Александр Дроздов - Первопрестольная: далёкая и близкая. Москва и москвичи в прозе русской эмиграции. Т. 1

В одном дипломе Московского орденского капитула сказано, что «цель розенкрейцеров состоит в том, чтобы открыть потерянное слово и восстановить разрушенный и рассеянный камень». Мы найдем также указания, что розенкрейцеры искали путей к восстановлению на земле золотого века.

Наконец, мы имеем свидетельство, что с 1783 года «Новикова и его друзей занимали в франкмасонстве только теоретический градус Соломоновых наук и розенкрейцерские работы».

Можно предположить поэтому, что именно эти алхимические и магические искания и прикрывались всей внешней просветительной деятельностью.

Можно предположить, что и аптека, учреждённая Новиковым в Москве, была только завесой для тайной аптеки, тайной алхимической лаборатории розенкрейцеров.

К такому предположению есть все основания, если судить по аналогии: ведь действовала с 1783 года в Вольной, так сказать, гласной типографии Новикова ещё и тайная орденская типография, в которой печатались сокровенные книги розенкрейцеров, например редчайшая «Колыбель Камени мудрости» или «Шестидневных дел сего мира тайное значение», до нас не дошедшие.

Так же прикровенно могла действовать и тайная аптека, где искали золото и жизненный эликсир.

Но здесь для непосвящённых потомков громоздится загадка на загадке.

Что осталось от таинств Розы и Креста в Москве?

Обрывки рассказов о старинных обрядах и ритуалах, в которых потомок не понимает ничего, две-три застольные песни.

Вот, например, ода Ключарева на открытие Дружеского учёного общества в 1782 году:

Или такая храмовая песня розенкрейцеров:

Как сохранилось розенкрейцерское имя Шварца — брат Гарганус, так и Новикова — брат Сацердос-Коловион и Ивана Лопухина — брат Филус.

У Лопухина есть указание, что кавалеры ордена на своих собраниях носили «чёрные мантии, слева сердце, обвитое змеёй», а председатель был в «белой мантии, золотом испещрённой», а на орденском ковре изображался «шар земной с седьмью планетами».

Есть наконец свидетельство, что розенкрейцеры будто бы «отдавали свою тень ордену и клялись кровью».

Но значительнее всех этих символов и слов, непонятных для нас, записки самого Ивана Егоровича Шварца.

Это конспекты его чтений. Кажется, что духовный облик старинного российского розенкрейцерства сохранился в отрывистых записках Шварца.

«Что есть человек? — спрашивает он. — Апостол Павел сказал, что есть человек, тленный и нетленный, внутренний и внешний, естественное тело из плоти и крови и духовное, в нём сокровенное».

«В человеке три начала: дух, воспринятый от Бога, душа, самостоятельная человеческая стихия, и тело, полученное от натуры».

«Натура есть непрестанно движущая сила и страдание, производя рождение, бытие и преобразование».

«Совесть наша, в которой изобразил Бог Свою волю, есть в чувствовании самих себя некоторой коренной силы, которою мы, как кажется, к чему-то обязаны. Тело, душа, дух, противоборствуют один другому. Из всегдашнего противоборства их происходит наше нравственное страдание».

«Свет тела, Potentia Activa [165] Сила активная (лат.). , одежда Всемогущего. Он не зло, не добро, он есть жизнь, радость, услаждений преисполненное ощущение. Во всех тварях, где светится сей свет, есть он сладкое ощущение собственного бытия, или, по крайней мере, покой и гармония. Кто видит во всей природе одежду Всемогущего, сияние сего света, тот истинный знаток натуры, маг».

«Душевный, ангельский свет исходит от невидимых тварей. Он скоропронзающ, яко мысль. Сей свет — Божественное в нас дуновение. А свет Святого Духа дан богословам».

«Истина не может быть доказываема, — замечает дальше Шварц. — Она есть воззрительна, её чувствуют, и поэтому учение сердечное выше учения разума».

«Нет в мире никакого случая, а все действия имеют свою причину, но человек, сей узел, который звериное царство связывает с царством духовным, в лености и нерадении выдумывает слова, ничего не значащие, чтобы избавить себя от изысканий или чтобы прикрыть своё невежество».

Это светлое и стройное мышление дополняют несколько изречений «Диоптры», одной из новиковских книг, сожжённых в Москве. Одну из «диоптр» я нашёл в Константинополе, куда её занесло Бог весть какой судьбой.

Изречения «Диоптры» напоминают высеченные надписи древних гробниц:

«Жизнь, как корабль, бежит скоро, не оставляя ни следа, ни знака. Дни человеческие оставляют только запах мнений людских. Сей мир не наша земля, а Вавилонская темница. Только конец даёт бытие вещам…»

Такого «бытия вещей» искали розенкрейцеры.

Конечно, во многом они повторяют магические и мистические учения Сведенборга, Сен-Мартена и герлицкого странника Якова Бёме, который в тогдашней Москве едва не был сопричислен к лику святых. Во всяком случае, ходила тогда по московским домам молитва «Иже во святех отцу нашему Иакову Бемену».

Но есть у московских искателей и своё. Это «своё» не раз выражал розенкрейцер Семён Иванович Гамалея, любивший повторять слова апостола Павла о том, что «Царствие Божие состоит не в слове, а в силе».

Познание «бытия вещей» через познание силы Божьей, — магии Его, — и отыскивали розенкрейцеры.

В одном архиве я нашёл записку, прямо раскрывающую, как они подготовляли себя к магическому созерцанию, к «Богопознанию», которое, по словам Сен-Мартена, «доступно путём особых духовных упражнений, когда человек может созерцать в себе самом своё божественное происхождение и Творца». Вот, по записке, эти «духовные упражнения».

«Поститься 9 дней и ночей непрерывно. Омыться. В 9 часов вечера погасить огонь и лежать с открытыми глазами, не переставая молиться до полуночи, в ожидании видения».

Так, по-видимому, не на словах, а на деле искали они внутреннего преображения, наполнения силой Божьей, для того, чтобы всё кругом преобразить в чудо, в магию, а Россию в магическую страну.

Не знает потомок, что открылось московским магам. На всём безмолвная тайна. Ничего не знает.

Но знает их трагедию.

17 февраля 1787 года 33 лет от роду скончался Иван Шварц. Князь и княгиня Трубецкие были при его последних часах и записали его последние странные слова:

— Радуйтесь, я был на суде и оправдан. Умру спокойно…

Есть также свидетельство, что «от ложа умершего распространилось благоухание».