Робин Нилланс - Генералы Великой войны. Западный фронт 1914–1918

Френч пошел еще дальше. В 5 часов утра он послал полковника Гуже, который теперь стал французским офицером связи при ставке главнокомандующего БЭС, в штаб-квартиру Ланрезака, сообщив, что, встав на постой, I корпус «был атакован превосходящими силами противника, и в настоящее время он намерен отступать, если позволят обстоятельства, на юг, в направлении Гиза. Если же так не получится, отступление будет вестись в юго-восточном направлении на Ля-Капель. Утром завтрашнего дня БЭС продолжит отвод своих частей в направлении Перонны. Не могла бы французская 5-я армия прийти на помощь фельдмаршалу Френчу, обеспечив прикрытие I корпусу, пока тот не соединится с основными силами британских войск?»

Плохая связь перепутала все карты и в этом случае. В течение нескольких часов боевое столкновение в Ландресье было достаточно интенсивным, однако в сравнении со сражением при Монсе и со сражением первого дня отступления оно было не более чем стычкой. Но эта стычка шла под покровом темноты, никто толком не знал, что происходит, и поскольку не существовало способа быстро установить истинное положение вещей, страх и неуверенность росли. Послание Френча побудило Ланрезака приказать частям своего левого фланга, чтобы те оказали Хейгу посильную помощь. Однако к этому времени немцы отошли от Ландресье, и на рассвете 26 августа I корпус смог продолжить свое отступление. Когда колонны солдат уходили на юг, они слышали звуки сильной артиллерийской канонады и частого ружейного огня, доносившиеся со стороны Ле-Като, где в то время вели тяжелый бой II корпус, 4-я дивизия и кавалерия.

Чтобы лучше разобраться в обстановке, результатом которой 26 августа стало сражение у Ле-Като, нужно вернуться к предыдущему вечеру. Штаб Смит-Дорриена достиг Ле-Като примерно к 17 часам 30 минутам 25 августа, и в то время там было известно, что корпус Хейга находится на удалении примерно восьми миль (примерно 13 км) к северо-востоку. Как это следует из объяснения Смит-Дорриена, бои прошедшего дня привели к тому, что подразделения II корпуса на марше оказались очень растянутыми; части 3-й дивизии подходили к Ле-Като, когда уже наступила полночь. Хотя она и не находилась в подчинении у Смит-Дорриена, 4-я дивизия, которой командовал Сноу, вела бои у Солеме, к северу от Ле-Като, смогла дойти до места постоя лишь в 3 часа 30 минут утра, в то время как 19-я пехотная бригада передвигалась совместно с кавалерийской дивизией Алленби. В течение трех дней (в случае 4-й дивизии в течение двух дней) солдаты всех этих частей либо шли в походных колоннах, либо воевали или окапывались, и как же они были измотаны!

Смит-Дорриен расположил свой штаб в деревне Бертри, в трех милях к юго-западу от Ле-Като. Примерно в 18 часов он получил записку от Генри Вильсона — своего рода «приказ-предупреждение», извещавший, что в скором времени поступят приказы о продолжении отступления. Эти приказы должным образом были получены в 22 часа 15 минут, а о состоянии корпуса в то время можно судить по предыдущему абзацу: его части оказались растянутыми, некоторые батальоны еще только-только подходили к местам постоя, и местонахождение многих подразделений вообще не было известно. Ничто не могло помочь в сложившейся ситуации, однако и винить за нее было некого. Трудное положение возникло из-за тяжелых боев в течение этого дня и из-за возможностей военной связи в 1914 году. Однако от этого Смит-Дорриену не становилось легче. Действительно, как ему сообщить приказ своим измотанным и растянутым на большое расстояние силам, когда он даже не знает, где находятся многие из них… а те части, позиции которых ему известны, не способны продолжить движение?

В два часа ночи, когда Смит-Дорриен еще продолжал размышлять над создавшимся положением, прибыл генерал Алленби и сообщил, что поскольку его кавалерийские бригады тоже очень растянулись на марше, а у солдат, равно как и у лошадей, «сил не осталось ни капли», на следующий день он не сможет занять позиции на высотах, занимающих господствующее положение над маршрутом отступления корпуса Смит-Дорриена. В силу этого обстоятельства Алленби убеждал Смит-Дорриена немедленно начать отступление и, пользуясь темнотой, оторваться от противника, ибо в противном случае днем он будет вынужден снова обороняться. Обдумав все это, Смит-Дорриен стал совещаться с командирами дивизий. И тот и другой сказали ему, что солдаты дивизий очень устали и что еще не все батальоны подошли к пунктам сбора. Было принято решение, согласно которому 11 корпус продолжит отход в 9 утра, если не позже. Затем Смит-Дорриен спросил Алленби, согласится ли тот воевать под его началом, если обстановка сложится так, что ему придется занять оборону в Ле-Като. «Я заметил по этому поводу, — вспоминает Смит-Дорриен, — очень хорошо, джентльмены. Мы займем оборону и будем сражаться, и я попрошу генерала Сноу, чтобы он тоже согласился на мое командование».

К 5 часам утра удалось связаться со Сноу, и он согласился с тем, чтобы 4-я дивизия перешла в оперативное подчинение Смит-Дорриену. После того как все эти вопросы были решены, войска стали готовиться к предстоящему бою. Сообщение о принятом решении Смит-Дорриен направил в Сен-Квентин, в ставку главнокомандующего БЭС. В нем он объяснял причины, вынудившие его занять оборону и принять бой, вместо того чтобы продолжить отступление, как этого требует приказ. Это сообщение было получено в Сен-Квентине в 5 часов утра, и Френч тут же отправил ответную телеграмму:

«Если вы способны оборонять занятые вами позиции, можно предполагать, что обстановка начинает улучшаться. 4-я дивизия должна воевать во взаимодействии с вами. Французские войска занимают оборону на правом фланге I корпуса. Хотя вам предоставлена свобода выбора метода действий, данная телеграмма не должна создавать впечатление, что мне безразлично, когда вы продолжите отвод войск, и вы должны приложить все силы, чтобы продолжить его».

Этот ответ весьма обрадовал Смит-Дорриена. У него не было никакого желания пускаться в продолжительную дискуссию по поводу принятого решения или просить о направлении помощи, и по данной телеграмме он заключил, что фельдмаршал Френч понял причины, вынудившие его занять оборону, и одобрил принятое решение. Позже в этот же день Смит-Дорриен говорил Вильсону, что он намеревается всего лишь «нанести противнику ощутимый удар и ускользнуть, пока тот приходит в себя», и что, как ему представляется, эта задача будет ему вполне по силам. Вильсон ответил на это: «Удачи вам… За прошедшие три дня это мой первый разговор с человеком, голос которого звучит бодро и весело».

Точно так же как и при Монсе, сражение при Ле-Като не было продолжительным и не предъявило каких-то особых требований к полководческому искусству генералов. От армии Великобритании потребовалось только то, что она прекрасно умела делать, — занять позицию и удерживать ее, выдержать удар атакующего неприятеля, потом нанести самой контратакующий удар и, заставив неприятеля самого перейти к обороне, оставить поле боя раньше, чем тот успеет опомниться. Это было единственной целью сражения, запланированного Смит-Дорриеном, и он великолепно справился с этой задачей.