Рихард Дюбель - Хранители Кодекса Люцифера

– Киприан, у нас нет ни минуты!

Киприан отвел глаза. Мельхиор проследил за его взглядом и увидел парочку. Молодые люди держались за руки, пытаясь сохранить равновесие на обледенелой дороге. Они шли в направлении дома Киприана. Мельхиор услышал звонкий женский смех и заметил, как напряглось лицо племянника. Казалось, Киприан хотел заглянуть под капюшон женщины. Молодые люди, скользя по застывшему снежному месиву, прошли мимо них и дальше по переулку, прочь, пока не скрылись в ранних сумерках. Мельхиор внимательно наблюдал за племянником.

– Кого ты высматриваешь?

– Александру.

Мельхиор кивнул.

– Она стала взрослой, сын мой. Вспомни о вас с Агнесс, были на пару лет моложе ее…

– Войди в дом и объясни это Агнесс, – предложил ему Киприан и натянуто улыбнулся. – Возможно, она поверит мудрости матери-церкви и отца-кардинала.

Мельхиор затаил дыхание.

– Все настолько серьезно?

– Я ни в чем не уверен. Но что-то серьезное в этом есть верно?

– Киприан, вам с Андреем нужно срочно отправляться в Браунау.

Киприан наконец перестал смотреть в ту сторону, куда ушла молодая пара. Молчание его заставило Мельхиора снова заговорить.

– Я могу дать вам в спутники полдюжины надежных людей. Они уже собираются в дорогу. Через два часа вы могли бы уехать.

– Через час стемнеет, дядя, – заметил Киприан тем же самым тоном, которым он мог спросить: «Не хотите ли еще бокал вина?» – А потом закроют ворота.

Мельхиор огляделся. Неожиданно он почувствовал себя дураком. Он только сейчас понял, что его редкие седые волосы треплет холодный ветер, портит ему прическу и вызывает головную боль; что он надел слишком тонкий плащ, что сапоги его промокли и ноги потихоньку начинают леденеть; что он, добрый час тому назад получив сообщение, словно беспокойная наседка, вылетел из своего дворца и помчался к Андрею, после чего, по-прежнему с непокрытой головой, поспешил сюда – задыхаясь и прихрамывая. Не слишком ли сильно он поддался панике, учитывая свой возраст? Кардинал сглотнул и сделал глубокий вдох.

– Давай войдем в дом. Я все тебе объясню, – не отступал он.

Киприан покачал головой.

– Я немного задержусь.

– Но Андрей в любой момент…

– Андрей и. сам в состоянии войти в дом. Садитесь у огня и не забудьте передать моей жене, что в скором времени я к вам присоединюсь.

– Я так понимаю, что сегодня уже ничего больше не произойдет, но вы должны выехать завтра, прямо с утра, как только откроют ворота!

– Хорошо, до этого момента мы успеем поговорить. Только не прямо сейчас.

Мельхиор почувствовал, как Киприан пожал ему руку. Племянник отвернулся. Кардинал схватил его за полу плаща.

– Киприан, она больше не в безопасности, – прошептал он. Киприан невольно обернулся.

– А она когда-нибудь была в безопасности?

– Вольфганга и монахов больше нет в Браунау. Я получил письмо с голубиной почтой. При дворе еще ничего об этом не знают; они считают, что аббата держат в осаде. Но он больше не мог удерживать монастырь. Сегодня утром он покинул его стены. Возможно, монастырь уже разграбили.

– Что с Кодексом?

– Надеюсь, он взял его с собой.

– Проклятие! – выругался Киприан.

– Теперь-то ты присоединишься ко мне?

– Позже, – ответил Киприан. Мельхиор видел, что он разрывается на части. Киприан уже давно не был тем, кем старый кардинал привык его считать, поскольку теперь он не осмеливался принимать решение в одну секунду за всю семью.

– Я открою самое дорогое вино, которое найду у тебя в погребе, – пригрозил Мельхиор. Ему было достаточно тяжело придать своему голосу легкомысленный тон.

– Смотри, не проглоти пробку, – предупредил его Киприан и тяжело двинулся по улице.

Мельхиор Хлесль смотрел вслед своему племяннику. Он вовсе не радовался тому, что снова вынужден был надавить на него. Уже в который раз кардинал задумался о том, насколько правдива поговорка, что, когда начинаешь иметь дело с дьяволом, сам становишься на него похожим – даже если делаешь все возможное, чтобы победить его.

Киприан завернул за угол. Этот широкоплечий, одетый в темное мужчина никогда не поймет до конца, что он излучает правдивость, проявляющуюся тем сильнее, чем больше спокойствия он на себя напускает, и что, в сущности, к нему всегда тянуло тех, кто ценит искренность, безопасность и преданность. Старый кардинал невольно поднял руку и помахал на прощание своему племяннику.

Он больше никогда не увидит его в живых.

– Сегодня я должна вернуться не позже трех часов пополудни, – задыхаясь, произнесла Александра. Увидев непонимающий взгляд Геника, она начала мысленно считать. – Значит, по богемскому солнечному времени… Солнце вчера зашло в пятом часу пополудни… значит, в ноль часов по солнечному времени… После этого солнце взошло в четырнадцатом часу по солнечному времени… сейчас полдень, то есть девятнадцатый час по солнечному времени… значит, вернуться надо к двадцать второму часу!

Она увидела, что Геник качает головой и улыбается.

– Наш дом торгует с таким количеством стран, что отец решил вести отсчет по среднему времени. Он считает, что тогда наше время можно сопоставлять со временем наших партнеров по всей империи. Удобство состоит в том, что обед всегда происходит в двенадцать, а не в пятнадцать или девятнадцать часов, то есть мы отсчитываем от того момента, когда накануне зашло солнце, вне зависимости от времени года.

– Жаль, что я недостаточно умен для того, чтобы вести жизнь купца, – заметил Геник. Александра подумала, не является ли подобное замечание насмешкой над ней и ее семьей, но затем отбросила эту мысль. Ведь Геник – самый настоящий дворянин, а кроме того – она была на сто процентов уверена, и у нее от одной только мысли об этом сладко ныло где-то внутри, – он влюблен в нее по уши. Он ни за что не стал бы насмехаться над ней.

Похоже, она каким-то образом дала ему знать о крохотном приступе недоверия, кольнувшем ее сердце, потому что Геник скорчил рожицу, как это делали братья Александры, когда их спрашивали о чем-то, а они не имели об этом ни малейшего представления, но не хотели выслушивать излишних наставлений. Потянувшись к нему, она невольно коснулась ладонью его щеки, но тут же испуганно отдернула руку. Она заметила, как заалело его лицо. Он взял ее руку и сжал, но тоже быстро отпустил. Оба посмотрели по сторонам.

Сейчас, ближе к полудню, восточные ворота замка были почти безлюдны, а стражники, пытавшиеся размять ноги, старались посильнее ударить каблуками по мостовой. Наверняка они думали, что как ни считай, а времени до смены караула остается еще слишком много, и потому не обратили на парочку особого внимания. Ворота все светлое время суток стояли открытыми, если не наблюдалось никакой вероятной угрозы, и каждый желающий мог пройти в них, не боясь быть задержанным. Такое положение дел должно было в скором времени измениться. Однако на тот момент ни король, ни рейхсканцлер, ни бургграфы еще не догадывались, что большой пожар, которому суждено бесповоротно закончить их эпоху, уже разгорелся.