Дмитрий Агалаков - Аквитанская львица

И при всем при этом понтифик даровал еще и великую благодать каждому воину Христову. Лучше Бернара Клервоского, завершавшего чтение буллы перед Тибо Шампанским и другими дворянами, никто бы этого не передал:

— «Во имя Бога всемогущего и святого Петра, — громовым голосом читал он, извергая взглядом святое пламя, — главы апостолов, властью, возложенной на нас Господом, мы даруем прощение и отпущение грехов всем, кто отправится в священное странствие и завершит его или же умрет во время оного. Каждый получит плод вечного воздаяния от Того, Кем все исчислены!»

Папа римский Евгений Третий рассчитал все точно. И Бернар, и Людовик были горды выпавшей на их долю миссии. Настоятель аббатства Клерво всегда мечтал воспламенить в сердцах христиан священный огонь веры и раз и навсегда покорить мир язычников. Что до Людовика, то он просто был на седьмом небе от счастья. Всю юность он мечтал служить Богу, но сошел с прямой дороги и окунулся в черный лес, где ветви хлестали по его лицу и демоны рвали его плоть и душу на части! Но теперь Господь воистину обратил на него внимание и ждал от него подвига.

Единственным человеком, кто попытался отговорить Людовика от крестового похода, был отец Сугерий.

— Ваше величество, — сказал он королю с глазу на глаз, — вы больше угодите Богу, если займетесь делами в своем государстве. Франция нуждается в вас куда больше, чем Восток. Заботясь о своих подданных, вы куда праведнее и значительнее искупите прошлые заблуждения.

Но Людовик только вспыхнул:

— Я выполню волю понтифика! И мне странно, что вы, первый из Божьих слуг, противитесь этому! — но король тут же смягчился. — Вы, Сугерий, в мое отсутствие и займетесь делами в государстве. — Его воодушевлению не было границ. — У вас на любой труд во благо Франции набита рука!

Но молодой король помнил и другое, как загорелись глаза Алиеноры, когда она услышала о грядущем великом путешествии! Ненадолго утихнув, его прошлая страсть к горячо любимой жене разгоралась с новой силой. Алиенора готова была всем сердцем поддержать мужа — и вместе с ним идти покорять Восток. Воистину сам Господь Бог объединял их сердца в этом стремлении!

31 марта 1146 года в Бургундии, в небольшом городке Везеле, на его холмах, состоялось историческое событие. На самой крупной возвышенности, под древним раскидистым дубом, были возведены подмостки и поставлен огромный шатер. Он был обращен к северному склону холма, где чуть подальше освещенные весенним солнцем ярко читались стены и крыши старинного аббатства Везлэ. Под гигантским шатром, то и дело хлопающим на ветру ярко-голубой холстиной, на помосте стояли два трона — король и королева Франции восседали на них. Людовик был одет в синий кафтан, расшитый серебром, и медвежью шубу. На плечах Алиеноры, в богатом пурпурном платье из парчи, густо подбитом мехами, была наброшена песцовая шубка. Королева то и дело топила носик в пушистом воротнике и грела руки в муфте. Венценосную чету окружали пышно одетые первые аристократы королевства. Пар шел изо ртов сиятельных особ. А впереди, с кафедры, перед десятками тысяч стянувшихся из разных городов дворян и горожан, тесно расположившихся на северном склоне, произносил свою пламенную речь Бернар Клервоский — в простой грубой рясе с капюшоном. Он не хотел замечать богатых нарядов вельмож — это была их слабость, но он прощал ее им.

Главное — зажечь их сердца!

Вначале он наизусть прочитал папскую буллу, которая уже отскакивала от его зубов как «Отче Наш», а затем начал свою речь словами:

— Гроб Господа нашего Иисуса Христа в опасности!

Он говорил долго, и все, затаив дыхание, слушали первого мыслителя и оратора своей эпохи. Только флаги баронов хлопали над головами жаждавших святого слова христиан. Для всех людей, собравшихся тут, монах из Клерво был совестью мира, его горячей кровью и страдающей плотью. Бернар говорил о том, что время пришло и Господь призывает всех своих чад выполнить Его волю — теперь или никогда!

И вот уже первый крик полоснул тишину: «Крест! Святой отец, дайте мне крест!» Через минуту десятки голосов требовали: «Крест! Крест!»

Но неожиданно голоса стали стихать. Взгляды тысяч людей были прикованы к королевским креслам. Крепко сжав руку жены, Людовик Седьмой Французский порывисто встал с трона и опустился на одно колено перед Бернаром Клервоским.

— Я беру крест! — громко выкрикнул он. — Я возглавлю этот поход, как повелел нам понтифик и Господь наш Иисус Христос!

А за ним то же самое проделала и его прекрасная жена, подобрав платье и тоже встав на колено перед торжествующим монахом:

— Крест, ваше преподобие! Я вместе с мужем моим, королем Франции, беру крест! — Ее горячности мог позавидовать любой полководец. — Мы идем вместе выполнить волю Господа нашего!

И Бернар вложил в руки супругов по красному кресту, а за ними и вельможам короля. Вот тогда холмы Везеле и загудели тысячами голосов: «Крест! Дайте нам крест! Мы тоже идем в Иерусалим! Крест!»

И маленькие птахи от испуга рванули в небо из пустых крон деревьев, и вороны с отчаянными криками, бросив гнезда, закружили над холмами…

Все было решено в считанные минуты. Цистерцианские монахи уже резали красные полотнища, приготовленные заранее, на кресты и раздавали их завербованному воинству, теснившемуся у подножия кафедры. А когда кресты закончились, но руки все еще тянулись к святому человеку, Бернар Клервоский снял с себя грубую рясу и, оставшись в одной рубахе, стал собственноручно рвать одежду на лоскуты, из которых его монахи тут же сшивали кресты.

Этот мартовский день закончился полным триумфом для всех трех лидеров Европы — короля Франции, папы римского Евгения Третьего и громовержца-монаха Бернара Клервоского.

Но этот триумф был только началом. В маленьком бургундском городке Везеле только ярко загорелся святой огонь. Теперь его нужно было пронести по всей Франции, достичь с ним Британии, преодолев Альпы, бросить искры в Италию и рассыпать их по воинственным землям Германии.

Весь 1146 год аббат Клерво и его ученики без устали проповедовали крест, по-хозяйски входили в города и призывали франков, как писал им папа римский в булле: «Препоясаться и с отвагой приложить усилия, дабы противостоять легиону неверных, ликующих в этот час».

Юг Франции для агитационной работы Бернар Клервоский милостиво отдал королеве Алиеноре. Что тут скрывать, ее порыв на холмах Везеле вызвал в нем восторг. Монах сообразил, что в Аквитании и других соседних ей землях, где молитве предпочитали богомерзкие песни бездельников-трубадуров, Алиенора справится не хуже него, а то и лучше. И как хозяйка этих земель, тем более искренне воодушевленная будущим походом, королева Франции соберет великое войско.