вранье!

Приоткрыв дверь, в кабинет заглянул адъютант, увидев взмах руки хозяина, исчез.

— Ленька не мог такое… насочинять, — стараясь придать голосу твердость, проговорил Никита. Поднял глаза на Берию. Вновь увидел сверкающую бездну, наткнулся на угрожающее безмолвие.

— Фальшивка! Злобная фашистская подделка! Мой Леонид не способен на такое! Он же пропал без вести! Погиб! Ты же знаешь, Лаврентий, приемы гитлеровцев! Они на все способны…