Еремей Парнов - Заговор против маршалов

Четырехлетний план вступил в действие. Четыре конца хакенкрейца знаменуют движение. Четыре конца креста — распутье дорог. Четыре — число миро­вой гармонии. Перекресток пройден. Начато движение к абсолюту.

Гитлер направил имперским руководителям памят­ную записку, в которой излагался поэтапный план овладения миром. « Die Welt» — подчеркнул он своей рукой, вобрав все ипостаси бесконечного ряда, весь универсум, где в протуберанцах пожара рвутся ледя­ные гранаты планет: Weltall — Вселенная. Она была неотделима от его, вождя и избранника, неповторимой судьбы: Weltalter — век, Weltanschauung — мировоз­зрение, Weltereignis — событие мирового значения, Weltgeschichte — всемирная история, Weltkarte — кар­та мира, Weltkrieg — мировая война. Прошлое и буду­щее слились воедино, через его Weltkenntnis — жизнен­ный опыт, Его Борьбу. Ибо нет трех времен для посвя­щенного, но лишь вечное теперь, в котором зародыши перемешаны с мертвецами.

Земной шар — Weltkugel [22] Kugel— шар, пуля, ядро (нем.). запущенный в Weltraum — мировое пространство. В пламени взрыва пройдет Сверхчеловек по трупам обезьяноподобных.

Вот откровение weltfern — не от мира сего.

«Мы перенаселены и на собственной базе не можем обеспечить себе пропитание,— напомнил лишний раз исходные принципы Гитлер...— окончательное решение может быть достигнуто лишь путем расширения жиз­ненного пространства, т. е. сырьевой и продовольст­венной базы нашего народа. Цель политического руководства — обеспечить выполнение этой задачи в надлежащее время».

Отсюда следовал чисто практический вывод, незамутненный мнимофилософской и геополитической премудростью:

«Превратить германские вооруженные силы в силь­нейшую армию мира по всем статьям — и по обученности, и по мобильности, и по оснащенности, и в первую очередь по идеологическому воспитанию... Перед лицом этой задачи все остальные потребности безусловно отодвигаются на задний план».

Назначая Геринга уполномоченным по четырехлет­нему плану, фюрер коротко повторил перечисленные в меморандуме пункты:

— Самыми ускоренными темпами решить проблемы синтетического бензина, наладить поточное производст­во искусственного каучука. Отговорки, что новый способ еще недостаточно исследован, решительно пресекать. Выпуск стали также следует неуклонно наращивать... Немцам придется подтянуть животы. Любые попытки экономического саботажа должны караться самым жестоким образом.

— Если не хватит гильотин, мы построим новые,— пообещал министр-президент.

— Итак, я ставлю следующие задачи: первое — германская армия через четыре года должна быть приведена в боевую готовность; второе — германская экономика через четыре года должна быть готова к войне.

— Мой фюрер! — Геринг благодарно склонил голо­ву.— Клянусь вам, что через четыре года вся наша экономика будет готова!

«Пушки вместо масла»,— вспыхнул в мозгу заманчивый лозунг.

Геббельс запустил его в обиход.

Рейхсфюрер СС Гиммлер, действительный член германской академии права, поделился с коллегами- академиками опытом «Лебенсборна»:

— Если бы нам, например, удалось увеличить рождаемость на сто тысяч детей в год, то, с солдат­ской точки зрения, это означало бы: из ста тысяч около сорока тысяч будут детьми мужского пола и лет через восемнадцать у нас прибавлялось бы сорок тысяч потенциальных пехотинцев ежегодно.

Со всех сторон в рейхсканцелярию поступали ободряющие вести: инженер Тодд рапортовал, что прой­ден тысячный километр на строительстве автобанов, в Москве шла резня, Франсиско Франко развивал на­ступление.

Особенно обрадовало послание Муссолини. Дуче обещал в самое ближайшее время направить в Берлин графа Чиано.

Поезд министра иностранных дел дружественной Италии прибыл на Потсдамский вокзал. На перроне встречали Нейрат и Риббентроп. Но как только закон­чилась церемония взаимных приветствий, Нейрат от­кланялся, приподняв цилиндр, и уехал к себе в мини­стерство. Высокая честь сопровождать зятя самого дуче выпала Риббентропу. После официального завтрака состоялась аудиенция в рейхсканцелярии.

Переговоры охватывали широкий круг проблем: двусторонние отношения, Абиссиния, австрийский воп­рос и, конечно, Испания.

Фюрер начал с Австрии.

— Позвольте еще раз заверить вас, дорогой министр, что германский народ свято чтит неприкосно­венность границ братского государства. Мы вполне удовлетворены соглашением с господином канцлером Шушнигом. Важен сам принцип национальной общ­ности, что никак не связано с государственным сувере­нитетом. В том, что между Германской империей и Новой Римской империей пролегает буферная терри­тория, я вижу не разъединяющий, а соединяющий фактор. Он способствует геополитической стабилизации во всей Европе.

Главный камень преткновения удалось обойти, хотя голословные заверения не слишком убедили Чиано. Но Шушниг сам вырыл себе могилу. В свете вновь открывшихся перспектив Австрией, на худой конец, можно и пожертвовать.

Подписанный Риббентропом и Чиано протокол состоял из пяти пунктов. Рейх формально признавал аннексию Абиссинии. Устанавливалась общая линия поведения в лондонском Комитете по невмешательству в испанские события. Закреплялось разграничение сфер экономической деятельности на Балканах и в Ду­найском бассейне. Венцом всего явилось соглашение о признании правительства генерала Франко и даль­нейшей военной помощи испанским националистам.

«Ось Берлин — Рим!» — принялась обыгрывать очередную сенсацию пресса.

Знаменитый астролог предсказал, что Мадрид падет ровно через четырнадцать дней.

В кафедральном соборе Сан Хуан де Л oc Рейес, построенном еще католическими величествами Фер­динандом и Изабеллой, генерал Франко принес тор­жественную клятву провести свои отряды по улицам Мадрида к празднику Кристобаля Коломба. И хотя первооткрыватель Америки не был причислен к лику святых и праздник носил чисто светский характер, архиепископ Толедский благословил обет. Когда подо­шла к концу пышная литургия, Франко, припав на колено, облобызал архипастырский перстень. Седой, но статный, с офицерской выправкой кардинал сотво­рил крестное знамение и прочитал молитву. Так провожали крестоносцев, отправлявшихся отвоевывать гроб господень.

Выйдя из-под многоярусной арки портала, генерал надел пилотку, впрыгнул в открытый «альфа-ромео» и стоя проехал по узким розовым, как апельсины, улочкам Толедо к Альказару, где сосредоточивались для похода войска.

Мадрид был практически отрезан. Только по доро­гам, связывающим с Валенсией и Албасете, еще осу­ществлялся подвоз продовольствия.

Мятежники наступали с четырех сторон четырьмя далеко растянутыми колоннами. В самом городе, особенно по ночам, активно действовало вооруженное подполье. Понятие «пятая колонна» вскоре ста­ло международным.