Хаджи-Мурат Мугуев - Буйный Терек. Книга 1

У стен крепости наскоро проходили военные занятия армянских рот. Командовавший одной из них поручик Лузанов был изумлен быстрым превращением вчерашних крестьян и ремесленников в дисциплинированных, заправских солдат.

К концу пятых суток в крепость пришли лазутчики и сообщили Реуту, что огромная армия Аббаса-Мирзы скорым маршем приближается к Шуше. Полковник выслал вперед казачьи разъезды.

— Полковник-ага, надо теперь же, не откладывая, арестовать беков, которые, как мы точно знаем, послали кизилбашам гонцов со всеми данными о твоих войсках, о состоянии крепости и о том, сколько солдат находится в городе и вокруг него. Они будут заложниками и ответят головами, если в городе вспыхнет восстание, — сказал Ага-бек Калантаров.

— Назови их имена, — Реут вынул из стола бумагу.

— Владетельные беки братья Гаджибековы, Муртаз-Али и Герай-бек Векилов из Герюсов, его тесть ваш старый враг Агамали-хан, молодой Курбан, сын убитого лезгинами Рашид-хана, и еще одиннадцать купцов и знатных лиц города. Это самые отъявленные ваши враги, они мутят народ, подстрекая его к нападению на наши села и на ваши отряды, — ответил Калантаров.

Реут проверял, все ли имена есть в его списках. Иногда он что-то помечал крестиком в своей бумаге.

— А вот у меня здесь имеется еще несколько фамилий, в том числе Магомед-хаджи и Алекпер, таджир-баши [100] Купеческий голова. . Как ты считаешь их? — осведомился полковник.

— Магомед-хаджи — это непримиримый враг русских, а таджир-баши — хитрая лисица. Он уважает лишь тех, кто сильнее, и так как он купеческий староста города, то готов торговать с любым, лишь бы ему хорошо платили. Я уже беседовал с ним, ага-полковник. Он не будет нам врагом до тех пор, пока мы сможем защищаться, но как только нас осилят, он сразу же сделается самым близким другом персиян и самым преданным исламу мусульманином. Его бог — золото.

— Что он обещает? — осторожно спросил Реут.

— Если обстановка позволит и он убедится в том, что кизилбаши не осилят нас, он время от времени будет сообщать нам через своих сыновей о делах персов и судьбе Тифлиса.

— И то хорошо! А как быть с Магомедом-хаджи? — спросил Реут.

— Никак. Этого человека теперь уже не достанешь. Он вчера ночью бежал к персам. Надо поспешить с остальными, иначе и они сбегут к кизилбашам, и тогда у нас не останется заложников.

К вечеру все перечисленные Калантаровым были арестованы и перевезены в крепость в качестве аманатов. В городе сразу стало тревожно и тихо. Шумные сборища молодежи, разнузданные проповеди в мечетях, стрельба на улицах, болтовня на площадях, в чайхане и духанах стихли. На базаре реже стали появляться подозрительные, неведомо откуда попавшие в Шушу люди.

На следующий день к Реуту пришли два брата Тархановы, Сафар и Ростом, влиятельные жители села, расположенного в четырех верстах от крепости в тесном ущелье, по которому бежала быстрая и шумная река — Шушинка, как называли ее русские. На ней, в горловине ущелья, были расположены мельницы, принадлежавшие армянам. Ущелье было узкое, каменные громады скал нависли над тесниной и селом, образуя глубокие впадины, уже давно превращенные жителями деревни в обитаемые пещеры. Дорога, ведшая к нему и мельницам, шла по теснине, над которой находилось много пещер. Пещеры эти ввиду приближения персидских войск уже были заполнены армянскими семьями, оставившими свою деревню и прочно обосновавшимися в этих каменных жилищах, из которых вооруженные стрелки надежно контролировали узкий вход в ущелье и дорогу, лепившуюся по берегу быстрой Шушинки.

— Что скажете, уважаемые господа? — спросил полковник гостей. — Какие новости, в чем нужда? Охотно помогу вам.

— Новости есть, ага-полковник, но их скажем позже, а сейчас дело в следующем. Как ты знаешь, Чинахчи и Герюсы уже заняты кизилбашами. Их войска идут сюда. Наше ущелье надежно, а сейчас мы превратили его в такую же крепость, как и ваша, но нам связывают руки старики, жены и дети. Можешь ли впустить часть из них в крепость, тогда нам легче и спокойнее будет защищать Шушакенд и мельницы от иранцев.

— Почему же часть? Пусть все старики и дети идут в крепость.

— Все не пойдут, — спокойно ответил Сафар. — Женщины нам нужны для того, чтобы они, пока мы будем отбивать кизилбашей, готовили нам пищу, и, кроме того, нужны крепкие старики, чтобы они заряжали наши ружья. Они народ бывалый, спокойный и надежный. Их присутствие поможет женщинам уверенней ожидать ухода персов.

— Ты прав, Сафар-бек. Завтра же пусть все, кто не нужен вам в Шушакенде, придут в крепость.

— Утром они прибудут сюда, ага-полковник. Спасибо за разрешение. Теперь второе. В нас будь уверен. Мы, армяне Шушакенда и молодежь окрестных армянских сел, которая пришла к нам, хорошо вооружены, пороху и пуль у нас много, решимости победить или умереть — достаточно. Мы погибнем все, но не допустим к мельницам персов. И горловина ущелья, и дорога, и подступы к ней простреливаются из наших пещер, ни один сарбаз не пройдет. Наши стрелки бьют ласточку на лету пулей, а наши кинжалы и шашки остры… Помни, ага-полковник, что мы не только будем бить персов в ущелье, но мы будем снабжать вас мукой. Наши мельницы будут работать и молоть для вас зерно, пусть даже не только Аббас-Мирза, а и сам его отец, Фетх-Али-шах, придет сюда со всеми войсками Ирана.

— Спасибо, друг, генерал Ермолов прислал мне письмо, в нем он пишет, чтобы я целиком полагался на армянское население Шуши. Он верит в вас.

— И он не ошибается, ага-полковник. Мы умрем, но не предадим русских братьев, не подведите нас и вы. Бейтесь до конца, насмерть, до победы.

— А мы, русские, так только и деремся!

— Видно, ты еще не знаешь о несчастье, которое произошло у реки Акера, — переглянувшись с братом, тихо сказал Сафар.

— Какое несчастье? С батальоном подполковника Назимки? — поднимаясь с места, опросил Реут.

— Да… к несчастью, вестниками этого черного дела являемся мы, — вздохнул Ростом. — Да, ага-полковник, русский отряд, который шел сюда из Герюсов, разбит. Кизилбаши уничтожили его.

— Не может быть! Это персы распускают такие слухи. Ведь в нем до тысячи солдат с двумя орудиями! — взволнованно закричал Реут.

— К сожалению, это правда. И оба орудия, и больше пятисот солдат попали в плен к кизилбашам.

— Наши армянские братья сумели по тропкам и горам вывести пятерых спасшихся от разгрома солдат. Они пришли с нами, — опустив голову, сказал Ростом.

— Не может быть! Еще никогда в этих краях не бывало, чтобы русские солдаты с орудиями и офицерами сдавались в плен. Где они? — срывающимся голосом спросил полковник.

В комнату вошли пятеро изможденных, переодетых в армянское платье людей.