Генри Мортон - Прогулки по Испании: От Пиренеев до Гибралтара

Даже хорошие манеры испанских путешественников поколебались и прозвучало несколько протестов, когда в автобус попытался втиснуться огромный человек-бочка с корзиной, из которой торчала пышущая негодованием голова молодого петушка. Святые угодники, неужели он не видит, что здесь нет места даже для langostino ? [23] Креветка ( исп .). Ладно-ладно, но может быть, ну может быть, señores , здесь найдется место для еще одной sardina ! [24] Сардина ( исп .). Острота смягчила сердца, и люди вдохнули и притиснулись друг к другу еще ближе, пока этот смешной hombre [25] Человек, мужчина ( исп .). влезал внутрь со своей птицей, и скоро вся задняя часть автобуса смеялась над его шутками. Как испанцы могут быть похожи на ирландцев! Наконец автобус тронулся. Послышалось несколько хлопков, похожих на пистолетные выстрелы. Девушка перекрестилась. Коробочка на потолке объявила, что мы сейчас прослушаем «Waltz Emperador» [26] Императорский вальс ( исп .). , и под веселые такты Штрауса мы выехали в Толедо.

Испания до самых глухих внутренних уголков наполнена автомобилями, которые становятся все меньше и древнее по мере того, как вы покидаете главные дороги. Есть первоклассные автобусы, несущиеся со скоростью шестьдесят миль в час, и есть более скромные, с радио или без; в одном из таких я сейчас и ехал. Как все в Испании, автобусная служба напоминает об ушедшем, старом мире. Наверное, похоже выглядела поездка в почтовом дилижансе времен Диккенса. Связанные веревкой вещи на крыше имели тот же вид, что и багаж на гравюре с каретой, а соседи-путешественники создавали впечатление, что человек — не бесприютный сгусток материи, перевозимый из одного пункта в другой, но член группы пилигримов, решившихся на путешествие по миру: с запасом еды, которым следует делиться, как и мнениями о жизни в целом. Когда автобус отдыхал, пуская пар, в деревне, обычно оставалось время выбраться наружу и выкурить сигарету или заглянуть в местный трактир.

Женщина, чьего ребенка я держал, была молодой и хорошенькой, в черном, с ниткой майоркинского жемчуга вокруг шеи цвета слоновой кости. Она держала самого младшего из своих детей, я — среднего, а старший, как я уже говорил, стоял самостоятельно. Все мальчики, сказала она мне с горделивой интонацией довольной и успешной женщины, а затем добавила, чуть улыбнувшись противоречивости мужчин, что ее муж хочет девочку. Я спросил, подобрали ли они имя для ожидаемого ребенка, который, как я подозревал, присутствовал здесь не только, так сказать, духовно, и она ответила: да, мы решили назвать ее так же, как зовутся тысячи испанских женщин — Пилар, в честь святой, которой посвящен собор Nuestra Señora del Pilar в Сарагосе. Моя собеседница посчитала меня американцем. Это признак отсутствия британских туристов в Европе: англичан всегда принимают за американцев. Женщина сказала, что один ее кузен эмигрировал в Америку и живет теперь в Рио-де-Жанейро. Для нее, как и для большинства испанцев, «Америка» означала Южную Америку. Ее муж служил младшим чиновником в Ayuntamiento , муниципалитете Мадрида, а сама она ехала в Толедо, потому что ее старые родители, живущие там, захотели увидеть внуков. Я мог себе представить поцелуи и объятия, когда будут приветствовать los ninos , потому что обычная суровость мгновенно слетает с испанца по семейным праздникам.

Дорога в Толедо не особенно интересна. Однако в некий момент наше путешествие стало волнительным и опасным: водитель счел вопросом чести обогнать упрямую маленькую машинку, загораживавшую дорогу. Он бросил вызов машинке гудком, и началась дуэль: с маневрами и ложными выпадами к обочине, атаками и отходами, с ревом и скрежетом передач — пока, поймав наконец за хвост suerte [27] Удача, везение ( исп .). , мы не пронеслись мимо, бросив короткий победный взгляд на нашего противника, сгорбившегося над баранкой с ногой на акселераторе.

Автобус наполовину опустел в Ильескасе, и мы снова получили возможность дышать. В Ильескасе одетые в белое монахини властвуют над несколькими великолепными и нетронутыми временем творениями Эль Греко. Я пожалел, что у меня мало времени — обычная печаль путешественника в Испании, — но водитель уже давил на гудок, и пассажиры, выйдя из ventas, posadas и caballeros [28] Лавки, кафе и туалеты ( исп .). потекли обратно в автобус.

Перед нами развернулся бурый пейзаж с намеком на еще более бурые холмы на горизонте. По обочинам трусили верхом на мулах мужчины; в полях зерно, убранное в маленькие стожки, как в Шотландии, грузили на спины осликов и громоздили на повозки, запряженные черными быками. Мы вкатывались в белые деревушки, где над домиками вздымалась высокая церковь, а на автобусной остановке нас ждали местные. Мы сбрасывали им сумку или таинственный сверток, зашитый в мешковину, и, выполнив цивилизаторскую миссию, уезжали. Женщины сидели у дверей на низких табуретах, занимаясь шитьем или плетением кружев, и отрывались от своих занятий, чтобы мельком взглянуть на нас.

Наконец мы остановились у подножия большого холма, я выбрался из автобуса и огляделся. Я узрел город Толедо, устроившийся на отдых в торжественном сиянии клонящегося к закату дня — как старый рыцарь с мечом на коленях. Город складывался из ярусов — бурлящая масса черепичных крыш, из которой взлетали в синее небо башни церквей. Он походил на горный городок в Италии, только проявлялся намного резче, потому что здесь с террас не поднимались кипарисы. Автобус словно подобрался для последнего рывка и, повернув за мавританскими воротами, начал карабкаться на холм внутри Толедо.

Мы остановились на старинной площади, где толедцы потягивали кофе и ели мороженое в кафе под аркадой. Счастливая, счастливая Испания, где всегда есть время попить кофе, где быть занятым — не добродетель! В ряд с нами на мостовой стояли другие автобусы — один из Севильи, — и все имели вид карет, ожидающих возниц, чтобы увезти новую группу. Вон там, практически наверняка, стояли дедушка и бабушка в лучших черных нарядах; они махали платочками в окно автобуса в экстазе семейного благоговения, и когда los niños порскнули из автобуса, старички схватили внучат в объятия с возгласами восторга.

Здесь не было такой бессмыслицы, как такси. Коридорный из отеля повесил мою сумку на плечо и повел меня через площадь по улочке, узкой, как нож, где балконы почти встречались над головой. Мальчик шел все вперед и вверх по мостовой — к отелю на улице столь же узкой, как и все остальные. Стеная, я поднялся на пять лестничных пролетов; но наградой мне стала комната, с балкона которой я мог видеть, за крышей многоквартирного дома напротив, большой коричневый ломоть Толедо, его башни и купола, позлащенные садящимся солнцем. Затем начали звонить колокола церквей — не какие-нибудь нежные колокольчики или куранты, но низкозвучные, весьма гневные католические колокола. Девушка в мансарде напротив, с завитками блестящих смоляных волос по плечам, отодвинула занавеску, улыбнулась мне и кокетливо задернула занавеску обратно. Я услышал откуда-то снизу несомненный звук природы — странный, показалось мне, для Толедо: вопль сиамского кота. Наконец я нашел источник шума на балконе слева: кот сидел, посылая в мир резкий, почти младенческий вопль. Звон колоколов продолжал гудеть над Толедо и течь настойчивой, вибрирующей рекой по каньонам его улиц, ясно говоря: «Внемлите, несчастные грешники, вспомните Славу Божию!»