Морис Монтегю - Король без трона

Де Тэ беспрекословно следовал за принцем. Здесь они остановились около деревянной скамьи в тихом уголке, под густой тенью деревьев. Гранлис посмотрел на часы и, видя, что у него в распоряжении есть еще свободный час, сел сам и жестом пригласил де Тэ сесть рядом с ним на скамью.

Кантекор скользнул за деревья и расположился на траве в позе отдыхающего рабочего; но, закрыв глаза, он чутко насторожил уши… Молодые люди не подозревали его присутствия, и таким образом ему удалось подслушать разговор, объяснивший ему таинственную личность графа де Тэ, князя де Груа, так глубоко интересовавшую его.

— Граф, — заговорил Гранлис, — я знаю деятельную, воинственную роль вашего семейства во время восстания шуанов, знаю подвиги вашего отца, ваших дядей. Один из них погиб со шпагой в руке, около Тиктениака… Какое то было время! Какие люди! Но что сталось с вашим отцом? Этого я не слыхал…

— Никому, кроме вас, принц, я не ответил бы на этот вопрос, — с усилием произнес де Тэ, — потому что это — тайна моей жизни. Но вы имеете право знать все, и вам я должен рассказать все, чтобы вы могли понять, почему я считаю свою жизнь принадлежащей не мне и не смею предложить ее вам. Я поступил в императорскую армию с единственным намерением быть убитым в первом деле. Это — самоубийство, которое допускает моя религия.

— Граф, граф! Какие неразумные слова!.. Зачем умирать в двадцать пять лет, когда впоследствии, с Божьей помощью, я высоко превознесу вас своими милостями, своей дружбой?

— Благодарю, государь, — печально сказал де Тэ, — но теперь слишком поздно: я дал обет.

— Преступный обет не может быть действительным.

— Выслушайте меня! Сейчас я сообщил вам смелый поступок моей матери, добывшей голову моего отца, играя в шахматы с Робеспьером… Действуя так, она поступала, если это правда, под влиянием угрызений совести, а не по влечению сердца. Она хотела загладить этим свои прежние проступки, известные тогда только ей одной, смягчить укоры своей совести, искупить свои былые ошибки этой смелостью, героизмом своего поступка…

Голос молодого человека дрогнул от волнения. Гранлис смотрел на него с глубоким состраданием.

— Только своему королю я могу доверить свой позор, ему одному, — продолжал де Тэ.

— Никто, кроме меня, никогда и не узнает об этом, — успокоил его принц.

Тогда, собравшись с силами, де Тэ открыл ему, наконец, мрачную тайну своей жизни.

В 1775 году Амелия де Сантре вышла замуж за Оливье де Тэ. Через четыре года у них было два сына: Арман, родившийся через три года после свадьбы, затем Эдмонд, родившийся в 1780 году и рассказывавший теперь свою историю принцу.

Они жили в своем замке очень уединенно, но с первого же года своей семейной жизни они время от времени проводили несколько недель в Париже, у старого барона де Тривьер-Абанкур, своего родственника. Все их несчастье и произошло от этих посещений. Там собиралось большое и очень легкомысленное общество. Графиня Амелия отличалась замечательной красотой; она пользовалась полной свободой благодаря безграничному уважению к ней мужа, бывшего старше ее на пятнадцать лет и оказывавшего ей полное доверие. Проходили год за годом, и ни малейшее подозрение не касалось молодой женщины, никакая тень клеветы не омрачала ее чистой репутации. В свете их считали образцовыми супругами.

Несмотря на это, графиня страдала иногда мрачной меланхолией, без всякой видимой причины. Тогда муж говорил ей:

— Это действие наших туманов и морских ветров… Тебе надо проехаться в Париж.

Много раз графиня охотно принимала это предложение, и супруги отправлялись в столицу. Но в 1785 году она резко отказалась от поездки и объявила, что никогда более не покинет своего уединенного замка. Муж не противоречил ей; с тех пор он ездил в Париж один, каждую зиму, оставляя в своем замке жену с подраставшими детьми.

Она была добра к ним обоим, но не всегда справедлива, отдавая заметное предпочтение старшему сыну, хотя к этому, казалось, не было никакого основания. Арман де Тэ был вспыльчив, заносчив, презирал низших, выказывал жестокость к животным, был вообще полнейшим эгоистом. Эдмонд, рассказывавший принцу историю своей жизни, не мог, конечно, хвалить себя, но его детство было светлое, тихое, мечтательное, согретое любовью к людям.

Но вот во Франции разразилась политическая буря и забушевала со страшной силой. Головы полетели с плеч; испуганная знать скрывалась или обращалась в бегство. Глубокое молчание воцарилось в угрожаемых замках. Тогда все, кто носил имя де Тэ князей де Груа, образовали свои отряды, подняли белое знамя за своих королей и начали преследование «синих». Они присоединились к Кадудалю и вместе с ним повели ожесточенную партизанскую войну.

Два графа де Тэ пали в битве; третий принужден был бежать в Англию от ожесточенного преследования, но потом, вернувшись погиб славной смертью, с оружием в руках.

Четвертый, старший, граф Оливье, был арестован во время перемирия во дворе собственного замка. Препровожденный в Париж, он уже считал себя погибшим. Но его супруга, графиня Амелия, оставив своих сыновей, шестнадцати и пятнадцати лет от роду, на попечение преданных слуг, последовала за мужем, этап за этапом, до самого места заключения. Через три дня после того состоялась ее известная партия в шахматы с Робеспьером, окончившаяся освобождением графа.

С торжеством вернулись супруги в свой родной замок, и с тех пор графиня, прослывшая героиней, забыла все свои мрачные мысли. Чудом спасенный от эшафота, граф проникся беспредельной благодарностью к жене и жил только для своей семьи.

В противоположность графине он больше любил младшего сына; старший, заметив это, стал ревновать отца к брату. Вследствие различия характеров они никогда не были особенно дружны, но в это время превратились в настоящих врагов. Оба поразительно походили лицом на свою мать: у них были те же правильные, тонкие черты, глаза — синие, как море; но выражение лица было у них разное: у одного — надменное и повелительное, у другого — задумчивое и серьезное. Разница возраста между ними была всего в одиннадцать месяцев. Сходные наружностью, они ненавидели друг друга.

Время прошло спокойно до 1804 года, когда новая драма, на этот раз семейная, навсегда разрушила мир этой семьи.

Графиня Амелия, застигнутая однажды сильной бурей, вернулась домой, промокшая насквозь. Вечером она почувствовала себя дурно, а на другой день она, и вообще хрупкая здоровьем, была совсем плоха.

Местный доктор и без того был малосведущ в медицине, а у постели такой знатной пациентки совсем потерял голову и лечил ее без всякой системы. Через три дня графиня Амелия была в агонии.