Дмитрий Петровский - Повесть о полках Богунском и Таращанском

— Папаша хочет раздавить нас своими сорока ору-днями. Ну что ж, ответам ему тем же: поздравим его сегодня бригадным, потому что и не успел я ему сказать о его назначении вчера, так он был разгорячен твоим преподношением. Хорошей же «солью» отплатил Боженко за нашу хлеб-соль. Спасибо!.. И как раз по приказу комгруппы надо ему завтра отбывать на Бердичев, где в его подчинение войдет Десятый полк, у которого там неустойка вышла. У батька он устоит и моментально превратится в боеспособный. Особливо при теперешнем батькином вооружении: он, можно сказать, экипировался до победного конца. Ты знаешь, сколько он дарит одних орудий командукру? Сто, да еще одно. Это «одно» прибавлено с ехидцей. Нате, мол, вам! А о том, что с нами поделился по-братски половиной, — о том молчок. И тут не выдал. Молодец, батько!

— Да й я ж его люблю без границы, старого черта, — отозвался Кащеев, — хоть вчера и вышло у меня с ним это недоразумение, аж сердце мое чуть не разбилось об тую проклятую пулю.

— Да он на тебя уж больше не сердится: победители всегда меняют гнев на милость. И батько теперь, поверь мне, тебя полюбит больше всех на свете именно потому, что ты дал ему случай отличиться. Да и как же герою не уважать героя, разве ты сам по себе этого не чувствуешь?

Кащеев вздохнул.

— Гора с плеч, дышать стало легче, а то мучился бы долго, что невзначай обидел старика.

В этот момент, согласно пункту первому приказа командукра № 5, у Бара скоплялась сводная группа из четырех кавалерийских полков, направлявшихся разными путями на участок, угол которого составляли Жмеринка — Проскуров с юга и Шепеговка — Проскуров с запада. Движение же конницы должно было быть направлено с юго-востока на северо-запад.

Первым к намеченному для развития кавалерийского удара участку подошел Гребенко, шедший на пересечение железной дороги в направлении Литин — Бар.

Кабула, посланный Боженко ночью на Немиров для разведки, столкнулся с конницей Гребенко, имевшей теперь около двух тысяч сабель, кроме артиллерии и пехоты.

— Завертай назад, Кабула! — закричал Гребенко. — Що ты, хлопче, ходыш по моим следочкам, славу мою переймаеш?

— А у нас ее своей хватает, — отвечал, смеясь, Кабула.

— Ну, как твой батько, такой же злющий? — спрашивал Гребенко. — Слыхал я, слыхал от своего старика твои мне упреки за Зеленого. А и сам небось его прочхал, Павлусь? Только разозлил пса. Эх, если б не приказ, повернул бы я своих на того змея! Ну, да не уйдет он от наших с тобой стариков. Они ему еще ту петлю намылят, что ты стратил.

И Кабула, смущенный упреком Гребенко, выругался так, что конь под ним дрогнул, но не повернул разведку, как предлагал ему Гребенко, а пошел на Немиров.

— Вишь, какой ты неимоверный! — упрекнул его Гребенко. — Говорю ж тебе: не ходи по моим следам, не трать попусту время, а то тебя за это батько еще раз плетюгами угостит.

— Ты, гляди, на него не наскочи, — ответил Кабула, — он на тебя еще до сих пор серчает, как ты своих на Десне влитку [32] Влитку — летом. бросил да на Москву пятки смазал, — кольнул в отместку Кабула на прощанье, напомнив тот несчастный случай, когда Гребенко один раз в жизни впал неожиданно в панику и ни с того ни с сего метнулся в Москву.

— Что ж ты меня, как змей злой, жалишь? Я ж пошутковал с тобой, Павло. А ты мое сердце без дела стревожил!

Гребенко ударил коня плетью и, не простившись с Кабулой, помчался вперед, чтобы смыть в боях то единственное пятно, которое лежало на его боевой славе и совести. Кабула пожалел, что уязвил товарища, но ему тоже напоминание о Зеленом стало поперек горла.

— Ух, попадись ты мне, змей Зеленый! Я тебя покрошил бы на капустняк, трипольская сука!

И вдруг долетело до него:

— А ну, привитай батька!

То Гребенко, как бы издали почувствовав раскаяние обидевшего его товарища, кричал ему вслед, остановив коня и став на стременах. И ясно слышен был его сильный голос в весенней лунной ночи, как будто опомнилась сама ночь и спросонок закричала заветное имя.

— Добре!.. — отвечал Кабула. И означало это «добре»: «И ты не серчай на меня, дорогой товарищ, что я тебя обидел».

Но Гребенко все ж злой пошел на Литин. Хоть и простил он товарищу его колючее слово, но хотелось ему еще раз показать, кто он есть на самом деле и на какие геройские подвиги он способен.

У Литина стоял, нацелясь на Винницу с фланга, черноморский «кош» [33] Кош — полк. Петлюры, против которого выставлена Щорсом застава. Щорс намеревался окружить Петлюру через Медвежье Ушко. Дошел Гребенко до Гнева-ни, и напомнило ему еще раз название этой станции, что шумит в его груди обида на Кабулу. И, дав небольшой роздых коням в Медвежьем Ушке и разведав от богунцев о расположении «коша» и его артиллерии, понесся Гребенко в обход Литину, отрезал артиллерию неприятеля, ударил неожиданно по противнику, окружил его и взял в плен наполовину. Другая половина черноморского «коша» удрала на Летичев, повредила мост через Згарь и не дала коннице возможности из-за начавшегося половодья продолжать преследование.

Но со стороны Бердичева уже шел через Хмельник на слияние с конной группой Первый червоноказачий полк. Под его-то сабли и попала бежавшая в панике от гребенковских сабель вторая половина черноморского «коша» со всем командным составом. Растерялись от неожиданности, поднимали руки вверх, моля о пощаде, не только рядовые стрельцы, но и их главари.

Червоные казаки дорвались до Деражни, где при помощи повстанцев разгромили проскуровский заслон Петлюры. Открывалась соблазнительная перспектива — наступать на Проскуров. Но в это время Петлюра ударил по незащищенному коростенскому направлению и взял Житомир и Бердичев, создав новую серьезную угрозу Киеву по всем трем направлениям.

По требованию Щорса конница была повернута на Старо-Константинов — Изяславль — Шепетовку, с расчетом отрезать противнику путь отступления от Бердичова.

В то время как таращанцы и богунцы, повернутые первые на Бердичев, вторые на Коростень, били армию Петлюры в лоб, надо было развивать стремительную подвижность кавалерии — на ней лежала ответственная задача обхода и окружения неприятеля. Это окружение должно было создаваться спаянной, сбитой в одно целое конной массой. Задача эта была возложена на уполномоченного командукра по формированию кавгруппы Крючковского, не сумевшего, однако, справиться с ней.

Пятый полк, переброшенный со стороны Звенигородки через Христиновку, попал на житомирское направление. Назначенный для проталкивания кавалерии руководитель инспекционной группы Барабаш все еще не мог выехать на место развиваемого движения, задерживаясь на ваниярском направлении, где он отвлекался ненужными переговорами с провокационным «Ваниярским ревкомом». И только Первый полк Гребенко да червоные казаки, то есть два кавалерийских полка, вместо четырех, шли по тылам противника в неожиданном развороте на Старо-Константинов, вместо Проскурова.