Евгений Салиас - Кудесник

Обе девушки, а вместе с ними и Турнефор с изумлением взглянули в лицо Калиостро.

— Мы вас не понимаем, господин доктор, — произнес Турнефор. — Про что вы говорите?

— Что же с ним, если он не ранен? Я думал, что он… — запинаясь, выговорил Калиостро, — сам хотел покончить с собой. — Ведь это господин Норич?

— Да, Норич! — воскликнула Лиза. — Мой брат. Но он преступно был ранен злодеем на улице… Грабителем…

«Ничего не понимаю», — подумал Калиостро и прибавил:

— Так идемте скорей!

И, сопутствуемый Лизой, которая указала ему дверь и пропустила его вперед, кудесник, сказавшийся королевским хирургом Дюкро, с любопытством прошел в другую комнату, маленькую, полуосвещенную лампадой.

На кровати в углу Калиостро увидел лежащего на спине молодого человека очень красивой наружности, поразившей его тотчас правильностью и благородством черт лица. Он тяжело дышал; обильный пот струился по лбу и смочил волосы на голове; глаза его постоянно открывались и закрывались. Каждый раз, что поднимались веки, лихорадочно блестящий взгляд черных глаз ярко вспыхивал в полумраке комнаты. Лицо слегка подергивала судорога.

Калиостро приблизился и пристально стал смотреть в лицо лежащего. Тот слегка простонал. Искусный медик пригляделся зорко и выговорил удивленно:

— Что с вами? Тут недоразумение!.. Вы не ранены. Говорите мне скорее, что вы с собой сделали? Вы ранены?

— Да…

— Но ведь вместе с тем вы и отравлены.

— Нет! — чуть слышно повторил Алексей.

— Каким ядом? Я вижу… Знаю наверно. Говорите: что вы приняли?

— Оставьте меня! — глухо произнес Алексей. — Кто вы? Уйдите. Мне не надо… помощи.

Лиза страшно вскрикнула и упала на колени около кровати.

— Нет, я не оставлю! — воскликнул Калиостро.

— Он доктор. Он поможет тебе. Он спасет тебя. Скажи, Бога ради! — рыдала Лиза.

И, стоя на коленях около кровати брата, она схватила повисшую руку его и в порыве горя и отчаяния тянула его за руку и повторяла:

— Скажи, Бога ради!.. Говори!.. Зачем ты отравился?!

— Не хочу… оставьте меня! — отвечал глухо Алексей.

— Послушайте, господин Норич! Мне вы обязаны сказать, — заговорил Калиостро горячо. — Вы обязаны назвать яд, который вы приняли, потому что я спасу вас от смерти и от того, что погубило вас. Я пришел спасти вас двояко. Есть в городе человек, к которому вы обращались с просьбой спасти вас, в могущество которого вы верите?

— Да, есть, — произнес через силу Алексей.

— Назовите его.

— Зачем. Я умираю…

— Он перед вами, молодой человек. Я — Калиостро.

Лежащий устремил глаза на вновь прибывшего незнакомца; его мертвенно бледное лицо покрылось едва заметным румянцем; рука поднялась судорожным движением.

— Правда ли? Вы ли Калиостро?

— Правда. Клянусь вам и докажу. Назовите мне яд — и вы будете спасены. А когда вы будете на ногах, мы поговорим о вашем деле, о вашей судьбе.

— Не верю. Да и поздно. Мне не надо жить… — прокричал, почти простонал Алексей и отвернулся лицом к стене.

— Эли здесь… Милый мой. Эли здесь, у нас. Ты должен жить и быть счастливым! — воскликнула Лиза.

Алексей двинулся всем корпусом и глядел на сестру.

Калиостро между тем, быстрым движением достав из кармана сложенный лист бумаги, поднес его к глазам лежащего.

— Вот ваше последнее письмо. Я Калиостро?

— Эли здесь, у нас, любит тебя… — повторяла Лиза.

— Да. Верю… Слава Богу!..

Он схватил Калиостро обеими руками за руку, почти впился в нее и воскликнул горячо:

— Спасайте меня скорей!.. Если она ко мне… пришла, я могу жить, я должен жить!.. Спасайте…

— Какой яд вы приняли?

— Aqua toffana…

Калиостро сделал движение, которое невольно вырвалось у него.

— Это ужасно! — прошептал он. — Где вы его достали?

— Он был у меня уже давно. В перстне отца…

— Это страшный яд? — вскрикнула Лиза.

— Нет, сударыня, страшно не то, страшно другое. То, что такого яда на свете нет. Этим именем называют соединение ядов совершенно различных. Но все равно я испробую свои силы, может быть, мне и удастся еще спасти вас.

И тотчас началась в домике суетня… Двое из находившихся здесь — лейтенант Турнефор и пожилая горничная — немедленно отправились по поручению Калиостро в аптеку и в лавки.

До глубокой ночи провел Калиостро в этом домике, ухаживая за Алексеем. Уже два раза давал больному противоядие собственного состава, и, вызвав припадки, которые облегчили состояние отравленного, он снова внимательство освидетельствовал его и, качая головой, вымолвил:

— Что же это? И рана… И отрава… Ну да Бог милостив. Главное, Норич, старайтесь немножко уснуть, восстановить свои силы. Я поеду домой и завтра же рано утром буду у вас снова. Я могу сказать вам почти наверное, что рана ваша пустая. Я боюсь только последствий яда в желудке… Засните. Быть может, через час вы будете уже вне опасности.

На другое утро пациент, благодаря молодости, крепкому сложению и цветущему здоровью, уже пересилил болезнь. Когда Калиостро явился в тот же домик квартала Марэ, то и Лиза, и красивая молодая девушка встретили его с таким видом, по которому Калиостро сразу догадался, что все даже лучше, чем он ожидал.

— Совсем здоров… Спасен! Вы благодетель наш! — произнесла молодая девушка страстно.

Действительно, больной лежал бледный, слабый, но и улыбающийся.

— Я чувствую, граф, — произнес он на вопрос Калиостро, — что я вне опасности. Мне нужно только спокойствие, чтобы стать таким же здоровым, как я был. Этим я обязан вам и вот ее присутствию. Это моя невеста.

— Маркиза Кампо д'Оливас! — отрекомендовалась красавица, немного смущаясь и краснея.

Калиостро при этом имени остолбенел и с крайним изумлением глядел на девушку, ни слова не говоря…

Маг тотчас понял, что присутствие юной маркизы в доме больного, конечно, самовольное и, конечно, последствием этого поступка будет соблазн всего общества. Вместе с тем поступок девушки разрушал планы хитрой и умной графини Ламот.

«Надо скорее обо всем известить ее, и особенно об этом казусе», — подумал Калиостро.

Графиня Иоанна Ламот металась из угла в угол своей изящно отделанной квартиры, как тигрица, нежданно запертая в клетку. Лицо ее, бледное как полотно, было в слезах, руки дрожали. Посторонний мог бы подумать, что женщина поражена несчастьем, а между тем у бессердечной, но страстной женщины было не горе. На лице ее были слезы гнева; руки дрожали от злобы.

Роковые случайности разрушали беспощадно то здание, которое она строила. Капризная и слепая фортуна будто боролась с ней, насмехалась над ней.

Уазмон, дравшийся несколько раз на дуэлях и выходивший всегда победителем, теперь был убит, как мальчишка… И кем же? Каким-то пройдохой.