Робин Нилланс - Генералы Великой войны. Западный фронт 1914–1918

«Я сказал ему, что шутить со мной не надо. В случае европейской войны всякий, кто не со мной, будет против меня. Как солдат, я принадлежу к школе Фридриха Великого, к школе Наполеона. Подобно тому, как Семилетняя война началась с вторжения прусской армии в Саксонию, подобно тому, как Наполеон всегда и молниеносно предупреждал действия своих противников, так и я, в случае отказа Бельгии действовать на моей стороне, буду руководствоваться только соображениями стратегического плана»

Paul М. Kennedy [ed.] «The War Planes of the Great Powers», 1979

Даже если откинуть заблуждения о его собственном величии, убеждение кайзера в том, что Германии самим Богом даровано право стоять над всеми в Европе и право на то, что его канцлер Бюлов называл «место под солнцем», разделяло большинство представителей правящего слоя Пруссии. Имея самую большую армию в мире и динамично развивающуюся промышленную базу, Германия не хотела довольствоваться только доминирующим положением в Европе, и ее верхи совершили ошибку, испортив отношения со всеми сразу. В 1905 году своим вмешательством вдела Марокканского султаната, который тогда входил в сферу французских интересов, кайзер испортил отношения с Францией. В 1911 году во время Агадирского кризиса,[8] когда в очередной попытке вмешаться во французские дела к берегам Марокко по его приказу была направлена канонерская лодка германских ВМС «Пантера», кайзер снова испортил отношения с Францией. В 1896 году он направил то, что впоследствии было названо «Телеграммой Крюгеру», — телеграмму президенту Трансваальской республики Паулю Крюгеру, в которой он поздравлял с отражением нападения отряда британских войск под командованием Джеймсона Рэйда и в случае войны с Великобританией обещал бурам поддержку Германии. Когда эта война началась, кайзер встал на сторону бурских республик, как, впрочем, и многие другие страны. И еще, несмотря на заявления Великобритании, что она считает это проявлением враждебности, кайзер наращивал и расширял свой ударный военно-морской флот. Подобные поступки, да еще сопровождаемые потоком угроз, не раз заставляли краснеть его политиков, а самого кайзера сделали постоянным источником беспокойства для остальной Европы.

Если Вильгельму II и было известно о вызываемом им беспокойстве, он не придавал этому значения, и хотя он время от времени каялся в своих поступках, никогда не приносил извинений. «Мы, Гогенцоллерны, являемся исполнителями воли Божьей», — говорил кайзер другим европейским монархам, и поскольку данное убеждение никогда не покидало его, то любое действие других стран, направленное на обеспечение своей безопасности от его ничем не прикрытых угроз, только подливало масло в огонь его безумия. Проблема заключалась в том, что даже те, кто считал кайзера фигляром, вынуждены были считаться с тем, что Германия являлась крупнейшей и наиболее современно вооруженной державой Европы. Она представляла собой страну с населением в 66 миллионов человек, постоянно готовящуюся к войне крупную индустриальную державу, которая одновременно была и милитаристской, основу общества которой составляло прусское юнкерство.

В подобных обстоятельствах страны меньшего размера, например Франция, население которой составляло только 37 миллионов человек, просто вынуждены были искать союзников. В этой связи вполне разумным выглядело заключение каких-то двусторонних договоров, однако франко-русский договор рассматривался кайзером не как законный ответ на его провокационные заявления, но как попытка «окружить» Германию, как намеренная угроза ее безопасности. Немецкие генералы, которым принадлежала ведущая роль и в правительстве, и в обществе, по данному вопросу были согласны с кайзером. Они были убеждены, что Франция рано или поздно попытается вернуть Эльзас и Лотарингию, а в это время ее русские союзники нанесут немцам удар в спину. В 1912 году глава немецкого Генерального штаба (а фактически главнокомандующий армии) генерал Гельмут фон Мольтке заявил: «Война неизбежна, и чем раньше, тем лучше». Напряженность в отношениях росла, и перспектива войны становилась реальнее.

Убеждение кайзера, что против Германии готовится заговор, стало еще более прочным, после того как в 1904 году Францию с официальным визитом посетил его ненавистный дядюшка — король Великобритании Эдуард VII. Последний настолько очаровал Францию, что сразу же оказались рассеянными и несколько сотен лет франко-британского соперничества, и более свежий разлад, вызванный спором этих двух стран по поводу Фашоды в Судане. Результатом визита стали переговоры, которые привели к созданию в 1904 году пакта «Сердечное согласие» (Entente cordiale), или Антанты. Тремя годами позже, в 1907 году, министр иностранных дел Великобритании сэр Эдвард Грей договорился об англо-русском соглашении, которое положило конец длившейся десятилетиями полемике этих двух стран по вопросу об Индии. Фактически оба эти соглашения заключались с тем, чтобы разрешить спорные вопросы, связанные с расширением пределов Британской империи, и последняя при этом не становилась полноправным членом франко-русского союза. Однако кайзер отнесся к этим шагам с опасением, и они подтвердили его убеждение, что Германии угрожает «окружение».

Германские опасения стали еще сильнее в 1906 году, когда Франция и Великобритания начали «разговоры» по военным вопросам, в которых среди прочих тем обсуждалась и возможная английская помощь Франции в случае возникновения европейской войны. С британской стороны поводом для подобных переговоров стало декларированное кайзером намерение превратить военно-морской флот Германии в ударную силу, действующую по всему свету. Подобное намерение справедливо рассматривалось Великобританией как прямая угроза потерять позиции ведущей военно-морской державы мира.

Великобритания нуждалась в сильном военно-морском флоте для защиты своего громадного торгового флота и для обороны заморских территорий своей империи. У Германии же колоний было немного (что служило немцам еще одним поводом для зависти), стало быть, зачем бы кайзер стал усиливать свой флот, если не с целью бросить вызов королевским военно-морским силам? Эта тревожная догадка получила подтверждение, когда немцы стали расширять Кильский канал, с тем чтобы по нему можно было проводить самые большие германские дредноуты — новое поколение бронированных боевых кораблей, вооруженных крупнокалиберными орудиями, — из Балтийского моря в Северное. Англичане тут же стали модернизировать и усиливать свой флот, а также заключили соглашение с французами, по которому последние обеспечивали безопасность мореплавания в Средиземном море, а флот Великобритании обеспечивал безопасность французских морских портов в Ла-Манше. И вновь кайзер увидел в этом не ответную реакцию на свои действия, а еще одну ничем не спровоцированную угрозу Германии.