Лев Вирин - Солдат удачи. Исторические повести

— Молодец Грегор, — воскликнул Карел. — Ты храбрый парень! Выпьем за нашу удачу!

Если живёшь с человеком в одном доме и ешь за одним столом, познакомиться нетрудно. Но у Гриши с пани Хеленой знакомством дело не ограничилось.

И что особенного он нашёл в этой молоденькой девушке? Не красавица. Милое личико, русые косы, неровные зубы, лукавые глазки. По вечерам они часами просиживали вдвоём на ступеньках лестницы, ведущей на чердак.

Им было о чём поговорить. Хелена расспрашивала Гришу о семье, о Салониках. И ему было сладко поведать девушке о своём дет­стве. Становилось тепло на душе.

А она подробно рассказывала парню о своих старших сёстрах, уже вышедших замуж, и других родственниках. Гришу не раздражали эти длинные рассказы. Ему тоже было интересно.

— Ну, Гриша, смотри, захомутает тебя эта девочка, — смеялся

Янко.

Григорий отмалчивался.

Пан Александр как-то предупредил Гришу:

— Будьте осторожны. Иезуиты — великие ловцы душ. Они ловко используют слабости человека. И часто лгут. Ложь ad majorem Dei glo - riam 7 для них вполне законна. Нынче они начали контрреформацию. Вновь отвоёвывают для папы Чехию, Венгрию, Польшу. И довольно успешно. Вы слышали о янсенистах? Есть такое течение среди католи­ков. Люди высокой нравственности, аскеты, злейшие враги иезуитов.

Среди них был один замечательный человек и учёный — Блез Паскаль. Один из величайших математиков и физиков нашего вре­мени. Говорят, он имел озарение и после этого бросил науку и ушёл в монастырь янсенистов Пор-Рояль. Перелистайте его книгу «Письма к провинциалу».

Вечерами, особенно по субботам, когда мастер уходил, Григорий набирал по паре страниц «Весёлых песен» и отдавал пану Александру.

Запас литер у иезуитов был большой — незаметно.

Однообразная работа над кирасами надоела Янко. Хотелось сде­лать что-нибудь для души. Нарядные кованые фонари на богатых домах надоумили его сработать такой фонарь в подарок пани Рудако­вой. Он решил отковать его в виде цветка репейника с разлапистыми, живописными листьями, поместив сам фонарь в бутоне цветка. Хо­зяин позволил работать в кузне вечерами и использовать обрезки же­леза.

— За уголь вычту из зарплаты, — заметил он.

Весёлый Павел взялся ему помогать. Первый цветок делали че­тыре вечера, но он Янко не понравился.

— Сделаю новый, на треть меньше, — решил кузнец.

— Тогда я возьму этот? — спросил Павел. — На Пасху отвезу бате, в Брно. То-то обрадуется.

Новый цветок оказался лучше. Янко прибил его возле входной двери. Все в доме сбежались смотреть.

— Вы настоящий мастер, пан Янко! — с удивлением сказала хо­зяйка. — Спасибо!

Через пару дней Седой Гонза вызвал его.

— Видел твой фонарь, — сказал он. — Отличная работа. Сам при­думал или увидел где?

— Сам придумал.

— Пан Шварцхоф заказал пару таких фонарей для своего нового дома. Становитесь с Павлом на эту работу. Доплачу по двадцать крей­церов.

Ночью выпал снег. Близилась зима. Гриша пришёл из типогра­фии мокрый и промёрзший.

— Так не годится, Грегор, — сказала ему Хелена. — В одном каф­тане зиму не проходишь. Надо для вас с Янко купить на зиму что-ни­будь тёплое. Деньги-то у вас есть?

Деньги были. Гриша расходовал их очень скупо.

— Ладно, послезавтра воскресенье. Пойдём, поищем...

На Велки Рынк 7пошли втроём. Без Хеленки друзья наверняка заблудились бы на этом торжище и ничего бы не купили. Но девушка знала, где нужно искать. Побродив часа два и вдоволь поторговавшись, Хелена нашла Григорию отличный, слегка поношенный суконный плащ с капюшоном, а для Янко просторный бараний кожушок.

— О! Це гарно, — радовался кузнец. — Теперь и мороз не страшен.

Гриша вернул пану Александру книгу Паскаля.

— Удивительная книга! И как написана! По ней-то и нужно учить французский. Так здорово писал, кажется, только царь Соломон в «Эк­клезиасте».

— Конечно, язык Паскаля — это чудо, — согласился пан Александр и достал из запертого ящика стола ещё одну книгу, бережно обёрнутую в платок. — Хотите почитать его «Мысли» о религии и человеке? Груст­ная книга, но интересная. Вы аккуратны с книгами. Но всё ж берегите! Я очень дорожу ею. А прекрасная французская проза началась еще с Монтеня. Попадётся, прочтите.

— Пан Александр, вы не знаете, чем так озабочен пан Карел? Не шутит, даже не ухаживает за Мартой.

— Не знаю. Но я тоже заметил. Спросите, он не обидится.

Гриша остановил школяра на пороге его комнаты.

— Кто украл вашу улыбку, пан Карел?

Тот ответил не сразу.

— Назначен день экзамена и диспута на звание бакалавра. За две недели до Рождества Христова.

— Очень трудно?

— Не слишком. Я уже окончил полный курс «тривиума» — грам­матику, риторику и диалектику, а из «квадривиума» — арифметику и геометрию. Математика мне нравится. Остались музыка и астрономия, можно быстро и их подготовить. Но тогда мне придётся выходить на «большой диспут» — на звание магистра in Artibus . А это куда труднее, да и слишком дорого: придётся угощать весь факультет, а потом ещё свою нацию — землячество чехов. Моя учёба и так влетает отцу в копе­ечку.

Хватит с меня и бакалавра. Конечно, если идти в чиновники, степень магистра даёт заметные преимущества. Но там и бакалавра не часто встретишь. Да в наши дни и купцам нужны образованные люди.

— Так что вас заботит?

— К диспуту всё-таки надо готовиться. Немного боюсь. Но ла­тынь я выучил у иезуитов вполне прилично. А для экзамена главное — знание латыни. Мне повезло, наш профессор, из молодых, дал мне славную тему для диспута — «Третью любовную элегию Овидия». Есть о чём поговорить. Овидия на диспут выносят редко. Обычно Аристо­теля, пибо Вергилия или Горация. Приходи послушать. Ты ведь латынь хорошо знаешь, повеселишься.

— И вы уйдёте из университета? Я когда-то мечтал о нём.

— Ещё и сам не знаю. Живётся-то мне в Праге привольно. Но и корпеть над скукотой неохота. Музыку до сих пор изучают по древней книге де Муриса. Тоска жуткая. А по астрономии: церковный кален­дарь да астрология, бред собачий. Зря ты мечтал об университете. Кроме латыни, тут мало чему научишься, разве что сам захочешь. По­следние годы иезуиты хоть немного улучшили преподавание, а то были совсем допотопные порядки. Говорят, у протестантов в Виттен- берге много лучше. Если получу бакалавра, через год можно испросить у канцлера лиценцию на право преподавания. Это не так дорого. И тогда я стану лиценциатом!

— А что будет на диспуте?

— Приходи, увидишь. Нас семеро будет защищаться на степень бакалавра. Трое чехов, два немца и два силезца. На диспуте главное — не теряться и уметь остро ответить. Язык у меня привешен неплохо.